Читать книгу Равносилие. Сказки Луизы - Луиза Мессеро - Страница 4

В этот день только мы и Осень.

 Ты и я над листвой взлетим.

Или вьётся над вечером просто

Синеватый от листьев дым.

По дождям, как по строчкам книги,

Можно смело читать судьбу.

Я тебя позову – откликнись.

Ты меня позовёшь – приду.

Расцветает надеждой вечер

По ажуру дождей и слов,

В эту ночь только мы на встречу

Вместе с Осенью ждём Любовь.

Он проснулся с первыми лучами солнца, посмотрел в окно, поприветствовал началом нового дня. Теперь, хоть поспать можно было до полседьмого, не то что пару месяцев назад, когда жгучий луч восхода будил его уже в начале пятого, а вечные дела не давали уснуть до двух часов ночи. Что будет сегодня?

А что тут думать, сейчас встану включу комп и всё увижу. Дэн тяжело вздохнул, но тут же отдернул сам себя – радуйся, что тебе удалось уговорить его оставлять послание в компьютере, не то что раньше, когда он разрисовывал стены и потолки чем ни попадя и тебе еще, кроме его заданий, приходилось отмывать квартиру, закрашивать или менять обои. Сейчас комп побулькает, загрузит винду и выдаст тебе новое задание. Всё проще чем бежать «хозтовары» за кисточкой. Дэн встал, вышел на кухню, открыл балкон, включил чайник, что еще? Ах, сортир… Ну да, потом зарядка, бегать не хотелось, а надо… любопытство подталкивало его к столу, а дух противоборства заставлял тянуть время. Можно, например, ещё полы помыть, очень даже нужное занятие! Но, всё равно, нужно включать комп и принимать на себя роль послушного исполнителя. Потому, что тот, кто даёт ему задания на день, довольно пристально следит за их выполнением и наказывает за неповиновение. Это факт уже давно проверенный и рисковать Дену больше не хотелось. Он передёрнул плечами, вспомнив, как его шибануло током после того, что он не стал писать как-то сказку, которую хотел видеть его требовательный, но невидимый партнёр. В

инда загрузилась. Приветствие… О! Но это уже совсем легко, махнул рукой Дэн и обернулся к окну. Подумаешь, задание – сказка про осень! Про осень? Сколько их было, этих сказок… Про ангелов и демонов, про королей и фей, про животных и оборотней с вампирами, а вот теперь ОН захотел сказку про осень? Про осень? Всего-то? Делов-то! Сейчас сяду напишу. Рука взлетела над клавиатурой и зависла… а что писать-то? Унылая пора очей очарованье? Дэн опять обернулся к окну. Солнышко, а что ты можешь сказать мне про осень? Просидев полчаса, так ничего и не придумал, он взял куртку и вышел за дверь. Что толку тут сидеть, если в голове пусто! В следующий раз пошлю этого шутника куда подальше! Но мысль уже скреблась на душе… Азарт подстёгивал любопытство. Вот неужели ты не в состоянии написать хотя бы что-то об осени, такой яркой, вызывающей, и смертельно опасные красотки. Вот и думай! Думай, чтобы штаны зря не просиживать. Где же поискать это невероятно шикарную незнакомку, скрывающуюся от жестокости и равнодушия людей? Он отправился в парк. Надеясь там найти тему для очерка или эссе. Хотя, он знал, что его заказчик будет требовать реальной, полноценной, красивой сказки и не оставит его в покое, пока новая сказка не появится на свет. Несмотря на тепло, осень во всю хозяйничала в парке. На всю еще зелёных газонах уже шуршали пожухлые черноватые листья. В этом году тополям и березам точно не стоять желтыми, еще две недели назад мороз испортил верхушки тополей, а июльские дожди и град продырявили мелкие березовые листочки, и пропуская стадию пожелтения, они уже почернели. Неяркая будет осень нынче. Вся надежда на краснеющий рябины. Вот они в полном порядке! Багровеющая, как барыня, яркая рябиновая ветка вдруг шевельнулась навстречу, будто приветствия, проходящего мимо Дэна. – Ну привет, красотка! В какой стороне тут у вас сказка? – а у кого ещё спрашивать? Ни у бегающих же по дорожкам парка людей. Хотя, очень хотелось спросить всех подряд, пока кто-нибудь не расскажет лучшую сказку. Дэн обернулся, в надежде увидеть кого-то подходящего на роль интервьюируемого. Но, оступившись, укололся о ветку шиповника, на котором, как дорогие бусы висели розовеющие ягоды. Вот как можно было не заметить такую красоту! Как-как? На рябину засмотрелся! – Эй проходите мимо ничего тут топтаться, – заговорил Куст Шиповника, – Сказку ему подавай! Ты сам-то, как думаешь откуда сказки берутся? – Дэн настолько опешил, что сразу не сразу сообразил, что ему задали вопрос. Нет, ну хоть бы пил вчера! Ну, пусть спал мало, пусть ещё утро, и гуляющих тут околачивается ещё не много, ну пусть у него с недосыпа глюки. Но точно не пил! – Простите, – ответил Дэн, – Я не нарочно, я не знал, что кусты могут говорить, – его замешательство было слишком явным, а Куст Шиповника очень умным потому, что понял даже то, чего не сказал Дэн. – Да ничего, не ты первый, много вас тут ходит, под ноги не глядя, всем Рябина в глаза кидается, а про меня узнает только, когда наткнутся на шипы, а уж этого у меня в избытке! – А что вы там про сказку говорите? – Говорю, если хочешь сказку узнать, так смотри подальше и слушай получше! – Ну, это я уже понял, – протянул Дэн, – а, как узнать-то, куда смотреть, – завертел головой Дэн, правда надеясь найти сказку или её тень…

