Читать книгу Прогулка среди могил - Лоренс Блок - Страница 3

Это все произошло в четверг, а в понедельник я пришел с обеда и в регистратуре меня ждала записка. «Позвонить Питеру Карри», – гласила она, а ниже номер телефона с кодом 718, то есть либо Куинс, либо Бруклин. Я не был уверен, что знаком с Питером Карри из Куинса или Бруклина. Да и вообще откуда угодно, если уж на то пошло, но мне не привыкать получать звонки от незнакомых людей. Поднявшись к себе, я набрал указанный номер. Подошел мужчина.

– Мистер Карри?

– Да?

– Меня зовут Мэттью Скаддер. Я получил записку с просьбой позвонить вам.

– Записку с просьбой позвонить мне?

– Совершенно верно. Здесь написано, что вы звонили в 12.15.

– Повторите, как вас зовут?

Я еще раз назвался.

– А, погодите минутку! Вы, должно быть, детектив, верно? Вам звонил мой брат Питер.

– Здесь написано Питер Карри.

– Подождите.

Я подождал и через минуту услышал другой голос, похожий на предыдущий, но чуть ниже и мягче.

– Мэтт, это Пит.

– Пит, – повторил я. – А я тебя знаю, Пит?

– Ага, мы знакомы, но ты можешь не знать меня по имени. Я регулярно хожу в собор Святого Павла и как-то вел встречу, недель пять-шесть тому назад.

– Питер Карри.

– Фамилия Кури. Мои предки из Ливана. Дай-ка попробую себя описать. Я не пью уже примерно года полтора, живу в доме гостиничного типа на Пятьдесят пятой улице, работал посыльным, но моя специальность фотография, хотя не думаю, что смогу вернуться к своей профессии…

– Попахивает наркотиками твоя история.

– Совершенно верно, но практически доконал меня алкоголь. Сообразил, кто я такой?

– Угу. Я был там, когда ты выступал. Просто никогда не знал твоей фамилии.

– Ну, теперь знаешь.

– Что я могу для тебя сделать, Пит?

– Не мог бы ты приехать поговорить со мной и с братом? Ты ведь детектив, а это как раз то, что нам нужно.

– Ну, вообще-то я не уверен, что могут взяться сейчас за дело, Пит. Я собирался отправиться за океан в конце недели.

– Куда?

– В Ирландию.

– Здорово! Но послушай, Мэтт, может, ты все-таки приедешь, и мы тебе кое-что расскажем? И если ты решишь, что ничем не можешь помочь, мы не обидимся и оплатим тебе потраченное время и такси в оба конца. – Второй брат что-то произнес, но я не расслышал. – Я ему скажу. Мэтт, Кенан говорит, что мы можем за тобой заехать, но нам придется возвращаться сюда, и мне кажется, будет гораздо быстрее, если ты возьмешь такси.

Меня изумило, что о такси так легко говорит человек, работающий посыльным, и тут я вспомнил, откуда мне знакомо имя его брата.

– У тебя сколько братьев, Пит?

– Всего один.

– По-моему, ты о нем упоминал в своем выступлении, что-то о роде его деятельности.

На том конце провода повисла тишина, затем Пит проговорил:

– Мэтт, я всего лишь прошу приехать и выслушать нас.

– Где вы находитесь?

– Ты знаешь Бруклин?

– Для этого нужно быть мертвым.

– Не понял?

– Так, ерунда. Мысли вслух. Вспомнил знаменитый рассказ «Только мертвец знает Бруклин». Ну, некоторые части города я в свое время знал неплохо. В каком именно месте Бруклина?

– Бэй-Ридж. Колониал-роуд.

– А, туда просто добраться.

Он назвал адрес, я его записал.

Поезд «R», известный также как местный бродвейский, линии Би-эм-ти подземки идет от Сто семьдесят девятой улицы Ямайки, а его конечная станция находится в нескольких кварталах от моста Верранцано в юго-западной части Бруклина. Я сел на него на углу Пятьдесят седьмой и Седьмой и сошел за две остановки от конечной.

