Читать книгу Роза и семь братьев - Луиза Мэй Олкотт, Луиза Мэй Олкотт, Mybook Classics - Страница 8

Роза давно чувствовала, что надвигается разговор о ее дальнейшей судьбе, а после ужина и вовсе не осталось сомнений, когда тетушка Изобиллия отослала девочку из гостиной, шепнув:

– Беги-ка наверх, побудь с сестрицей Идиллией, дорогая. Почитай ей, будь добра, а мы пока решим кое-какие дела.

Роза послушалась. В верхних комнатах было тихо, как в церкви, и тишина действовала успокаивающе. Для милой старушки, которая вот уже много лет терпеливо ждала избавления от земных тягот, Роза была едва ли не единственной отрадой.

Роза слышала о любовной драме, которая случилась у тети Идиллии в юности, отчего прониклась к доброй тетушке еще большей симпатией. В двадцать лет Идиллия собиралась выйти замуж. Все было готово к свадьбе, платье и цветы ждали невесту, счастливый час почти настал, и тут пришло известие, что возлюбленный погиб. Казалось, хрупкая Идиллия не переживет потери, однако она мужественно приняла удар судьбы, убрала подвенечный наряд и начала с чистого листа. С тех пор так и жила, оставаясь красивой и кроткой, волосы ее поседели с годами, а щеки больше никогда не окрасились румянцем. Она не одевалась в черное, наоборот, предпочитала нежные цвета, словно готовилась к несостоявшейся свадьбе.

Прошло тридцать лет, тетушка Идиллия медленно увядала, однако сохраняла веселый нрав, деятельную натуру и живо интересовалась другими членами семьи. С особенным участием она относилась к радостям и горестям юных девушек, была им верной подругой во время взлетов и поддержкой во время испытаний, у нее часто спрашивали совета и доверяли ей тайны. Тетушка Идиллия повсюду несла с собой покой и умиротворение. Взглянув на ее кроткое лицо в обрамлении седых волос, всякий на время забывал о неприятностях.

Тетушка Изобиллия разительно отличалась от сестры – тучная, разговорчивая и резковатая дама с острыми глазками и румяными, как яблоки, щеками. Она вечно сновала туда-сюда, болтала без умолку и хлопотала – простая женщина, поглощенная мирскими заботами и не ведающая другого счастья.

Роза не ошиблась. Пока она читала псалмы тетушке Идиллии, внизу в гостиной решалась ее судьба.

– Ну что, Алек, как тебе девочка? – начала тетушка Джейн, когда все расселись (дядюшка Мак устроился в уголке и по обыкновению задремал).

– Эх, если бы я воспитывал ее изначально, было бы легче, и результат был бы иным… Бедняга Джордж вел слишком уединенный образ жизни, это не слишком хорошо сказалось на ребенке. А тут еще смерть отца. Состояние у нее неважное…

– Дорогой мой мальчик, в ожидании твоего приезда мы ухаживали за ней, как могли! Я всегда говорила Джорджу – так нельзя воспитывать детей, но он меня не слушал, и вот результат – только поглядите на бедняжку! Мы за нее в ответе, а я, если честно, ума не приложу, что делать с этой диковинной птичкой…

Тетушка Изобиллия озадаченно покачала головой. Кольца сиреневой ленты на ее чепчике заколыхались, словно лепестки крокуса на ветру.

– Я устроила девочку в прекрасную школу, там бы ей и остаться! Но нет – она жаловалась, и наши тети ее забрали! С тех пор девочка бездельничает. А она и так уже достаточно избалованная! – сурово проговорила миссис Джейн.

Тетушка Джейн поместила Розу в пансион строгих правил, откуда ежегодно стройными рядами выходили прекрасно образованные девушки. Розе там было плохо, тетушки сжалились и позволили ей не возвращаться в школу после каникул, а дожидаться опекуна дома, за что тетя Джейн до сих пор на них сердилась.

– По-моему, правильно! Эта школа не подходит для будущей наследницы состояния, коей Роза является. Она же не собирается зарабатывать на жизнь учительством или еще чем-то! Ее бы на пару лет в пансион благородных девиц, а в восемнадцать можно и в свет выводить… – вмешалась тетушка Клара.

В прошлом она слыла первой красавицей и королевой балов и по сей день не потеряла привлекательности.

– Боже мой! Как вы можете обсуждать образование и планы на будущее? Неужели не ясно, что бедное дитя вот-вот сойдет в могилу? – вздохнула тетушка Майра, трагически шмыгая носом (она страдала хронической простудой) и мрачно покачивая головой в траурном чепце.