Даже Алиса в стране чудес говорила с кроликами, с котами или бубновым королями и королевами, но не с кустом шиповника, и ей не было 30 лет, и она вообще уснула на свежем воздухе. А тут здоровым трезвый адекватный мужик с утра в парке среди современного города говорит с Кустом Шиповника! Только бы никто не заснял это на камеру! Но, слава Богу не было рядом охотников снять сенсацию на телефон… Дэн выдохнул. В ста метрах по проспекту выстроились ряды машин перед красным светофором. Вот на что похожа осень! На светофор! Как раз красный, жёлтый, зелёный, чуть что и ты застрял в ожидании своей очереди к выдаче счастья. Погожие дни в мгновение ока становится пасмурными и дождливыми, а чуть выглянет солнышко, надейся, что это надолго. Дальше… Что значит дальше? Дальше дороги – старая советская застройка. Зимой и летом одним серовато-расплывчатым цветом. Если не считать развивающегося на балконах белья. Какая там сказка? Ясно-понятно, что никакой! С другой стороны, тоже через зону парка опять проезжая часть. влево-вправо парк разворачивается дольше чем сто пятьдесят метров. Ну что там сказочного? И Дэн уже собрался было обратиться к Кусты Шиповника, но проведя рукой по веткам, получив несколько шипов в ладонь, он не услышал больше ни слова. Вот и всё, кончилось это маленькая сказка, которая и начаться-то не успела, а он уже поверил, что такое может быть на самом деле. Дэн обошел Куст Шиповника, чтобы дотронуться до рябины. Очень уж привлекала его эта красавица. Сколь ярки были ягоды рябины, Когда одним дыханьем стали вдруг Любовь и ожидание любимых В бесправно вечной горечи разлук. Качнула веткой, словно бы навстречу Она могла бы побежать сейчас, Накидывая, словно шаль на плечи, Горчащих ягод кружевной наряд. Веками ждут восторженно любимых Под, равнодушным к горечи потерь, Небесным сводом, красные рябины, Резные кружева свои надев. И только потом, оглянувшись, он увидел ЕЁ! Безупречно прекрасную, огненную, шальную и чувственно-нежную. С манящими чёрными глазами, в платье из огненно-золотых листьев. И всё вокруг преобразилось, ожило, пришло в движение. Точно так же, как и платье Незнакомки, развивающиеся на ветру золотистые волосы, казалось звучали будто свадебные колокольчики. С платья, в котором она закружилась по поляне, стекали во всё ещё зелёную траву к его ногам, листья, постепенно делая платье всё более прозрачным и призрачным. Краски бледнели и тускнели, а Незнакомка становилось старше и ещё могущественнее. От одного движения её руки деревья умирали, будто лишаясь всех жизненных сил. Вода застывала под взглядом, ставшим смертельно-ледяным. И ему уже казалось, что всё её пленительное очарование превратилось в безрассудный и безжалостный гнев, что как только она обратит на него свой взор, и он превратится в окоченевшую мумию, годную разве что на роль статую в заброшенном саду. О

