Читать книгу Охотничья трилогия - Луи Буссенар - Страница 8

Приключения в стране львов
Глава VI

Оглавление

Как познакомились между собой трое наших путешественников. – Героизм парижского гамена. – Жертвы собственного благородства. В плену у людоедов. – Канонизация жандарма. – Воин, бывший у дикарей божеством, может быть очень несчастным в супружестве. – Приключения парижского гамена в Австралии. – Возвращение в Париж. – Фрике́ бросает все и едет с Андре. – Слишком много комфорта. – Последнее слово о дезертирах. – Современное вооружение охотника.

На другой день, пользуясь утренним отливом, «Голубая Антилопа» вышла в море.

Она шла неведомо куда и увозила трех путешественников. Пора, однако, прояснить читателю, каким образом познакомились они между собою, а то читатель уже наверняка удивляется: с чего могла появиться между ними близкая дружба. Действительно: миллионер Андре Бреванн, парижский гамен Виктор Гюйон и отставной жандармский унтер Филибер Барбантон… Союз довольно странный.

В одном из своих романов[10] я уже описывал, как Фрике́ пустился в кругосветное путешествие, не имея на то никаких средств, кроме железного здоровья, молодости, силы и смелости. Вот во время этого путешествия и сблизились между собой эти трое.

Андре в то время управлял в Аданлинанланго, в Экваториальной Африке, большой факторией своего дяди, богатого гаврского арматора[11]. Однажды он возвращался из поездки во Францию и ехал в казенной паровой шлюпке по реке Огуэ, на берегу которой находилась фактория. Шлюпка была выслана на поиски военно-морского врача, которого выкрали прибрежные дикари, людоеды из племени осиебов. Они напали на шлюпку и овладели бы ею непременно, если бы не одно неожиданное обстоятельство.

Экипаж шлюпки уже готов был ринуться на пироги дикарей и прорвать их линию, как вдруг винт его запутался в лианах и перестал действовать. Французам грозила гибель. Вдруг молоденький кочегар выскакивает из лодки и ныряет несколько раз в воду, стараясь высвободить винт, – и это ему удается. С лодки тем временем поддерживают адский ружейный огонь, чтобы удержать дикарей на почтительном расстоянии.

Наконец шлюпка может плыть дальше. Кочегару кидают канат, чтобы помочь взобраться на борт. Но в эту минуту осколок пироги, разбитой картечью, попадает ему в голову и тяжело ранит. Кочегар идет ко дну.

Тогда Андре прыгает в воду и бросается юноше на помощь… К несчастью, шлюпка в это время делала поворот. Ее подхватило быстрым течением и отнесло далеко от обоих тонущих.

Они плывут к берегу. Доплывают и попадают в плен к людоедам.

Кочегар был не кто иной, как Фрике́, совершавший свое кругосветное путешествие. Таким-то образом он и познакомился с Андре – в африканской реке, между пастями крокодилов и челюстями людоедов. Немудрено, что знакомство сразу же переросло в очень близкое.

Нужно ли вновь описывать, как они жили в плену у людоедов, как их там откармливали, чтобы потом съесть; рассказывать об их побеге и о том, что им довелось испытать в африканской пустыне? Нужно ли повторять о том, что Фрике́, расставшись с Андре, угодил в лапы пиратов, которые увезли его в Аргентину, что он опять бежал и на этот раз попал в плен к краснокожим, вновь спасся, самым оригинальным способом пересек Кордильеры и, наконец, воссоединился с друзьями в Вальпараисо.

Вместе пустились они в плавание через океан и на австралийском берегу снова угодили к людоедам. Их уже собирались насадить на вертел, изжарить и съесть под гарниром из овощей, как вдруг раздался властный окрик:

– Стой!.. Именем закона!..

Появилась высокая фигура в полной жандармской форме; а так как все это происходило вечером, то неясный свет костра придал ей колоссальные размеры.

То был Онезим-Филибер Барбантон, служивший в Новой Каледонии жандармом, вышедший в отставку и на пути во Францию потерпевший кораблекрушение.

