Читать книгу Древо Тьмы - Лори Форест - Страница 4

Тьеррен Стоун

Наши дни

Четвёртый месяц

Северный лес Гарднерии

Лошадь Тьеррена идёт в ногу с отрядом элитных магов. Всадники следуют за своим молодым, уверенным в себе командиром Сайлусом Бэйном. Они направляются вглубь Северного леса Гарднерии.

Бесчисленные листья шелестят на лёгком ветерке, и Тьеррен с благоговенным трепетом смотрит на окружающий их лес. Никогда раньше он не видел таких деревьев.

Старые железные деревья. Древний нетронутый лес. Первозданный.

Стволы деревьев огромные, такие обхватишь только втроём. Под роскошными густыми кронами изумрудных листьев пасмурный день кажется ещё сумрачнее. На западе изредка грохочет далёкий гром. Пахнет сыростью и глиной. И чем-то ещё.

Короткие волосы на затылке Тьеррена встают дыбом от щемящей душу тревоги.

В сгущающихся предвечерних тенях деревья всё ниже клонятся к всадникам. И совсем неприветливо.

«Деревья нам не рады».

Эта мысль возникает так внезапно, что Тьеррен тут же с негодованием её гонит. Бросив долгий взгляд на густой лес, он медленно выдыхает и качает головой. Отряд скачет вперёд. Нет ни малейшей причины пугаться леса, уж деревья-то точно не могут причинить никому вреда. И вообще бояться нечего. Тьеррен оглядывает свою новую военную форму: мундир без единого пятнышка, у обшлагов мерцают пять серебристых полосок – знак практически непревзойдённого уровня владения магией воды и ветра.

– Готов поохотиться на фей? – с довольной улыбкой спрашивает внезапно появившийся рядом Бреннет, вечно взлохмаченный толстяк. – Взорвём остроухие головы?

Вечно этот зануда пристаёт со своими глупостями! Зачем-то втирается в доверие. Они оба гарднерийские маги пятого уровня, но на том их сходство заканчивается. Бреннет непростительно туп и совершенно не отягощён моральными принципами, как и остальные его родственники, в то время как семья Тьеррена принадлежит к общине Стивианов, наиболее благочестивых гарднерийцев.

Истинных гарднерийцев.

Тьеррен, стараясь не отставать от отряда, отвечает Бреннету лишь взглядом, в котором мелькает едва заметное осуждение. На шее у Бреннета нет цепочки с серебряной сферой, мундир отмечен не белой птицей Древнейшего, как у благочестивейших гарднерийцев, а шаром Эртии. Сам Тьеррен постоянно ощущает вес серебряного ожерелья на шее, единственно правильный способ носить символ Древнейшего – шар Эртии, скованный цепью священного государства магов. На военной форме Тьеррена белеет благословенный силуэт белой птицы.

Поднявшийся ветер будто высвистывает в ветвях деревьев совершенно недвусмысленный приказ: «Уходите!»

Тьеррен тревожно оглядывается. Холодок скользит по его шее и спускается по спине вдоль позвоночника, будто скелет касается его пальцами. Что-то неладно.

От деревьев веет непонятной враждебностью.

Прежде чем ему удаётся отогнать неприятные ощущения, в груди вспыхивает праведный гнев. Тьеррен в ярости оглядывает густой лес. Проклятые дикие земли! Истинно сказано в «Книге Древних»: дикие земли – прибежище Исчадий Зла, и живые леса гарднерийцам ещё предстоит превратить в мёртвую древесину.

Стволы и ветви пойдут на волшебные палочки, на церкви и дома в священном государстве магов.

Дикие земли необходимо очистить. Подчинить воле сильного, как требует того «Книга».

«Мы срубим вас под корень, – мысленно обещает в праведном гневе Тьеррен. – Сожжём, оставив лишь пепел, спалим вместе со всем, что вы прячете в чаще».