н отступил на пару шагов в тень рябины. Не стоило тут оставаться, но что-то держало его на месте. Какая-то неведомая сила не давала ему возможности повернуться и бежать, что есть сил куда подальше, лишь бы ноги унести. Он не знал, что это за сила, не знал, что это за Незнакомка, но смотрел на неё не отрываясь, будто пытаясь запомнить всё в мельчайших деталях. Ну хорошо, если ты вырвешься живым из этого богом забытого сада, тогда может быть и пригодятся тебе все эти детали, а если она посмотрит на тебя и превратит в чурбан? Что тогда? Зачем тебе видеть всё это?

Но как зачарованный он наблюдал, как её рука, совершая все эти страшные и безумные превращения, приближается к нему. Вот ещё чуть-чуть, и ему уже не спастись… Но, вдруг, она остановила свой чудовищный аттракцион. Её рука опустилась, словно и не она только что была так могущественна и горда. – Кто ты? – надтреснутый голос старухи был слишком зловещим, чтобы хотя бы попытаться отшутиться. Но Дэн попробовал: – Я человек, – что ему ещё было сказать? Я – Дэн? Я – писатель? Я – мужчина? Чем любой из этих вариантов безопаснее сказанного? – Я хотел найти сказку в этом саду. Но увидел Вас и засмотрелся. Вы были так очаровательны… – Дэн осёкся, стоило ли говорить женщине, а как ни крути, перед ним всё равно женщина, кем бы она не являлась ещё – богиней или колдуньей. Всё равно – она женщина. Стоит ли говорить женщине, что она БЫЛА очаровательна, а что теперь? Теперь это смертоносное страшилище убьёт его за несколько слов, сказанных невпопад? – Мне даже показалось, что я мог бы влюбиться в Вас… – ну вот ещё два слова, и ты труп! – Даже так? Хотела бы я посмотреть, как тебе это удастся! Убеди меня в этом! Заставь меня поверить в такую чушь! – и она вдруг возвысилась над ним, будто пытаясь срастись со свинцово-серыми тучами, нависшими над садом. Дэн отчётливо видел, что за пределами этого сада светит солнце и разгорается красками новый день. И как его угораздило прийти сюда. Как он мог подумать, что найдёт тут то, что ему нужно? Что она сказала? Заставить её поверить? Во что? А дама, будто читая в его глазах недоумение, повторила, склоняясь к нему, шепотом, – Если ты заставишь меня поверить, что есть на земле человек, который умеет любить, я не просто оставлю тебе жизнь, но ещё и награжу тебя. Но сначала, ты. Давай, расскажи мне свою слюнявую сказочку про любовь, а я послушаю и подивлюсь твоему умению врать!

