Читать книгу Темная сторона сексуальной революции. Переосмысление эпохи эротической свободы - Луиза Перри - Страница 12

Как я писала в первой главе, центральным феминистским вопросом должен быть не вопрос «Как мы все можем быть свободными?», а скорее вопрос «Как мы можем наилучшим образом содействовать благополучию как мужчин, так и женщин, учитывая, что эти две группы имеют разные интересы, которые иногда противоречат друг другу?». Эволюционная психология исследует, как именно интересы мужчин и женщин противоречат друг другу, и это затрудняет примирение этой дисциплины как с либеральным феминизмом с его упором на свободу, так и с утопическим радикальным феминизмом. Но если мы отбросим цель достичь абсолютной свободы или утопии и начнем более прагматично думать о том, как лучше защитить интересы женщин здесь и сейчас, тогда мы сможем переосмыслить эволюционную психологию в качестве полезного инструмента.

Мне нужна была такая книга, как «Естественная история изнасилования», потому что меня беспокоили некоторые вопросы, на которые не могла ответить теория социализации, – почему, например, среди жертв изнасилования так много подростков? Мой собственный опыт работы в кризисном центре дал мне некоторое представление о демографии изнасилований, а более систематические исследования подтвердили мои подозрения: существует очевидный пик виктимизации среди женщин, причем риск очень быстро возрастает после достижения возраста примерно 12 лет и снова почти так же быстро уменьшается после 30 лет. Иногда мишенью домогательств становятся очень юные и очень пожилые женщины, но это происходит редко: наиболее частый случай – жертва возраста 15 лет[68], тогда как число тех, кому на момент изнасилования было за тридцать, не достигает и 10 %[69]. Я задалась вопросом: может ли в самом деле быть совпадением, что пиковый возраст изнасилований также является возрастом, в котором лично я чаще всего встречалась с сексуальными домогательствами на улице? Нет, это не совпадение. Как пишут социологи Ричард Фелсон и Ричард Моран:

Социальные науки продемонстрировали тесную связь между возрастом и сексуальной привлекательностью. Гетеросексуальные мужчины испытывают сексуальное влечение к молодым женщинам, а гомосексуальные мужчины – к молодым мужчинам. Возрастные предпочтения объясняют, почему звезды фильмов для взрослых, секс-работники и работницы, стриптизеры и стриптизерши, а также гламурные модели – это чаще всего молодые люди и почему их заработки с возрастом снижаются[70].

Женщины чаще всего становятся жертвами изнасилования в тот же период их жизни, когда они находятся на пике сексуальной привлекательности – эти два графика почти полностью накладываются друг на друга. Теория социализации не способна объяснить это явление. Ведь если «изнасилование – это не про секс, а про власть», то почему насильники выбирают своими жертвами женщин, находящихся именно в том возрасте, в котором они способны вызвать у мужчин наибольшее сексуальное влечение?

Следует сказать также о возрасте самих насильников. Хотя здесь перекос в сторону молодых мужчин не так велик, как в случае подвергшихся изнасилованию женщин, на графике все же вырисовывается очень четкий пик. Так, одно типичное в этом отношении исследование показало, что 46 % насильников моложе 25 лет, 17 % моложе 18 лет и 15 % моложе 15 лет[71]. Это соответствует не только возрастному профилю насильственных преступлений в целом, которые в подавляющем большинстве совершаются молодыми мужчинами, но также пику мужского сексуального влечения[72]. Опять же, если «изнасилование – это не про секс, а про власть», как объяснить эти совпадения?

Был еще один вопрос, в отношении которого меня терзали сомнения, когда я впервые открыла «Естественную историю изнасилования». Согласно исследованиям, доля мужчин среди жертв изнасилования обычно составляет от 2 до 5 %, причем почти все эти изнасилования совершаются другими мужчинами. При просмотре данных мне пришло в голову, что это эквивалентно доле мужчин, идентифицирующих себя в качестве геев или бисексуалов. Простое совпадение, если следовать модели Браунмиллер. Однако, если мы сменим перспективу, это совпадение не может не показаться крайне примечательным, учитывая, что геи и бисексуалы совершают изнасилования примерно так же часто, как и гетеросексуалы, и что среди жертв этих насильников встречаются, разумеется, другие мужчины и мальчики. В связи с этим должны ли мы по-прежнему интерпретировать изнасилование как выражение политического господства, уходящего корнями в патриархат, или вместо этого следует рассмотреть гораздо более очевидную возможность: изнасилование является агрессивным выражением сексуального желания?