Итак, Барбантон выхватил саблю и объявил остолбеневшим дикарям о том, что в случае неповиновения разгонит «незаконное сборище» силой. Запнувшись обо что-то впопыхах, он упал, тотчас же вскочил и поднял свалившуюся с головы треуголку. Надевая ее опять, он сделал воинственный жест и повторил:

– Ну же, расходитесь, а не то плохо вам будет!

Дикарям, не понимавшим по-французски, послышалось, будто высокий человек произнес слово «табу». Решив, что он наложил «табу» на свою шляпу, они разом пали все ниц, подобострастно восклицая: «Табу! Табу!»

Статус священности и неприкосновенности переходил со шляпы на ее владельца, и в глазах дикарей он таким образом превращался в божество. Так, благодаря Барбантону, чудом спаслись Андре и Фрике́. Разумеется, они подружились.

Вернувшись на родину, отставной жандарм снял военную форму и открыл в Париже табачную лавочку, получив на нее права от казначейства в качестве награды за долгую службу в придачу к пенсии.

Увы! Барбантон, достаточно поломавший косточки на трудной службе в колонии, не обрел и на родине желанного покоя.

Мы уже видели, как его жена, урожденная Элодия Лера́, превратила его домашний очаг в преисподнюю. Постоянная, утонченная и злобная тирания измучила бравого жандармского унтера до такой степени, что он с сожалением вспоминал время, когда находился в обществе людоедов-канаков.


Дикари разом пали все ниц, подобострастно восклицая: «Табу! Табу!»


Тем временем Андре и Фрике́ вновь отправились в путешествия, на этот раз по Океании[12]. Цель – учреждение большого торгово-земледельческого предприятия на Суматре, обещавшего огромные барыши. Но обстоятельства сложились чересчур неблагоприятно. Им пришлось уехать с Суматры, после чего они пережили целый ряд удивительных приключений, в результате которых парижскому гамену Фрике́ довелось даже двадцать четыре часа побыть в роли султана Борнео.

Вернулись они домой ни с чем, обогатившись лишь надеждами на лучшее будущее и приобретенным опытом.

Тут подоспело громадное состояние, доставшееся Андре Бреванну после смерти дяди-миллионера. Первым делом наследника было устроить Фрике́, оградив его от материальной нужды. Но Фрике́ не пошел ни на какие уговоры, как ни старался щадить его самолюбие Андре Бреванн. Он не желал «примазываться к чужому богатству», решив зарабатывать на жизнь сам.

– В таком случае возьми у меня хоть взаймы для начала. Потом отдашь, когда станешь на ноги. Процентов я не спрошу, – предложил Андре.

На это Фрике́ согласился. Принявшись за пополнение своего скудного образования, он в то же время занялся слесарно-механической работой, в которой был очень искусен. У Фрике́ был положительно талант изобретателя. Терпеливый, как бенедиктинец, упорный в работе, трезвенник, почти аскет в быту, он обладал необыкновенной подвижностью и ловкостью в руках. За какой-то год он изобрел или усовершенствовал целый ряд инструментов, наиболее используемых в промышленности, между прочим, аппарат для штамповки металлических пуговиц и многое другое в этом роде. К нему в карман потекли деньжонки, да так, что он и сам удивился. Правда, ему одному ни за что бы не суметь воспользоваться своими патентами, но за этим делом внимательно следил Андре и делал частые публикации в газетах.

Теперь Фрике́ изобретал аппарат для промывки золота! За него он мог получить целое состояние, но бросил все и даже свой любимый Париж, по первому зову «мсье Андре», как он звал своего земного бога. Бросил, без колебаний, даже не поинтересовавшись куда ехать, по какому делу и надолго ли. Только распорядился обеспечить свою экономку!

– Чем же мне сейчас плохо? – рассуждал молодой парижанин. – Путешествуем мы по-царски. Яхта отделана, как дворец, спальня моя – точно будуар светской женщины! столуемся не хуже, чем в Cafe-Anglais. Едем, куда хотим и делаем только то, что по душе, а можем вовсе ничего не делать. Я нахожу, что у нас тут уж слишком много комфорта, и это меня даже пугает.