И это не пустая угроза. Гарднерийские войска постоянно сжигают большие участки Северного леса, освобождая пространства для ферм и заодно выкуривая затаившихся фей. Прежде гарднерийцы полагали, что порочные феи и их потомки давно исчезли в пламени Войны миров, но многие, как оказалось, выжили, скрываясь в отдалённых Северных лесах.

Пока маги не взялись за лес всерьёз.

Всем известно, что феи – это чудовища, отвратительные безнравственные существа, преисполненные беспричинной ярости и греха. Тьеррену о них достаточно рассказали, предупредили, как они умеют вбирать злые силы диких земель и нападать на безвинных магов-гарднерийцев, изгоняя их прочь с возделанных пашен.

Тьеррен горделиво приосанивается в приливе пьянящей отваги.

Как бы ни были опасны феи, он готов, если потребуется, отдать жизнь, защищая свой народ от страшной угрозы. Он с радостью впишет своё имя в благословенную историю освобождения гарднерийцев. И это будет подлинная история.

Да исполнится воля Древнейшего.

– Говорят, там будут женщины, – сально ухмыляется вдруг Бреннет, подмигивая Тьеррену. – Не помешает вытряхнуть их из лохмотьев и как следует осмотреть, прежде чем окончательно от них избавиться. – Он снова усмехается, приоткрывая крупные потемневшие зубы, как будто они с Тьерреном лучшие друзья.

Тьеррен брезгливо отворачивается и упирается взглядом в колонну солдат, скачущих впереди по двое.

«Раздеть фей». – От этой мысли Тьеррена передёргивает.

Как это порочно, мерзко, да и попросту… неправильно. Всё равно что раздевать демонов.

Тьеррен, уже не скрывая омерзения, поворачивается к Бреннету. Видимо, жирный вояка уловил наконец настроение так называемого лучшего друга, потому что его широкая улыбка исчезает, и он нервно сглатывает, сплюнув напоследок под копыта лошадей.

«Да что с ним такое?» – удивляется Тьеррен. Такие желания могут возникнуть только между магами. Так думают друг о друге лишь наречённые и супруги.

Вспомнив нежное лицо Элисен, Тьеррен невольно смягчается.

«Милая, прелестная Элисен».

Взглянув на линии обручения, обвивающие его руки, он вспоминает розовые губы Элисен и её ярко-зелёные глаза, великолепные чёрные локоны, нежную кожу, мерцающую изумрудными оттенками в лунном свете.

Она подарила ему один короткий, но головокружительный поцелуй. Всего две недели назад им удалось скрыться от повсюду сопровождавшей Элисен дуэньи и уединиться за густой изгородью его поместья. Тьеррен до сих пор ощущает на губах вкус её губ, помнит, как обнимал тонкую девичью талию, как прижималось к нему тело наречённой.

Тьеррен мечтает, как вскоре познает её всю. Им обоим недавно исполнилось восемнадцать, и через неделю обряд скрепят в храме. Их брак вступит в законную силу.

Вот только надо разделаться с феями, завершить эту охоту.

«Тебя ждут великие дела, Тьеррен», – сказал ему утром маг Сайлус Бэйн.

Вспомнив мудрые советы матери, Тьеррен уже спокойнее смотрит на Бреннета.

«Древнейший осеняет земли магов своей милостью, видя нашу чистоту и добродетель. Те, кто не придерживается наших строгих правил, пребудут с нами из милости. Однако, если не примкнут к нам, раскаявшись и приняв наши законы, во времена Великой жатвы Древнейший отбросит их прочь с истинного пути и наречёт их Исчадиями Зла».

Вот так. В жизни всё просто. Следуй закону священной книги, и удостоишься благодати. А нет – выпадешь из жизни, станешь парией.

«Убирайтесь!»

От деревьев пышет ненавистью, и Тьеррен, ощутив эту горячую волну, невольно вздрагивает. Несколько лошадей сбиваются с рыси и пятятся, как будто почувствовав исходящее от леса предостережение. Тьеррен, покрепче ухватив поводья, оглядывает лес. Бреннет делает то же самое. Надвигается буря, тени становятся всё гуще и мрачнее.