Старуха поправила своё, ставшее больше похожим на дырявую грязную тряпку, платье, хорошенько встряхнув его, так, что Дэн ощутил убогий запах затхлости и смерти, и покалывание острых иголок льда, слетевшего с её юбок. Надо же было так влипнуть сегодня! И этой старой ведьме тоже подавай сказку! Да где ж их набраться то! Дэн вздохнул, глядя, как она присаживается на ближайшую скамеечку, будто разделяя время, слева, где она уже похозяйничала, стояла вымершая удручающая мрачно-угловатая картина в стиле минимализма, ничего лишнего – ни листочка, ни травинки, ни птиц, ни солнца, а справа под высоким бирюзовым небосводом всё ещё горела золотая осень. А позади него Красная Рябина, покрытая как будто кружевным ажуром, сплетением листьев и ягод, уже почти созревших, но всё ещё горьких, как нескончаемое горе разлуки длинною в вечность. И только она и Дэн могли сейчас изменить всю эту перекошенную картину, либо заставить её вновь заиграть красками, либо бросить весь мир под леденящую давку жаждущих смерти свинцовых туч, которые только и ждут своего часа. Вон как дрожат, словно от обиды за задержку, того и гляди, слезами разразятся. Дэн посмотрел на старуху, что же в ней показалось ему таким завораживающим? Может быть дыхание смерти, грозящее уничтожением или сила, способная преобразить весь мир? – Ты к ней пришел? – спросила старуха, глядя за спину Дэна. Он оглянулся, позади него стояла девушка в подвенечном платье и бархатной красной шали, накинутой на плечи. Дэн был просто сражен её появлением, и куда делась рябина? – Он ко мне, матушка, ко мне, я так долго его ждала, что поспешила навстречу! – её голос зазвучал у самого уха Дэна, будто шелест листьев, и нежно-пряный запах коснулся сознания Дэна, да это же и есть Рябина! Это она стала девушкой, чтобы спасти его от старухи??? Или всё это жуткий бред! – Ты здесь из-за неё? – спросила старуха. – Да! – Дэн постарался вложить как можно больше уверенности в это утверждение, и всё ещё помня о сказке, добавил, – Я очень долго искал её, я просто не знал где искать, а тут, вдруг, вы… Мне показалось… – Тебе сначала показалось, что я это она? Не мудрено было спутать… – старуха встала, оправляя платье, чуть встряхнув тряпьё, она, вдруг, обернулась, вызывая вихрь, кружившихся за ней листьев, дождинок и снежинок… Дэн, за спиной которого всё ещё стояла Рябина, оглянулся на неё, улыбнувшись, будто желая успокоить, приободрить её, взял её за руку… – Как тебя зовут? – едва слышно шепнул он – Ева, – одними губами прошелестела женщина в обычном ситцевом платье… Платье, которое вполне бы подошло для венчания, да и большая бархатная накидка была явно очень дорогой, хотя, оторочена была не мехом, а длинными кистями. На груди девушки красовались яркие рябиновые бусы. Дэн посмотрел ей в глаза, пытаясь уловить чистоту и простоту её притягательности. Лицо казалось слегка бледноватым для осенней поры, обычно к этому времени почти весь народ уже обзавёлся крепким бронзовым загаром, даже если и не побывал не море, но от этого её алые губи и зелёные глаза казались чуть ярче, сочнее, чувственней… В обычное время, будь она в другой одежде, Дэн, скорее всего прошел бы мимо… Она улыбнулась в ответ, спокойно вложила свою ладонь в его и прошептала: – Ничего не бойся, если я с тобой, всё будет хорошо. – Да я почти и не боюсь… Удивлён, ошеломлён… Столько всего в одно утро, что ещё днём будет! – Всё в порядке будет, только Матушке Маре не перечь. Хотя если она тебя сразу не забрала, значит и не заберёт уже. Но следить будет. Помни об этом. – Матушке Маре?

Но договорить Дэну не пришлось. Ева указала на то место, где была незнакомка. Грязные лохмотья старухи превратились в безупречно белоснежный наряд, отороченный горностаем, и переливающийся россыпью бриллиантов. Чёрная тугая коса, спускавшаяся из-под высокой блистающей короны через плечо до самой земли. Чёрные глаза были возможно чуть великоваты для слегка вытянутого лица, но в них было столько страсти и силы, что только художник или писатель и смогли бы заметить некоторое нарушение почти идеальных пропорций. Губы казались слишком бледными, почти синими, но тонкие и ровные, они были крепко сжаты в надменную улыбку. Будто чуть свысока, она посмотрела на пару … – Я поверю тебе человек. Ещё раз поверю, что человек способен любить… Но не жалей уже потом, если соврал мне!

Её вытянутая рука, будто очерчивала границу между бредом и явью. Между странно-непонятной сказкой и реальностью, в которой остались Дэн и Ева. Он крепко держал за руку девушку, которую видел в первый раз в жизни. И непонятно откуда взявшегося чувства близости души Дэн не испугался, а наоборот, был спокоен, почти счастлив. И ничто не могло помешать этому счастью. Даже чувство панического трепета, которое вызвало появление древней богини, и то ушло с появлением Рябины. Её рука чуть дрогнула в его ладони, будто почувствовала, что он думает о ней… Дэн заглянул в её глаза и снова ощутил то притяжение, которое возникло, когда рябина качнула веткой ему навстречу. Казалось, что он уже видел когда-то эти глаза, что всю жизнь только и делал что ждал этой встречи, искал её, приближал её, как мог. Да, наконец, он проходил по этому парку по несколько раз в день… Почему она не появилась раньше? Или её появление здесь связано с появлением древней богини? Или со всем стечением обстоятельств? Хотя, Дэна сейчас меньше всего интересовали причины её появления тут…. Богиня закончила своё превращение, и как настоящая хозяйка ситуации, пролетела в воздухе, описав вокруг пары обширную окружность… – Вы понравились мне. Оба. Но человек не вызывает у меня доверия. Я прослежу за тобой, будь внимателен. А главное – будь честен. – эти слова были сказаны без тени угрозы. Так, обычное дело, подумаешь, человек… сколько их тут ходит… Подняв невероятный вихрь листьев и снега, неизвестно откуда взявшегося здесь, богиня исчезла, будто и не было её. Хотя, нет. Она кое-что оставила после себя. В руке у Дэна каким-то чудом загорелись два рубиновых сердца на золотых цепочках. Они будто обожгли ладонь, но следа ожога не осталось…