– Ей нужна свобода, отдых и забота, больше ничего! Никто не заменит ребенку матери, а это единственное, чего ей по-настоящему не хватает. У девочки такая тоска в глазах, что просто сердце разрывается! – со слезами сказала тетушка Джесси, представив собственных сыновей, осиротевших, как Роза.

Дядя Алек молча слушал, потом развернулся к сестре и энергично кивнул в знак согласия.

– Верно, Джесси! Надеюсь, мы с тобой хотя бы частично заменим отца и мать.

– Я постараюсь, Алек! И да, тебе понадобится моя помощь. Ты, конечно, очень умный, но вряд ли поймешь нежное и застенчивое создание, вроде Розы. Здесь нужна женщина, – улыбнулась брату миссис Джесси, преисполнившись материнской нежности.

– У меня, между прочим, была собственная дочь – кому, как не мне, воспитывать девочку? Почему Джордж не доверил ее мне – ума не приложу, – печально заметила тетушка Майра; она единственная из всей семьи произвела на свет девочку, чем очень гордилась. Злые языки, однако, поговаривали, что она залечила ребенка насмерть.

– А я его прекрасно понимаю, – резко сказала миссис Джейн. – Вспомнить только, какие опасные эксперименты ты проводила на бедняжке Каролине!

– Ни слова больше, Джейн Кэмпбелл! Каролина – это святое, я не потерплю высказываний на эту тему! – вскричала тетушка Майра и встала, чтобы покинуть комнату в негодовании.

Доктор Алек задержал ее, решив, что лучше сразу четко обозначить свою позицию и твердо ее придерживаться, иначе предприятие грозит провалиться.

– Дорогие мои, давайте не будем ссориться и делить Розу, как собаки кость. Хотя, ей-богу, она и правда почти скелет, бедняжка… Вы отвечали за нее целый год и делали, что считали нужным. Не могу сказать, что добились больших успехов – но, скорее всего, это лишь эффект «семи нянек». В следующем году я попробую свои силы и, если по истечении указанного срока ее состояние не улучшится, сложу полномочия и передам девочку кому-нибудь другому. По-моему, вполне справедливое решение.

– Бедное дитя все равно не протянет целый год, так что и передавать не придется, – произнесла тетушка Майра, комкая черные перчатки.

– Боже правый, Майра! Ты и святого выведешь из себя! – сверкнул глазами доктор Алек. – Нагоняешь на ребенка страху своими пророчествами! Она же впечатлительная, теперь рисует себе ужасные картины и всего боится. Внушила Розе, что она слаба здоровьем, а она и рада. Будь ее здоровье действительно слабым, уже была бы «одной ногой в могиле» твоими стараниями! Оставь девочку в покое, я сам разберусь, а если нужна будет помощь, дам знать!

– Верно сказано! – в полусне пробормотал дядюшка Мак из своего угла.

– Что ж, ты законный опекун, тебе и решать. Ясно одно – ты избалуешь девочку – избалуешь донельзя! – мрачно предрекла миссис Джейн.

– Благодарю за замечание, сестра. Однако позволь поинтересоваться: если женщина безупречно воспитывает двух сыновей – как ты, например, почему бы мужчине не попытаться справиться хотя бы с одной девочкой? – отозвался доктор Алек, хитро щурясь.

Остальные члены семьи заулыбались – все знали, что мальчики Джейн более избалованные, чем все остальные дети, вместе взятые.

– Лично я согласна, пусть Алек ее подлечит, а потом отправим в пансион к мадам Рокабелле! – сказала тетушка Клара, оправляя пышное платье и предвкушая, как выведет в свет красивую и образованную племянницу.

– А ты останешься здесь? Жениться еще не надумал? А то давно пора! – вмешалась миссис Джейн, задетая последним выпадом брата в ее адрес.

– Это вряд ли! – ответил доктор Алек и поспешно перевел тему: – А не выкурить ли нам по сигаре, Мак?

– Не женись, – проворчал дядюшка Мак, – женщин в этой семье и так предостаточно!

И джентльмены торопливо удалились.

Прежде чем дамы успели возобновить разговор, появилась Роза со следующим посланием:

– Тетушка Идиллия зовет всех к себе.

Щеки девочки раскраснелись от всеобщего внимания, и тетушка Майра нависла над ней, заслонив солнце зловещим чепцом, и провела по лицу Розы жесткими кончиками пальцев в черной перчатке, озабоченно бормоча:

– Боже мой! Похоже на чахотку!

Тетушка Клара, склонив голову набок, оценивающе разглядывала племянницу.

– Хорошо, что кудри натуральные! Цены им не будет в будущем! – заявила она.