Бреннет раздражённо озирается.

– Спилить бы тут всё, и поскорее, – бормочет он, не сводя глаз с деревьев.

Кроны на глазах как будто становятся гуще. Ветви переплетаются. В воздухе разливается напряжение.

Точнее, враждебность.

От тёмных стволов, будто злым ветром, веет холодной неприязнью, однако Тьеррен не намерен отступать. Он прочёл священную книгу вдоль и поперёк и потому знает, чем закончится эта история.

«От вас ничего не останется», – мысленно говорит он деревьям, невозмутимо глядя вглубь леса, отважно желая приблизить время жатвы и сразиться за священное государство магов.

Поднимается ветер, ветви склоняются к всадникам ниже, чем прежде. Лошади встают на дыбы и прядают ушами, гарднерийцам снова приходится успокаивать скакунов.

«Убирайтесь!»

– Чувствуешь? – свистящим шёпотом спрашивает Бреннет. На его лице проступает страх. – Нас окружают, что ли… – Он натянуто ухмыляется, словно пытаясь убедить себя, что несёт ерунду. – Или мы двигаемся прямиком в ловушку. – Из горла Бреннета вырывается глухой смешок, но в глазах, блуждающих по тёмным гладким стволам, застывает страх. – Хорошие феи – мёртвые феи, – угрюмо бормочет он и поворачивается к Тьеррену в поисках одобрения. – Согласен?

Коммандер Бэйн, возглавляющий их отряд, поднимает руку, требуя внимания. В воздухе пахнет гарью.

Всадники переходят на медленную рысь и останавливают лошадей там, где обрывается лесная дорога. Их встречают двое пеших магов. Тьеррен удивлённо оглядывается: странно, дальше дороги нет. Как всё-таки далеко на север они забрались!

«Невероятно, – думает он, вздрагивая от озноба. – Мы на краю северных дорог. У самого дальнего предела. Впереди только бесконечные дикие пустоши».

Один из пеших магов – серьёзный, сосредоточенный – приближается к коммандеру Бэйну, салютует ему, прижимая кулак к груди, и тут же кивает на стену деревьев.

– Они там, недалеко, – сообщает он. – Мы выкурили из чащи целую толпу дриад.

«Дриады – древесные феи».

Тьеррен вглядывается в непроходимый лес, его сердце бьётся чаще, зрение и слух обостряются в предвкушении первой битвы с феями. Вдохнув поглубже, он с новой верой в себя и священное дело гарднерийцев готовится наконец-то сразиться с Исчадиями Зла, встать на защиту государства магов.

– Спешиться! – командует Бэйн. Его уверенный голос ясно доносится до самых последних рядов.

Всадники спрыгивают на землю, привязывают встревоженных лошадей к деревьям, оставляя их на попечение конюха, и следуют за коммандером в лес. Бэйн двигается уверенно, не колеблясь; запах дыма ощущается всё острее.

Беззвучно проговаривая заклинания стихий воды и ветра, Тьеррен достаёт из ножен волшебную палочку, готовясь к бою и обращаясь к магии.

Древесные феи опасны, среди них есть и те, кто умеет черпать магию из сил природы, притягивать её и направлять на врагов через ветви деревьев. Иногда дриады натравливают на противников диких зверей. Недавно гарднерийским войскам сообщили о дриадах, которые совсем недалеко, к югу отсюда, направили на магов небольшие, но мощные смерчи и целые стаи хищных птиц в отместку за сожжённые леса и зачищенные пустоши.

Они мстят за возвращение земель, по праву принадлежавших государству магов.

«Всё равно. – Тьеррен вглядывается в деревья, от которых по-прежнему исходит угроза, и неуклонно продвигается вместе с отрядом в самую чащу. – Скоро я создам огромный смерч, который поглотит и тебя, лес, и всех фей, прячущихся в глуши».

Пронзительный детский крик прорезает тишину, и Тьеррен, вопросительно оглядываясь, замедляет шаг, однако товарищи по оружию, кажется, не обращают на неуместный звук ни малейшего внимания.