Эти открытия оспариваются двумя очень разными группами людей, каждая из которых склонна либо игнорировать данные, либо оспаривать их. И в конечном счете эти группы часто странным образом вторят друг другу. Первая из них – это антифеминистские активисты, отстаивающие права мужчин; вторую же представляют те феминистки, которые, стремясь быть как можно более инклюзивными, намеренно избегают каких-либо обобщений как в отношении насильников, так и в отношении их жертв. Так, во время проведения занятий моя коллега из кризисного центра любила повторять: «Человек может оказаться как преступником, так и жертвой изнасилования вне зависимости от своего гендера». И, хотя это утверждение технически верно – в том смысле, что вы можете найти примеры любой возможной гендерной конфигурации изнасилования, – оно сбивает с толку в самом своем построении.

Во всех частях мира от 98 до 99 % людей, осужденных за половые преступления, – это мужчины, в то время как женщины, составляющие оставшиеся 1–2 %, как правило, совершают преступления совсем другого рода. Например, женщины гораздо чаще становятся преступницами при соучастии лиц мужского пола (обычно это мужья или бойфренды) и почти никогда не нападают на незнакомых людей. Это не означает, что нет ни одного случая, когда женщина изнасиловала бы незнакомца или совершила какое-либо другое типичное для мужчин преступление. В мире, где живет более семи миллиардов человек, редкие события случаются каждый день, однако притворяться, что здесь нет очевидной закономерности, до бесстыдства глупо.

Боюсь, нам следует признать: изнасилование – мужское преступление, и далеко не только у нашего вида. Причина его эволюционного закрепления до удивления очевидна: как выразились Рэнгем и Петерсон, «изнасилование вошло в поведенческую модель некоторых видов, потому что оно может увеличить успех отдельного мужчины в передаче генов следующему поколению (что в конечном счете и является целью любого индивида, участвующего в процессе эволюции)[73]. Другими словами, это один из способов полового размножения самцов, который в некоторых случаях дает эволюционное преимущество.

Это центральный тезис книги «Естественная история изнасилования», в которой эволюционная теория применяется как для понимания причин изнасилований, так и для разработки наиболее эффективных методов их предотвращения. Следует начинать с признания того, что репродуктивная функция предъявляет к женщинам больше физиологических требований, чем к мужчинам (будучи на шестом месяце беременности в момент написания этих слов, могу лично засвидетельствовать этот факт). Беременность длится более девяти месяцев, за ней следуют опасные роды, а потом – еще долгие годы грудного вскармливания и ухода за младенцем. Что касается мужчин, то им для реализации репродуктивных функций в действительности нужно приложить ровно столько усилий, сколько требуется для достижения оргазма. Для отцов также может быть выгодно остаться с матерью и ребенком после зачатия, тем самым увеличивая их шансы на выживание, однако это не всегда необходимо. Мужчина, способный обмануть систему – бросить женщину после оплодотворения и уехать в закат, чтобы оплодотворить еще много других женщин, – распространяет свой генетический материал не менее успешно. Конечно, существует опасность возмездия, в том числе физической расправы со стороны родственников женщины, но в некоторых случаях выгоды могут перевешивать риски. Иными словами, существуют различные способы ведения мужской половой жизни: одна модель поощряет серьезные отношения, другая – беспорядочные половые связи (подробнее об этом в главе 4).

Когда книга «Естественная история изнасилования» впервые была опубликована, она вызвала бурную критику со стороны феминисток, некоторые из которых превратно истолковали содержание этой работы[74]. Многие из них неправильно поняли выдвинутый аргумент или же отказались признать, что Торнхилл и Палмер не лукавят в своем осуждении изнасилования (хотя авторы на протяжении всей книги изо всех сил старались подчеркнуть вред, причиняемый изнасилованиями и даже посвятили свою работу «женщинам и девочкам в нашей жизни»).

Слишком немногие из этих критически настроенных феминисток осознали, насколько полезной может быть эта книга для разработки политики, которая бы действительно помогала предотвращать изнасилования, не говоря уже о ее пользе для продумывания более широкого вопроса о том, насколько по-разному сексуальная культура может влиять на мужчин и женщин. Я твердо убеждена, что эта враждебность к эволюционной биологии является ошибкой. Поэтому в оставшейся части книги я буду регулярно опираться на доводы биологов-эволюционистов в ходе выдвижения феминистских аргументов. Стоит нам принять, что мужчины и женщины – разные, и мы тотчас столкнемся с многочисленными следствиями этого тезиса.