Существуют некоторые индивидуумы, которые полагают, что, покинув Манхэттен, вы пересекли черту города. Так они не правы. Вы попали всего лишь в другую часть города. Но разница, вне всякого сомнения, ощутима. Вы почувствуете ее с закрытыми глазами. Другой энергетический уровень. Даже воздух другой.

Я прошел квартал по Четвертой авеню, мимо китайского ресторана и корейского зеленщика, пары ирландских пабов, затем свернул на Колониал-роуд и нашел дом Кенана Кури. Это один из отдельных домов для одной семьи, солидное квадратное сооружение, построенное в период между войнами. Крошечная лужайка перед домом, несколько деревянных ступенек перед парадным входом. Я поднялся и позвонил.

Пит открыл дверь, провел меня на кухню и представил брату. Тот встал, пожал мне руку и кивком указал на стул. Сам он обратно не сел, а отошел к плите, оперся на нее и произнес:

– Спасибо, что пришли. Не возражаете, если я задам вам пару вопросов, мистер Скаддер? Прежде чем приступим к делу?

– Конечно, нет.

– Хотите что-нибудь выпить? Не спиртное, поскольку мне известно, что вы знакомы с Питом по «Обществу анонимных алкоголиков», но есть кофе, или я могу налить что-нибудь безалкогольное. Кофе приготовлен по-ливански, то есть примерно как по-турецки или по-армянски – крепкий и густой. Есть быстрорастворимый, если предпочитаете.

– Кофе по-ливански звучит заманчиво.

И на вкус он оказался тоже хорош. Я отпил немного, и Кенан задал следующий вопрос:

– Вы ведь детектив, верно?

– Без лицензии.

– И что это значит?

– Это значит, что я не имею официального статуса. Я периодически делаю поденную работу для крупных агентств и тогда действую под их лицензией, а в остальных случаях то, что я делаю, является частным и неофициальным делом.

– Вы раньше были полицейским?

– Верно. Несколько лет назад.

– Угу. В форме, в гражданском или как?

– Я был детективом.

– Носили золотой жетон, а?

– Именно. Работал в 6-м участке в Виллидже на протяжении нескольких лет, а до того недолго в Бруклине. В 78-м участке – это Парк-Слоуп и к северу от него. Обычно это место называют Борум-Хилл.

– Ага, знаю, где это. Я там вырос. Знаете Берген-стрит? Между Бонд и Невинз?

– Конечно.

– Мы там выросли, Пит и я. Там живет полно выходцев с Ближнего Востока. В кварталах Корта и Атлантика. Ливанцы, сирийцы, йеменцы, палестинцы. Моя жена была палестинкой, ее родители жили на Президент-стрит, сразу за Генри. Это Южный Бруклин, но, по-моему, они называют это Кэррол-Гарденс. Кофе нравится?

– Да, вполне.

– Если захотите еще, скажите.

Он собрался было добавить что-то еще, но вдруг повернулся к брату.

– Не знаю, старик. Не думаю, что из этого что-нибудь выйдет.

– Просто объясни ему ситуацию, малыш.

– Не знаю.

Кенан повернулся ко мне, подтащил стул и сел.

– Вот какая штука, Мэтт. Ничего, что я вас так называю? – Я кивнул. – Вот какая штука. Мне нужно точно знать, что я могу с вами разговаривать, не опасаясь, что об этом никто не узнает. Иначе говоря, насколько вы еще полицейский?

Хороший вопрос. Я частенько и сам об этом задумывался.

– Я прослужил в органах много лет. И не переставал им быть с тех пор, как оставил службу. Я продолжаю быть им настолько, насколько это позволяет тому остаться конфиденциальным. Юридически я не имею статуса адвоката. Но в то же время я не являюсь и представителем судебных органов, поэтому, как и любое частное лицо, вовсе не обязан сообщать кому бы то ни было о том, что мне известно.

– Ну и какой же из этого вывод?

– Не знаю. Все зависит от многих вещей. Я не могу давать вам каких-либо гарантий, поскольку не знаю, что вы собираетесь мне сказать. Я приехал сюда, потому что Пит не захотел ничего рассказывать по телефону, а теперь все указывает на то, что вы и здесь не хотите мне ничего говорить. Может, мне следует просто поехать домой.