Тьеррен в замешательстве ускоряется, чтобы не отстать от отряда, каблуки его сапог проваливаются в мягкий мох.

Снова детский плач – совсем рядом плачет ребёнок.

Надрывный крик младенца не даёт сосредоточиться.

Женщины о чём-то просят, умоляют на непонятном языке.

Тьеррен озадаченно вглядывается вперёд, в просветы между деревьями. Наконец отряд выходит на небольшую полянку, на другой стороне которой деревья сгрудились ещё гуще, если это вообще возможно. По краям вырубки горят костры – там солдаты уже подожгли деревья.

А вот и они.

Дриады.

Остроухие зеленокожие древесные феи выстроились длинной вереницей, плечом к плечу перед стеной нетронутого Северного леса.

Как будто защищая деревья собственными телами.

Однако… более жалкой линии обороны Тьеррену видеть не доводилось.

Маг изумлённо оглядывается. Он видел изображения дриад, ему показывали ужасных существ с безумным взглядом, увитых гнилыми и гниющими ветвями, с отвратительными длинными, острыми зубами. Чудовищно опасных.

А эти, стоящие перед ним феи, совсем другие.

Да, у них зелёная кожа, гораздо более глубокого изумрудного оттенка, чем у гарднерийцев, чёрные волосы, зелёные глаза и остроконечные уши. И одеты они в странные балахоны, которые, судя по всему, сделаны из непонятно как склеенных листьев.

Но на этом сходство с кошмарными чудовищами с картинок заканчивается.

Пожилая дриада с седыми, почти снежно-белыми волосами складывает на груди руки, как в молитве. Она падает на колени, обращаясь к гарднерийцам с длинной, непонятной, но явно умоляющей речью. Рядом с ней мальчик, он цепляется за старуху, уткнувшись лицом в её накидку, и девочка лет десяти, не старше, твёрдо стоит, словно упершись ногами в землю, и сжимает в руке большой камень. Её лицо дышит ненавистью, дыхание со свистом вырывается сквозь зубы вместе с угрожающими словами. Внезапно она бросает камень в шеренгу магов, но девочка слишком слаба, и камень не долетает до цели.

Здесь женщины, старики, дети и подростки.

Все они будто покрыты сажей: их кожа, одежда, волосы усеяны тёмными крупинками, напоминающими мелкие градины. Дриады тяжело дышат и едва не падают на землю, словно придавленные невидимой силой.

– Что с ними такое? – ни к кому в особенности не обращаясь, спрашивает Тьеррен.

– Они попытались атаковать нас вихрем.

Тьеррен поворачивается к ответившему бородатому солдату, соседу по шеренге.

Тот искоса бросает на мага острый взгляд:

– Вон тот парень постарался.

Бородач показывает на мальчишку лет двенадцати, с голым торсом и покрытого с головы до ног чёрными крапинками. Мальчик без устали изрыгает в сторону магов проклятия – смысл его криков понятен даже без знания чужого языка.

– Он отбросил двух магов на двадцать шагов водяным смерчем, который выплеснулся вдруг из ветвей. Керлин так шарахнулся о ствол, что сломал ногу. Ну мы и перекрыли их проклятую магию.

Тьеррен, пытаясь справиться с затопившими его разум мыслями, поворачивается к лесным феям.

Вот младенец. С круглыми щёчками. Весь в крапинках железной стружки – он плачет и кричит от боли на руках прелестной молодой женщины. Царапая лицо крошечными ручками, малыш в ужасе оглядывается на магов. Женщина, видимо, мать младенца, тщетно пытается его успокоить, отводя от розовых щёчек упрямые пальчики и стряхивая с детской кожи железную стружку.

– Вы укротили обнаруженных келпи? – деловым тоном обращается коммандер Бэйн к лейтенанту, просматривая какие-то документы и не обращая внимания на стоны, плач и угрозы дриад.

– Мы отравили их, маг. Воткнули железные стержни во все водные протоки.