Дэн отдал один кулон Еве, и они надели эти чудесные дары друг другу одновременно. Дэн, правда, чуть замешкался глядя на вспыхнувшие румянцем щеки девушки. Неужели она и целуется в первый раз? И вообще, кто она, откуда взялась? Вопросов было много, но алые, как рябиновые гроздья, губы манили своей чистотой. Сколько прошло времени с тех пор как Дэн не отводил от них взгляда? Секунда, год или вечность? Она боится шелохнуться, но не уходит, не освобождается из его объятий. Она едва дышит, но терпеливо ждёт. Одним движением, будто кто подтолкнул, Дэн накрыл своими губами её рот. Первое касание было лёгким, как ветерок, потом ещё раз, будто пробуя на вкус, потом ещё чуть дольше, задержав её губы в своих, потом больше… Наконец, будто пригубив священный Грааль, Дэн пил мёд её губ и пьянел от безмерного ощущения полёта. Ему казалось, что они уже парят над землёй, где-то по пути к облакам… Вот теперь Дэн точно потерял ощущение пространства, тем более, что так оно и было. Когда он наконец оторвался от этого источника наслаждения, в двух шагах от них был его подъезд. – Пойдём? – Дэн не был уверен, что она согласится, но не пригласить её он не мог. Да и куда же ей было идти, не в парк же обратно. Там она была деревом. Красивым, ярким, чутким, но деревом! А сейчас её нужно где-то жить. Она кивнула, будто боялась, что он передумает. А он повёл её в свою берлогу…

Рябина

Она выросла в небогатой семье. И шансов выйти замуж по любви у неё почти не было. Но нужно было знать характер Евы. Её вовсе не устраивала жизнь, которую уготовила ей судьба вместе с расторопным отцом и братьями. Конечно они знали., что она полюбила соседского парня, но как только тот отправился на военную службу, родственники начали активный поиск выгодной партии. И конечно, кто ищет, тот всегда найдёт. Не прошло и месяца, как нашелся не только богатый старик, желающий взять её в жены, но и готовый выплатить кругленькую сумму колыма её семье. Такую, что отец всерьёз рассчитывал поправить финансовое положение семьи. П

роплакав неделю после того как познакомилась с будущим мужем, Ева была уже готова броситься из окна своей комнаты, благо это было довольно высоко, да и дом находился в такой глуши, что ни один доктор не доедет и не спасёт. Да и не станет отец звать докторов. Как тогда, когда умирала мама. Отец и пальцем не шевельнул, чтобы спасти её. Мама умерла в родах. Через три года после рождения Евы, когда на свет появился её младший брат. Единственный в семье, кто нежно любил её. Кто не забывал позаботиться о ней, может быть в благодарность за то, что маленькая девочка тогда заменила ему умершую в страшных муках мать? Но и Ева жалела его. Прекрасно понимая, что отец не погнушается продать нежного юношу в такое же рабство, как и её, лишь бы заполучить кучу денег. А мальчики ценились даже больше девочек в некоторых кругах. И это был лишь вопрос времени. Отец конечно будет искать возможность подзаработать деньжат за чужой счёт. Троих старших сыновей отец воспитал такими же жестокими бездушными мужланами. Они частенько засиживались в пивных до позднего вечера и совершенно не хотели работать. Но законным источником дохода могла стать единственная дочь, так как других девочек в семье не было. Её берегли. Очень. С неё готовы были сдувать пылинки, лишь бы она была нетронута до замужества. Но уж никак не потому, что её любили или ценили, как прекрасную девушку. Над ней бы давно надругались собственные братья или отец, если бы не возлагали такие надежды. Тем более что она была мила, добра, стройна, и её прелестное личико ещё несколько лет могло пленять самого прожженного циника. Это ли не причина охранять её от любого посягательства?