– Напротив, – возразил Барбантон, – я полагаю, что нет такого комфорта, которого мы трое не были бы достойны, вы, как бывший султан острова Борнео; я, как состоявший одно время в ранге божества у людоедов, и, наконец, monsieur Андре, как человек, достойный быть где и кем угодно, хотя бы даже и императором. Зато вот эти господа, обманувшие нашего патрона… не знаю, как их и назвать…

– Жалкие люди, одно слово, – отозвался Фрике́.

Фрике́ был прав. Действительно, кем нужно быть, чтобы с легким сердцем отказаться от такого увлекательного путешествия, упустить такой необыкновенный случай? Мы говорим: «с легким сердцем», потому что надуманность всех предлогов, как попало приправленных пословицами, была очевидна. Каждый думал, что изменяет он один, а прочие едут, и потому норовил сделать так, чтобы письмо от него пришло перед самым отъездом. Кто же мог предвидеть, что все, как на подбор, окажутся трусами?

Но довольно. Бог с ними. Мы и упомянули-то о них сейчас только потому, что избыток комфорта на яхте получился благодаря им же. Для них была завезена эта роскошная обстановка и запасена изысканная провизия в излишнем количестве. Все это теперь оказалось ненужным для троих закаленных путешественников.

Андре рассчитывал на десять пассажиров, из которых семеро изнежены, избалованы столичными удобствами. Руководствуясь этим, он и действовал. Не его вина, что предполагаемые потребители увильнули от путешествия.

Несмотря на то, что, по уговору, каждый должен был запастись оружием сам, на яхте было очень много оружия, и притом новейших образцов. Андре знал по опыту, что подобный запас необходим не только для охоты, но и для безопасности путешественников. Поэтому он, еще до отъезда в Гавр, отправился к оружейнику Гинару, и после долгого с ним совещания было решено, что каждый охотник получит, во-первых, по винтовке Гринера калибра 8 с тройным замком и двойным стволом, длиной в пятьдесят сантиметров; во-вторых, по обыкновенной двустволке того же калибра, с гладкими стволами, длиной в семьдесят семь сантиметров, для стрельбы в птиц на лету; в-третьих, по винтовке «Экспресс» калибра 11¼, с которой охотник не должен расставаться ни при каких обстоятельствах.

Все ружья были не дальнобойные, а для стрельбы на близкое расстояние. Оно и понятно: с дальнего расстояния охотник никогда не стреляет по дичи, какая бы она ни была. Винтовка «Экспресс» предназначалась для защиты от крупных хищников, несмотря на ее малый калибр, потому что пуля, пущенная из нее, приобретает громадную начальную скорость и пробивает даже шкуры таких зверей, как тапир[13], медведь, тигр.

Наконец, охотникам полагалось иметь по ружью калибра 16 для охоты на мелких животных и птиц и американскому револьверу калибра 11¼ для самозащиты.

Все это оружие было сделано на заказ у Гинара и сдано им в срок с обычной аккуратностью. Патронные ящики, футляры для ружей, все до мельчайших деталей было также изготовлено этой замечательной фирмой. Заказ был отослан на яхту вместе со специальным вооружением для матросов, состоявшим из скорострельных винтовок Винчестера.

Фрике́ и Барбантон, собственно говоря, не были настоящими охотниками. Конечно, в случае встречи с дикими зверями они оба сумели бы постоять за себя, но охотничьей искры не было ни в одном из них. Поэтому было заранее условлено, что держаться всегда они будут около Андре в качестве его помощников, а не самостоятельных охотников. Мы уже были свидетелями начала их подвигов на западном берегу Африки, в лесах Сьерра-Леоне. Андре оставил яхту в виду Фритауна, а сам с друзьями отправился в страну горилл, где и произошла у них неожиданная встреча с госпожой Барбантон, так удачно спасенной ее мужем от смертоносных объятий богатыря из обезьяньей породы.

10

Имеется в виду роман «Путешествие парижанина вокруг света».

11

Судовладельца.

12

Имеется в виду роман «Под Южным Крестом».

13

Животное из отряда непарнокопытных, с небольшим хоботом.

Охотничья трилогия

Подняться наверх