Коммандер Бэйн удовлетворённо кивает, сворачивает длинный свиток в трубочку и заталкивает в походный ранец. Решительно и спокойно он оглядывает вереницу фей на противоположной стороне поляны.

– Чистокровные дриады, – восхищённо произносит он, перекрывая звучным голосом детский плач и бесконечную мольбу старухи. – Отличная работа, лейтенант, вовремя вы их выкурили.

Тьеррен не сводит глаз с детей, и к его горлу подступает комок, во рту чувствуется горечь. Малыши всхлипывают и что-то лепечут, наверное, на языке дриад, но если закрыть глаза, то кажется, что плачут гарднерийские дети.

И внешне эти дриады очень-очень похожи на гарднерийцев.

От внезапного головокружения и судорог в животе Тьеррен едва не падает на колени. Запрокинув голову, он видит короткие белые вспышки в верхушках деревьев над цепочкой дриад.

Белые птицы. Полупрозрачные, будто сотканные из тумана. Они безмолвно наблюдают.

От деревьев исходит новая волна ненависти, едва не сбивая Тьеррена с ног. Его магические линии откликаются на призыв леса, деревья будто заигрывают с ним, стараются отобрать его силу. Он с трудом ставит внутренний щит, возводя крепкую, хотя и прозрачную стену вокруг личной магии. Укрепляет броню, нанося один за другим новые пласты, однако атаки деревьев не прекращаются, они упрямо бьют в щит, пытаясь его проткнуть.

Младенец на руках у дриады плачет и плачет, и мысли Тьеррена бегут по кругу.

Он вспоминает подготовку к походу, рассказы о том, что казалось совершенно очевидным. Тогда он пропустил мимо ушей почти все инструкции и советы для глупых, сентиментальных магов.

«Они могут показаться вам похожими на людей. Так Великая тьма обманом заставляет нас верить в ложь. Не поддавайтесь. И следуйте слову священной книги».

Но Тьеррен не ожидал увидеть детей. Младенца и его прелестную мать. В глубине души он понимает, что перед ним феи в истинном обличье. Здесь нет никакого обмана.

Молодая женщина нежно и грациозно укачивает малыша. Магические силы Тьеррена устремляются к ней тонким, но сильным потоком.

Женщина отрывает взгляд от лица младенца и смотрит Тьеррену прямо в глаза.

Глядя в её зелёные, как летняя листва, наполненные слезами глаза, он в смятении замирает. Её тёмно-изумрудные губы раскрываются, и ужас страдающего сердца пронзает Тьеррена.

Откуда-то доносятся слова на всеобщем языке, понятные, хотя и произнесённые с сильным акцентом:

– Маги! Остановитесь!

Тьеррен переводит взгляд на старую, убелённую сединой женщину. Её руки сложены у груди в молитвенном жесте, зелёные глаза смотрят настойчиво и сурово. Она указывает на тёмную лесную чащу за спиной, пытаясь сообщить нечто важное.

– Сохраните нашему лесу жизнь, – зловеще произносит она. – Если умрут деревья, умрём и мы. А потом умрёте вы. Мы все погибнем.

Слыша этот непреклонный твёрдый голос, Тьеррен в глубине души понимает, что старуха-дриада, как бы неприятно было это сознавать, говорит правду. Его охватывает смутное, но и непреодолимое желание остановить грядущую бойню.

– Тьма надвигается, – предупреждает старуха всё тем же суровым голосом, предрекающим неотвратимую беду.

– На колени! – приказывает феям коммандер Бэйн.

Удивлённый до странности спокойным, почти беззаботным тоном старшего по званию, Тьеррен недоумённо оглядывается. Глаза коммандера опасно вспыхивают. Происходящее его будто бы забавляет.

Тьеррена передёргивает от отвращения. Его взгляд возвращается к молодой женщине с ребёнком на руках. Их глаза встречаются, и они пристально смотрят друг на друга, будто невольные свидетели и одновременно персонажи разыгрывающейся трагедии. Тьеррена охватывает неудержимое желание схватить эту юную дриаду с ребёнком и унести их как можно дальше от страшной поляны.