– Может, и следует.

– Малыш…

– Нет. – Кенан поднялся на ноги. – Хорошая была идея позвать его сюда, старик, но она не сработала. Сами разберемся. – Он достал из кармана пачку денег, вытащил сотенную и протянул мне. – Это за такси, мистер Скаддер, и за потраченное время. Прошу прощения, что заставили вас притащиться сюда. – Поскольку я не пошевелился и не взял деньги, он добавил: – Может быть, ваше время стоит больше, чем я думал. Вот. И без обид, хорошо?

Он достал еще одну сотню, а я опять не стал брать.

Вместо этого отодвинул стул и поднялся.

– Вы мне ничего не должны. Понятия не имею, сколько стоит мое время. Давайте будем считать это приглашением на кофе.

– Возьмите деньги. Господи Боже мой, да сюда тачка вам обошлась не меньше четвертака.

– Я приехал на метро.

Он уставился на меня.

– На метро? Разве брат не сказал вам взять такси? Чего ради экономить, особенно раз я сказал, что оплачу проезд?

– Уберите деньги. Я поехал подземкой, потому что так проще и быстрее. Я добираюсь от одного места до другого, и я делаю это таким способом, каким считаю нужным, мистер Кури. Не указывайте мне, каким образом я должен передвигаться по городу, и я не стану указывать вам, как сбывать крэк школьникам. Ладненько?

– Боже! – задыхаясь, произнес он.

– Жаль, что мы отняли время друг у друга, – сказал я Питеру. – Спасибо, что вспомнил обо мне.

Он предложил отвезти меня домой или хотя бы подбросить до ближайшей станции подземки.

– Не стоит. Я, пожалуй, прогуляюсь по Бэй-Ридж. Давненько здесь не был. Как-то я вел дело, которое привело меня в одно местечко в нескольких кварталах отсюда, прямо на Колониал-роуд, но чуть севернее. Сразу за парком. Оулс-Хэд-Парк, если не ошибаюсь.

– Это кварталов восемь – десять отсюда, – произнес Кенан Кури.

– Да, похоже, что так. Парень, нанявший меня, обвинялся в убийстве собственной жены, и проделанная мною работа способствовала снятию обвинения.

– А он был невиновен?

– Нет, он ее убил. – Я припомнил обстоятельства дела. – Но тогда я этого не знал. Выяснил позже.

– Когда уже ничего не могли сделать.

– Конечно, мог. Его звали Томми Тиллари. Не помню, как звали жену, но его подружку звали Кэролин Четэм. Когда она умерла, он получил по полной программе.

– А ее он тоже убил?

– Нет, она покончила с собой. Но я обставил все так, чтобы это смахивало на убийство. Я вытащил его из дерьма, когда он того не заслуживал, поэтому стоило засадить за другое.

– И сколько же он получил?

– По максимуму. Умер в тюрьме. Кто-то пырнул его ножом. – Я вздохнул. – Вообще-то я собирался пройти мимо его дома, освежить воспоминания, но, похоже, вполне обошелся без этого.

– Вас это беспокоит?

– Воспоминания, вы имеете в виду? Не очень. Есть куча вещей, которые беспокоят меня гораздо больше. – Я поискал пальто, затем вспомнил, что не надевал его. На дворе весна – пора пиджаков и спортивных курток, хотя вечером температура падает до сорока[2].

Я направился к выходу, и тут Кенан Кури меня окликнул.

– Пожалуйста, погодите минутку, мистер Скаддер.

Я взглянул на него.

– Я немного погорячился. Прошу меня извинить.

– Вам не за что извиняться.

– Нет, есть. Я сорвался. Это еще цветочки. Перед этим я сегодня грохнул телефон. Было занято: я распсиховался и лупил трубкой о стенку, пока штукатурка не посыпалась. – Кенан потряс головой. – Никогда так себя не вел прежде. В последнее время я постоянно в стрессовом состоянии.