Слёзы текли по щекам девушки жемчужным потоком, и остановить его она не могла. Она же видела, что и её отец, и тот старик, говорят на одном языке, буквально понимая друг друга с полуслова. И быстро поняла, что жизнь её превратится не просто в ад. Об аде ей придётся только мечтать. Этот сальный взгляд старика на её грудь и талию вовсе не был двусмысленным. Отец даже приказал ей подойти поближе к жениху, чтобы тот мог пощупать товар. В самом деле нельзя же отдавать такие деньги незнамо за что! И близорукий старик смрадно дышал в её рот, не скрывая желание поскорее заполучить этот цветок, при этом скрупулезно проверив даже красоту зубов избранницы, не говоря уж о её теле. Он бы и одежду снял, но от чего-то не стал этого делать. Неужели присутствие в комнате её четырёх братьев как-то повлияло на это? Вот чему девушка бы не поверила. И конечно она плакала, смывая после с себя эти грязные прикосновения в душе. К

огда вслед за погасшими огнями, в доме наступила звенящая тишина, Ева подошла к окну. Стараясь сделать это абсолютно бесшумно. Но прыгнуть ей не удалось. Один Бог знает, как это случилось, но видно Он есть на свете. Потому что в ответ на её молитвы в комнате появилась довольно странная женщина. Хотя девушка сразу поняла, что это не её умершая мать пришла за ней, и не её бред, потому что женщина была так реальна, что её отражение в зеркале и то казалось тёплым и родным. – Добрый вечер, милочка. Уж не прыгать ли ты собралась? – голос был чуть скрипучим, но не отталкивающим. Дама предстала перед ней в лиловых одеждах, развивающихся будто паруса. Казалось ещё чуток, и она взлетит… хотя, как же ещё она могла бы попасть сюда, если бы не могла летать? – Добрый вечер! – Ева едва дышала, но уж точно не от страха. Весь свой страх она приберегла для старого похотливого мужа. Девушка была взволнована, что их разговор услышат, и ей не удастся избавиться от этого страха хотя бы таким способом. Ведь до злополучной свадьбы осталась одна ночь. И больше шансов вырваться на свободу у неё не будет. – Я не хочу! Я не могу выйти замуж за этого старика! Я люблю другого! Но что мне делать? Если я не соглашусь, отец ещё чего доброго продаст брата, лишь бы заполучить денег. Если соглашусь, то любимый всегда будет думать, что любовь можно просто купить. Что у неё есть цена. – Но, ведь у неё есть цена. – ответила женщина, – И эта цена – твоя жизнь. Не так ли? – Возможно, но пусть это будет лучше моя жизнь, чем моя честь. Я не могу представить себя рядом с этим… – и девушка опять заплакала… – с этим… – Ну, довольно разводить тут сырость. – раздраженно проворчала дама. Едва сдерживая слёзы. Уж кому, как ни ей знать, что значит обнимать нелюбимого… – Я помогу тебе. Помогу. И не просто помогу, но устрою всё так, чтобы ты не просто избежала этой свадьбы, но и дождалась своего любимого… – А брат? Его можно спасти? – Ты слишком многого хочешь, – дама была не просто раздражена… но это раздражение не было направлено против девушки… что-то другое тревожило её…. – У меня не так много власти и не так много времени, как тебе может показаться. Я буду присматривать за тобой, а присмотреть за братом придётся попросить Бабу Ягу, другого выхода пока нет… Но если я почувствую, что кто-то из вас пользуется моей добротой… – её лицо на миг стало иссиня-чёрным, будто тень смерти легла на него – не дай вам Бог обманывать меня… – И что я должна сделать? – девушка была взволнована, впервые за шестнадцать лет своей жизни о ней кто-то заботился, но кто? Откуда её тогда было знать, что своими слезами она пробудила жалость богини Мары. А ей было несвойственно проявлять жалость. Скорее – справедливость. Если ребёнка обижают совершенно незаслуженно, то должен же кто-то его защитить? Но брату девушки Мара помочь не могла, в её подчинении были лишь девушки, поэтому, она надеялась на помощь жены Велеса, мудрой и чуткой Бабе Яге не впервой спасать молодых людей от злодеев. – Ты? Как только отец войдёт в твою комнату, ты прыгнешь в окно. Только смотри внимательно, чтобы он видел, что ты упала, но не успел прикоснуться к тебе. – А дальше? Я умру? А брат? – Ева и в самом деле не могла понять в чём будет заключаться помощь Мары? И как это поможет брату? – Ты не умрёшь. Твои родственники найдут твой тело, но ты к тому времени уже будешь в безопасности. А брата… Брата унесут гуси-лебеди… К Бабе Яге попадают только так… в суматохе это будет довольно просто сделать… – казалось Мара придумывала сценарий действий на ходу, но вышло что всё это давно известные действия. Такие простые вещи, всем давно известные, до такой степени, что никто в них уже тыщу лет как не верит… – Надеюсь, ты не будешь против, если я спрячу тебя на столько надежно, что всю жизнь тебе придётся ждать только того, кто увидит тебя? Того, кому ты будешь дорога на самом деле, ведь этого же ты хочешь? Чтобы ты любила, и чтобы тебя любили? Но сколько времени понадобится, чтобы нашелся такой человек, я не знаю. Знаю только, что это будет красивая сказка… – Я не буду против… – твёрдо сказала Ева, если бы она могла себе представить, на что она согласилась…