– С твоим дядюшкой о школьной программе можно забыть, полагаю… У него на уме лишь глупые спортивные забавы, – добавила тетушка Джейн и с видом оскорбленного достоинства покинула комнату.

Тетушка Джесси молча поцеловала племянницу, глядя на нее с такой нежностью и сочувствием, что Роза крепко ее обняла на прощанье и проводила до двери благодарными глазами.

Когда гости разъехались, доктор Алек в сгущающихся сумерках около часа мерил шагами холл; он напряженно думал, то хмурясь, то улыбаясь, то подолгу застывая на одном месте.

Наконец, решившись, он сказал самому себе:

– Начну-ка сейчас же, развлеку ее немного, а то она наслушалась зловещих предсказаний Майры и лекций Джейн и бродит мрачнее тучи.

Он порылся в одном из стоящих в уголке сундуков и выудил изящно расшитую шелковую подушечку, а также затейливую чашку темного дерева.

– Для начала хватит! – сказал он, взбил подушку и вытер пыль с чашки. – Буду действовать осторожно, чтобы не спугнуть. Надо осторожно завлечь, войти в доверие, а потом с ней будет проще справиться.

В это время из столовой вышла Фиби с тарелкой черного хлеба для Розы – той не разрешали есть к чаю печенье.

– Я немного угощусь! – сказал доктор Алек, отломил приличный кусок и удалился в кабинет, оставив Фиби удивляться его хорошему аппетиту.

Она удивилась бы еще больше, если бы увидела, как доктор скатал хлебный мякиш в маленькие пилюли и сложил их в красивую коробочку слоновой кости, предварительно вытряхнув оттуда свои запасы сушеного любистока.

– Ну вот. Если они настаивают на лекарствах, пропишу вот эти – вреда не будет. Поступлю по-своему, зато постараюсь сохранить мир, а когда эксперимент удастся, признаюсь! – сказал он сам себе, улыбаясь, как озорной мальчишка, взял нехитрое лекарство и вышел.

Позже Роза развлекала тетушку Идиллию игрой на органе; дядюшка Алек общался со старушками, слушал неумелую игру и постоянно возвращался мыслями к другой Розе, которая тоже когда-то для него играла.

Когда пробило восемь, он объявил:

– Кому-то пора в постель, чтобы не проспать завтрашний день – а то я столько всего интересного запланировал! Иди посмотри, я кое-что принес тебе.

Роза подбежала и с неподдельным интересом начала слушать рассказ доктора Алека.

– Я много странствовал по миру, собирал лучшие лекарства, и мы с тобой их опробуем. Эта подушечка набита травой, мне подарила ее одна мудрая старуха, когда я тяжко заболел в Индии. Там шафран, мак и другие травы успокоительного действия. Положи ее сегодня под головку, спи сладко, кошмары не будут тебя мучить, и наутро ты проснешься без головной боли.

– Правда? Как приятно пахнет!

Роза с радостью приняла подарок и, пока доктор рассказывал о следующем лекарстве, вдыхала нежный цветочный запах.

– А это чашка для молока, про которую я говорил тебе утром. Она придает целебные свойства любому напитку. Но есть условие – ты должна наполнить ее самостоятельно, так что придется научиться доить корову. Я тебе помогу.

– Ой, я не справлюсь! – воскликнула Роза, однако посмотрела на чашку весьма благосклонно: на ручке красовался крошечный чертенок, словно готовый нырнуть вниз головой в белое молочное море.

– Неужели ты думаешь обойтись молоком, Алек? Я глубоко уверена, что девочке следует принять нечто более действенное! Пропиши ей микстуру! – вмешалась тетушка Плети, с подозрением взирая на нововведения, – волшебным кружкам и маковым подушечкам с Востока она предпочитала проверенные средства.

– Хорошо, добавим таблетку, если вы настаиваете, мэм. Ее можно принимать в любых количествах. Лекарство на основе побегов кукурузы и риса, активно использовалось в прошлом и, надеюсь, будет использоваться в будущем.

– Как необычно! – сказала тетушка Изобиллия, с почтительным интересом рассматривая таблетки сквозь очки.

Дядя Алек едва смог сохранить серьезный вид.

– По одной таблетке каждое утро. А теперь спокойной ночи, дорогая!

Он сердечно поцеловал пациентку на прощанье.

Когда девочка скрылась за дверью, запустил обе пятерни в волосы и воскликнул в шутливом отчаянии:

– О, тетушка, как подумаю, какую ответственность на себя взял, так и подмывает сбежать и не появляться до ее восемнадцатилетия!