Женщина обращается к Тьеррену на языке фей, в её мелодичном голосе слышны нотки горестной мольбы. Тьеррен собирается было ответить, но его опережает коммандер Бэйн.

– «Согласно решению правительства Гарднерии, – громко читает Бэйн, – вам приказано прекратить сопротивление и освободить принадлежащие Гарднерии территории». – Коммандер Бэйн вздыхает, как будто приказ слишком простой и короткий, сворачивает свиток, достаёт из ножен волшебную палочку и, наставив её на фей, грозно повторяет: – На колени, я сказал!

Выстроившиеся вереницей феи упрямо отступают на шаг, и, судя по всему, этот шаг даётся им нелегко. Они стоят, вытянув перед собой руки, как будто укрепляя барьер между магами и густым лесом. Ненависть в глазах дриад пылает ещё ярче. Мальчик, яростно прищурившись, хрипло проклинает магов, молодая женщина, горестно скривив губы, прижимает младенца к груди.

Тьеррен понимает, что грядёт нечто ужасное. Его всё сильнее охватывает желание спасти женщину с ребёнком. В вышине, в самой гуще ветвей, над дриадами снова мелькают белые птицы. Эти лёгкие, почти бесплотные создания, словно зеркальное отражение белых птиц на мундирах некоторых гарднерийцев. Такая птица есть и на его мундире.

Тьеррен в замешательстве трясёт головой: неужели он сходит с ума?

– На колени! – рявкает потерявший терпение коммандер Бэйн. – Сию минуту!

«Подождите! – хочет крикнуть Тьеррен в стремительно рушащемся мире. – Разве вы не видите? Здесь какая-то ошибка! Остановитесь! Всё не так, как мы думали. Это вовсе не чудовища, не воины! Это просто женщины и дети!»

Седая старуха, не обращая внимания на Бэйна и направленную на фей волшебную палочку, поднимается с колен и тяжело шагает вперёд, будто отталкивая коммандера вытянутыми руками.

Быстро, быстрее ядовитой змеи, коммандер Бэйн коротко взмахивает волшебной палочкой и решительно вытягивает руку вперёд. Из кончика палочки вырывается острое ледяное копьё и бьёт женщину прямо в грудь.

С коротким криком, быстро перешедшим в хрип, женщина падает на спину, заливаясь кровью.

На поляне воцаряется хаос: феи кричат и рвутся к старухе сквозь железную пелену. Дети в ужасе заливаются пронзительным плачем.

Коммандер Бэйн бесстрастно оглядывает противника.

– По решению правительства Гарднерии, – невозмутимо повторяет он, – вам приказано прекратить сопротивление и освободить принадлежащие Гарднерии территории.

– Мы никогда не сдадимся! – с заметным акцентом выкрикивает на всеобщем языке худенький мальчик, выпрямляясь во весь рост.

Вместе с ним, будто тёмная, неудержимая волна, поднимается и лесная сила. Тьеррен чувствует эту мощь, она пронзает его до костей.

Проникает в магические линии.

Мальчик сжимает пальцы в кулаки.

– Сейчас мы слабы, но наши Хранители узнают, как вы обошлись с нами. Деревья им расскажут. И они придут, чтобы обрушить на вас всю мощь древнего леса.

Коммандер Бэйн с деланным восхищением растягивает губы в улыбке. Оглянувшись на стоящих рядом магов, чтобы поделиться ликованием, он отвечает мальчику, оскалив в ухмылке зубы:

– Неужели сами деревья придут за нами? Притопают на ножках?

Подняв голову, Тьеррен видит, как верхушки деревьев, сплетаясь, тянутся со всех сторон к гарднерийцам. Листья угрожающе шелестят. По магическим линиям снова бьёт волна невидимой силы.

– Мы с деревьями – одно целое! – в ярости кричит мальчик.