Дело в том, что Мара могла сделать много чудес. Могла забрать жизнь, могла подарить её. Могла лишить бога бессмертия, могла сделать человека бессмертным. Могла ткать полотно мира из нитей судеб людей и всего сущего, но всё это должно было иметь начало… Нить судьбы тянется бесконечно, и только из неё одной Мара может брать рисунок жизни души… Нить судьбы Евы тянулась из древнего Сада, в котором когда-то она была прекрасным сильным деревом. И только в это дерево и могла Мара превратить Еву. Она ничего не делала из воздуха. Вся её власть была всегда, и будет всегда. Нужно только увидеть эту связь времён и судеб. Утром, как только первый луч рассвета сделал красной полоску горизонта, отец поспешил в комнату Евы, чтобы увезти свою дочь к жениху. Но открыв дверь в комнату, но лишь увидел, что девушка оттолкнулась от подоконника и прыгнула в раскрытое окно. И чёрт дёрнул его когда-то остаться жить в доме её матери. Польстился на богатство её семьи. Жили бы они в лачуге его родителей, как бы она прыгнула тогда в окошко? – Не смей, чертовка! Не вздумай! – он орал, ругался, но было уже поздно. Подбежав к окну, он увидел лишь её распростёртое тело на плитах тротуара возле дома. Пока он спустился во двор, пока подбежал к ней, всё было уже кончено… Всё! Все надежды на поступление денег пошли прахом! А ведь он потратил уже задаток! Как, чем его возвращать!? Его взгляд скользнув по дому устремился на окно комнаты младшего сына, из которого…. Кто бы поверил ему? Все решат, что бедный папаша свихнулся от горя, но из окна комнаты младшего сына вылетели гуси-лебеди, на шее у вожака сидел мальчик. И хоть ему уже было тринадцать лет, но огромная птица вполне спокойно удалялась из виду, унося последнюю надежду на богатство, а ведь у него почти получилось договориться о продаже мальчика. Ведь всё было так замечательно! И уж от горя или от злости, но он даже не заметил, что как раз на том месте, где лежала его дочь, появилось тоненькое деревце. Его резные листочки нежно шептали что-то вслед улетающим птицам и слёзы облегчения катились по тонкому гладкому стволу… её было тогда всего несколько минут от роду… и сколько веков прошло, пока ей улыбнулся молодой человек, и сказал: – Здравствуйте! В какой стороне у вас тут сказка?

Как зарумянилась рябина,

Накрывшись белой шалью снега.

Пока ещё зимы не видно,

Но темнота терзает небо.

Газон зелёный, кромка леса,

Всё было в снежных кружевах.

В уборе белом, как принцесса.

Берёза собралась на бал…

Вот сосны заиграли вальсы,

Смычки едва коснулись струн…

И всё вокруг, что видно глазу,

Предчувствует зимы триумф.