– В наши дни многие испытывают стресс.

– Да, наверное. Пару-тройку дней назад какие-то сволочи похитили мою жену, разрезали ее на мелкие кусочки, упаковали в пластиковые мешки и привезли мне обратно в багажнике машины. Не думаю, что все испытывают именно такой стресс.

– Спокойно, малыш… – произнес Пит.

– Со мной все в порядке. Мэтт, присядьте на минутку. Позвольте, я вам все расскажу по порядку, от начала и до конца. А потом, если захотите, уйдете. Забудьте, что я вам до этого наговорил. Мне наплевать, расскажете вы кому-нибудь или нет. Просто не могу заставить себя произнести все это вслух, потому что тогда я поверю в реальность этого кошмара. Но ведь это и есть реальность, верно?

Он изложил все практически так, как я описал раньше. Правда, я добавил некоторые детали, которые выяснил позже в ходе расследования, но братья Кури и сами узнали уже довольно много. В пятницу они нашли «тойоту-камри» там, где она была припаркована на Атлантик-авеню, и это привело их в «Арабский гурман», а пакеты в багажнике вывели на «Д’Агостино».

Когда Кенан закончил, я отказался от предложения выпить еще кофе, попросив стакан содовой.

– У меня есть несколько вопросов, – сказал я.

– Давайте.

– Что вы сделали с телом?

Братья переглянулись, и Питер жестом предложил Кенану ответить. Тот глубоко вздохнул и сказал:

– Есть у меня двоюродный брат. Он ветеринар, владеет больницей для животных на… Впрочем, не важно где. В одном старом районе. Я ему позвонил и сказал, что мне нужно по личным делам попасть к нему в клинику.

– Когда это было?

– Позвонил я ему в пятницу во второй половине дня, вечером получил от него ключи, и мы туда поехали. У него там агрегат, ну, его можно назвать печью. В нем сжигают домашних животных, которых клиенты приносят на усыпление. Мы взяли… э-э… мы взяли…

– Спокойно, малыш, спокойно.

Кенан нетерпеливо потряс головой.

– Да все со мной в порядке, я просто слов подобрать не могу. Как бы это сказать? Мы взяли куски… куски Франсин и кремировали.

– Вы освободили их от упаковки?

– Нет, зачем? Лента и пластик сгорели вместе со всем остальным.

– Но вы уверены, что это была именно она?

– Да. Да, мы немного развернули, и этого было достаточно, чтобы… э… чтобы убедиться.

– Я должен был у вас спросить.

– Понимаю.

– Короче, трупа нет, так?

Кенан кивнул.

– Только пепел. Пепел и кусочки костей, вот и все. Если вы думаете, что в результате кремации остается лишь горстка пепла, то ошибаетесь. Для измельчения кусочков костей в этой штуке есть специальное приспособление, ведь после самой печки остаются довольно приличные фрагменты. – Кенан поднял голову и посмотрел мне в глаза. – Когда я учился в школе, по вечерам работал у Лу. Черт, я не собирался называть его имени. Ну и черт с ним, какая разница? Отец хотел, чтобы я стал врачом, и полагал, что это послужит неплохой практикой. Не знаю, так ли это, но оборудование мне знакомо.

– А ваш двоюродный брат знает, для чего вам понадобилась его клиника?

– Люди знают только то, что хотят знать. Уж конечно, он догадывается, что я не поперся туда ночью, чтобы сделать себе прививку от бешенства. Мы проторчали там всю ночь. Печь маленькая, для животных, поэтому нам пришлось загружать ее в несколько приемов и охлаждать в промежутке. Господи, я даже думать об этом не могу.

– Мне очень жаль.

– Вы тут ни при чем. Знает ли Лу, что я воспользовался печью? Думаю, знает. Ему прекрасно известно, чем я занимаюсь. Так что он скорее всего решил, что я ухлопал конкурента и таким образом избавился от улик. Люди смотрят всякое дерьмо по ящику и считают, что так оно и есть в жизни.

– И он не возражал.