Коммандер Бэйн издевательски фыркает и обращается к стоящему рядом бородатому магу:

– Пора заткнуть этих болтунов! Ради Древнейшего!

Выпрямившись, развернув плечи в боевой стойке, коммандер оглядывает шеренгу гарднерийцев и приказывает:

– Маги! Приготовить волшебные палочки! К бою!

Дриада с ребёнком, рыдающая на коленях у тела седой старухи, поднимает голову и печально смотрит на Тьеррена.

Облако ужаса сгущается, и Тьеррен понимает, что больше ему не вытерпеть ни секунды. Он бросается на поляну и поворачивается к шеренге магов.

– Стойте! – кричит он, поднимая левую руку ладонью вперёд.

Чуть опустив кончик волшебной палочки, коммандер Бэйн останавливает взгляд на Тьеррене.

– Ты с ума сошёл?

«Вот именно», – вспыхивает в голове Тьеррена короткая мысль.

– Здесь дети! – кричит он гарднерийцам. – Остановитесь!

– Здесь только дриады, – грохочет в ответ коммандер Бэйн. – Назад, маг Стоун! Встать в строй!

Тьеррен оглядывается на молодую женщину. Феи притихли, слышен только детский плач и редкие всхлипы. Все взгляды устремлены на Тьеррена. И вдруг он ощущает неизъяснимое родство душ с этой молодой женщиной, связь настолько сильную, что его чувство самосохранения испаряется.

– Здесь не с кем сражаться, – уверенно говорит Тьеррен коммандеру. – Это ошибка.

– О Древнейший! – раздражённо восклицает в ответ Бэйн. – Тьеррен, уйди с линии огня!

Тьеррен лишь качает головой.

– Нет. Это не воины. – Он показывает на лесных фей. – Здесь беззащитные дети.

Потирая затылок, коммандер Бэйн недоверчиво мотает головой. Он будто хочет сказать, что знавал таких обманутых дураков и раньше, но никак не предполагал увидеть в их рядах Тьеррена.

– Послушай, ты прекрасно знаешь, зачем мы сюда пришли, – обращается коммандер к подчинённому тоном, каким строгий родитель увещевает расшалившегося ребёнка. – И что собираемся сделать. – Не глядя на фей, он указывает в их сторону. – Эти Исчадия Зла нападали на наших фермеров и солдат, которые всего лишь пытались очистить землю под пашни. А вон тот «ребёнок», как ты его называешь, – не глядя на бормочущего проклятия мальчика, Бэйн указывает на него пальцем, – пытался убить наших воинов. – Острый взгляд коммандера пронзает Тьеррена. – Ты что, хочешь разрушить свою жизнь ради… нечестивых дриад?

Во власти праведного гнева, позабыв обо всём, Тьеррен целится в грудь коммандеру.

– Остановитесь! Это преступление!

Бэйн мгновенно взмахивает волшебной палочкой, и чёрные щупальца опутывают оружие Тьеррена, выбивая его из рук. И тут же другие чёрные путы охватывают Тьеррена, не давая пошевелить рукой и выдавливая воздух из лёгких. Повинуясь едва заметному движению Бэйна, тёмные прочные шнуры охватывают и ноги Тьеррена, отчего он кулем валится на землю. Больно ударившись, юноша всё же не оставляет попыток высвободиться.

– Приготовиться! – командует Бэйн магам.

Гарднерийцы поднимают волшебные палочки.

– Нет! – отчаянно выкрикивает Тьеррен, теряя остатки самообладания, позабыв о всякой осторожности и рассудительности.

Лес темнеет.

– Целься!

– Нет! Стойте! – безнадёжно взывает к соратникам Тьеррен, всем существом содрогаясь в волнах гнева, катящихся от деревьев. – Здесь дети!

– Огонь!

Дриады исступлённо кричат, тщетно пытаясь уклониться от магического огня, бьющего из волшебных палочек гарднерийцев. Лес трепещет в невыразимой ярости. Леденящие кровь вопли мальчика, молодой женщины и младенца смешиваются с криком Тьеррена.