– Так он же член семьи. Он знал, что это срочное дело, о котором мы не станем рассказывать. К тому же я подкинул ему деньжат. Он не хотел брать, но у бедолаги двое ребятишек в колледже. Как он мог отказаться? К тому же не так уж много я ему и дал.

– Сколько же?

– Две штуки. Дешевые вышли похороны, верно? Я хочу сказать, что один только гроб выйдет дороже. – Он покачал головой. – Я собрал пепел в жестяную банку и поставил в сейф здесь, внизу. Не знаю, что с этим делать. Не имею представления, как бы она хотела, чтобы ее похоронили. Мы никогда не обсуждали этого. Господи, ей ведь всего двадцать четыре года! На девять лет и один месяц моложе меня. Мы поженились два года назад.

– Детей нет?

– Нет. Мы собирались подождать еще год, а потому… Боже, как же это все ужасно! Не возражаете, если я выпью?

– Нет.

– Пит так же говорит. А, черт бы с ним, не буду. Я хлопнул водки в четверг вечером, после того, как поговорил с ними по телефону, и больше ничего не пил с тех пор. Хотелось надраться, но я не стал. И знаете почему?

– Почему?

– Потому что хотел прочувствовать все. Вы думаете, я неправильно сделал? Отвез ее в клинику Лу и сжег? Вы думаете, не надо было?

– Думаю, это незаконно.

– Да, наверное, но меня это меньше всего волновало.

– Догадываюсь. Вы просто пытались сделать то, что подобает. Но в процессе уничтожили улики. Мертвое тело несет в себе кучу информации об убийстве для того, кто знает где и что искать. Когда вы превращаете тело в прах и пепел, вы эту информацию уничтожаете.

– А это важно?

– Ну, не помешало бы выяснить, как она умерла.

– Мне наплевать как. Все, что я хочу знать, это кто ее убил.

– Одно цепляется за другое.

– Значит, вы полагаете, я неправильно сделал. Боже мой, но я не мог вызвать полицию, отдать им мешок с кусками мяса со словами: «Это моя жена, позаботьтесь о ней». Я никогда не обращаюсь в полицию. Я занимаюсь такими делами, в которых не принято это делать, но если бы в багажнике «темпо» я нашел ее мертвой, но целой, тогда, может быть, и сообщил бы. Но так…

– Я вас понимаю.

– Но все же полагаете, что я поступил неправильно.

– Ты поступил так, как должен был поступить, – вымолвил Питер.

Разве не так?

– Не знаю, что правильно, что неправильно, – сказал я. – Вполне вероятно, что я поступил бы точно так же, если бы мой кузен был владельцем крематория. Но это не имеет значения. Что сделано, то сделано. Вопрос в том, в каком направлении нам двигаться дальше?

– И в каком же?

– Пока непонятно.

И это был не единственный вопрос. Их я задал бесчисленное множество, причем большую часть не по одному разу, гоняя их туда-сюда. Повторяя все снова, сделал кучу пометок в блокноте. Походило на то, что разрозненные останки Франсин Кури являлись единственной зацепкой во всем этом деле, а они рассеялись как дым.

Когда я наконец закрыл блокнот, братья Кури сидели и ждали, что я им скажу.

– Исходя из того, что мы имеем, похитители в полной безопасности. Они провернули дело и растворились, не оставив ни малейшего ключа к разгадке, кто они такие. Если они где и наследили, то пока этого не видно. Возможно, кто-то в супермаркете или на Атлантик-авеню узнал одного из них или запомнил номер машины. Стоит постараться, чтобы найти такого свидетеля. Но его существование – это лишь гипотеза. Вероятнее всего, такого свидетеля нет, а если и есть, то то, что он увидел, ничем нам не поможет.

– То есть вы хотите сказать, нет никаких шансов?

– Да нет же, вовсе не это. Я имею в виду, что при расследовании помимо работы с уликами, оставленными преступниками, ведется и другая работа. Например, известно, что они заполучили почти полмиллиона долларов. Есть две вещи, которые они могут сделать в этой связи, и каждая из них вполне может их засветить.

Кенан немного поразмыслил.

– Ну во-первых, они начнут их тратить, – сказал он. – А второе?

– Проболтаются. Жулики всегда рассказывают об удачных делах, и кто-то с удовольствием их продаст. Задача – пустить слушок, чтобы знали, кто покупатель.

– И вы знаете, как это сделать?

– Конечно, знаю. Вы хотели выяснить, насколько я все еще полицейский. Понятия не имею, но к решению такого рода проблем подхожу точно так же, как тогда, когда носил жетон. Действую в том же ключе до тех пор, пока не получу результат. В вашем деле я вижу несколько вариантов ведения следствия. Конечно, нет никаких гарантий, что хоть один из них окажется результативным, но все же стоит попробовать.

– Значит, вы займетесь этим?

Я заглянул в блокнот и сказал:

– Существуют две проблемы. Первую я уже назвал Питу по телефону. Я собираюсь уехать в Ирландию в конце этой недели.

– По делам?

– Нет. Просто развлечься. И сегодня утром уже заказал билет.

– Вы могли бы отменить заказ.

– Мог бы.

– Деньги, которые с вас вычтут за отмену заказа, вы можете включить в ваш гонорар. А вторая проблема?

– А вторая проблема – каким образом вы собираетесь использовать полученные от меня сведения?

– Думаю, ответ вам известен.

– Вот в этом-то и проблема, – кивнул я.

– Невозможно возбудить против них дело по обвинению в похищении и убийстве, поскольку нет доказательств преступления. Просто исчезла женщина, вот и все.

– Вот именно.

– Так что, исходя из этого, вам должно быть совершенно ясно, чего я хочу. Нужно озвучить?

– А почему нет?

– Я хочу, чтобы эти сволочи сдохли. Хочу при этом присутствовать, хочу в этом участвовать.

Кенан произнес свою тираду совершенно спокойно, ровным, лишенным эмоций тоном.

– Я хочу этого настолько сильно, как ничего другого в жизни. Вы так и предполагали?

– Примерно.

– Неужели вас беспокоит, что может произойти с людьми, способными сотворить нечто подобное? Схватить ни в чем не повинную женщину и разрезать ее на кусочки?

– Нет, – не задумываясь ответил я.

– Мы сами сделаем все, что нужно. Вам не придется в этом участвовать.

– Иными словами, я всего лишь приговорю их к смерти.

– Они сами себе вынесли приговор, – покачал головой Кенан. – Своими деяниями. Вы всего лишь поможете осуществить справедливое возмездие. Что вы на это скажете?

У меня были кое-какие сомнения на этот счет, поэтому я промолчал.

– Есть ведь еще кое-что, что вас смущает, верно? Род моей деятельности.

– Немаловажный фактор.

– Ваше высказывание по поводу сбыта крэка школьникам. Я не… как бы это… у меня нет магазинов на школьном дворе.

– Не сомневаюсь.

– Проще говоря, я не мелкий торговец. Я тот, кого называют наркодельцом. Улавливаете разницу?

– Конечно. Вы та крупная рыба, которая всегда ускользает из сети.

– Не думаю, что такая уж крупная, – засмеялся Кенан. – У распространителей среднего звена самые большие объемы продаж. Ведь я либо поставляю большие партии, либо покупаю у того, кто уже поставил товар в страну, а затем сбываю тому, кто продает уже меньшими партиями. Мой покупатель, вероятно, зарабатывает больше, чем я, потому что он крутит сделки круглый год, тогда как я могу проводить в год всего одну-две, не больше.

– Но вы тоже, прямо скажем, не бедствуете.

– Не бедствую. Это опасный бизнес, связанный с нарушением закона, поэтому есть куча людей, которые так или иначе помогают избегать неприятностей. А там, где есть большой риск, там и доходы соответствующие. И это бизнес. Люди хотят этот товар.

– По товаром вы подразумеваете кокаин.

– Вообще-то я практически не занимаюсь порошком. Мой основной товар – героин. Немного гашиша, но последние года два главным образом героин. Слушайте, сразу говорю, что не собираюсь оправдываться. Люди покупают, попадают на крючок, обворовывают родных матерей, взламывают чужие дома и умирают от передоза. Пользуются одним шприцем на всех и получают СПИД. Я все это знаю. Но существуют же производители оружия, спиртных напитков, табака. Сколько народа умирает в год от алкоголизма и курения в сравнении с тем количеством, которое гибнет от наркотиков?

– Продажа алкоголя и табака – вполне законное дело.

– А какая разница?

– Некоторая есть. Хотя не могу сказать точно какая.

– Возможно. Я тоже ее не вижу. Но в том и другом случае это грязный товар. Но один довод я могу привести себе в оправдание. Я не рекламирую свой товар, не лоббирую его в конгрессе, у меня нет службы по связи с общественностью, которая талдычит гражданам, что то дерьмо, которым я торгую, им полезно. Тот день, когда люди перестанут покупать наркотики, будет днем, когда я сразу же начну покупать и продавать что-то другое. И не стану хныкать по этому поводу и обращаться в правительство с просьбой о федеральных субсидиях.

– Но ты все-таки не леденцами торгуешь, малыш, – вставил слово Питер.

– Нет, конечно. Мой бизнес – грязный, и я никогда и не утверждал обратного. Но я работаю честно, никого не надуваю, никого не убиваю и очень осторожен в выборе партнеров. Именно поэтому я жив и здоров и нахожусь на свободе, а не за решеткой.

– А вы когда-нибудь сидели?

– Нет. Меня ни разу не арестовывали. Так что если вас смущает, что придется работать на наркодельца…

– Меня это не смущает.

– Во всяком случае, с официальной точки зрения я не наркобарон. Не стану утверждать, что в отделе по борьбе с наркотиками или в УБН[3] нет на меня досье. Насколько мне известно, я никогда официально не был под следствием. В моем доме нет «жучков» и телефон тоже не прослушивается. Если бы это было так, я бы сразу узнал. Впрочем, я вам уже об этом говорил.

– Да.

– Погодите минутку, я вам сейчас кое-что покажу.

Он вышел в другую комнату и вернулся с большой фотографией в серебряной рамке.

– Наша свадебная фотография. Два года будет в мае.

На фотографии он был во фраке, а она вся в белом. Его лицо украшала широкая улыбка. Франсин не улыбалась, а вся прямо-таки светилась от счастья.

Я не нашел что сказать.

– Не знаю, что они с ней сделали. Я не позволяю себе об этом думать. Но они убили ее и надругались над ней. Я должен что-то предпринять, иначе просто умру. Откровенно говоря, мы с Питом попытались начать все делать сами, но мы не знаем, что и как будет правильно. Те вопросы, которые вы задавали, ваш подход к делу, помимо всего прочего, четко показали мне, что в данной сфере я полный профан. Поэтому мне нужна ваша помощь, и я заплачу вам столько, сколько захотите. Деньги не проблема, у меня их полно. А если вы откажетесь, я либо найду кого-то другого, либо займусь этим сам, что еще, черт побери, мне остается делать?

Он наклонился, забрал у меня фотографию и посмотрел на нее.

– Боже мой, какой это был прекрасный день! И все последующие дни. И все это превратилось в дерьмо.

Он поднял на меня взгляд и продолжил:

– Да, я наркоделец, поставщик наркотиков, называйте как угодно и да, я собираюсь убить этих ублюдков. И что вы теперь скажете? Беретесь за это или нет?

Мой лучший друг, человек, к которому я собирался поехать в Ирландию, профессиональный преступник. Легенда гласит, что однажды ночью он шел по улицам Хеллс Китчен с сумкой, из которой торчала отрубленная им голова одного из его врагов. Не могу утверждать, что так оно и было, но относительно недавно я был рядом с ним в одном подвале в Маспете, когда он отрубил мужику руку одним ударом мясницкого ножа. В ту ночь у меня в руке была пушка, и я ею воспользовался. Так что если в чем-то я все еще оставался полицейским, то во многом другом претерпел существенные изменения. Голову я давно уже снял, чего же плакать по волосам?

– Берусь. – Мой ответ прозвучал твердо.