Читать книгу Прежде чем я умру - Лука Каримова, Лу Ка - Страница 4

Гуляющая молодежь разбредалась по домам, и улицы города постепенно пустели. К себе в квартиру Лука вернулся поздно ночью. Сидя в мягком кресле с ногами на пуфике, Лу позевывал, читая очередную статью из Википедии. От горячего душа его разморило и постепенно начало клонить в сон: «Тихо, спокойно. По ночам в Бердичеве так свежо». Ему нравилось гулять в одиночестве по укрытому темнотой провинциальному городку, особенно вдалеке от центра, где среди маленьких кафешек можно было встретить разных знакомых.

В Бердичеве был свой неизменный круговорот, в котором текла и плескалась жизнь горожан. Каждый день начинался одинаково – с «Базара», куда все спешили продавать и покупать. От летнего зноя хотелось забраться в прохладный погреб и не вылезать, пока на столбике термометра температура не опустится ниже тридцати градусов.

«Я должен отдохнуть, потом на это не будет времени», – Лу открыл и закрыл глаза, из груди вырвался тяжелый вздох. Учебный план был составлен родителями, поэтому первую половину года он проводил в Москве, учась в университете на архитектора, а другую – в Украине, посещая Житомирский колледж культуры и искусства. Новые знания всегда привлекали его, учеба давалась легко, и ему не составляло труда учиться в двух заведениях сразу.

После душа он надел футболку, на мягкой ткани которой было изображение лезвия. Эту вещь ему подарил старый друг по прозвищу Ска. Они были знакомы с детства, их бабушки и мамы общались между собой.

Сергей и Лука поступили в один колледж, но на четвертом курсе Ска бросил учебу и углубился в творческую деятельность. Он увлекся татуировками и стал отличным мастером своего дела, благодаря чему со временем переехал в Чехию. «Мы с ним такие разные. Но у обоих есть свои стремления», – с тоской думал Лу. – «Несмотря на то, что я легко схожусь с людьми – мне совсем не хочется пускать кого-то нового в круг личного общения. У меня есть близкие люди, которым я доверяю. К чему мне куча знакомых? Я в этом не нуждаюсь».

Он кликнул мышкой по значку «Скайпа»: «Мамы нет в сети. Странно, ведь обычно она работает допоздна. Я так соскучился по ней». Лу прикрыл глаза: «В детстве, перед сном, она всегда заходила ко мне в спальню, присаживалась на краешек постели и читала сказки. В конце она обязательно гладила меня по голове, приговаривая «Ты мое счастьечко», и ее губы трогала нежная улыбка. Если раньше, пока я ходил в первый и второй классы, она жила со мной в Бердичеве, то потом уехала во Флоренцию. Зимой она сидела в этом кресле и вязала мне шерстяные носочки, пока я рисовал что-то в тетрадках. Она выросла в этом городе, но ей не хотелось всю жизнь прожить в нем. Бердичев хорош, но не для нее. Она никогда не хотела просто выйти замуж, как ее подруги, затем нарожать детей и считать, что на этом жизнь заканчивается и теряет все свои краски. Ее душа стремилась к новым знаниям и путешествиям. Вот в чем заключалась ее свободолюбивая натура. И эти качества я унаследовал именно от нее».

После отъезда матери в Италию Лу жил в доме бабушки до девятого класса, а затем перебрался в их с мамой двухкомнатную квартиру. Но из-за того, что он поменял место жительства, Лука не перестал приходить к старушке на обеды и ужины.

Ее двухэтажный дом в тюдоровском3 стиле находился вдалеке от городской суеты, на Речной улице. Из окон открывался дивный вид на реку, а задний двор занимал огромный розарий.

Сколько Лука себя помнил, каждый летний вечер они устраивали посиделки на веранде за кофейным столиком: мама расставляла фарфоровый сервиз, а бабушка заваривала чай.

Они превращались в героев чаепития из «Алисы в стране чудес», особенно когда бабушка начинала рассказывать новые идеи для своих романов, изобилуя подробностями приключений влюбленных.

Семилетний Лука сидел на стуле с мягкой подушкой, держа в руках большую чашку с чаем, и весело смеялся: бабушка всегда умела рассказать такое, от чего Лу хватался за живот и не мог остановиться. После чаепития Ветту оставляли одну делать записи в блокноте.

«Я садился на качели, когда-то построенные дедушкой для мамы, и мы с ней раскачивались». Качели были с широкой деревянной доской-сидением, а по бокам шли плотные канаты, укрепленные на железных столбах. Бабушка рассказывала, что когда мама была еще подростком, она попросила построить для нее такие качели. Впоследствии, будучи беременной, мама Луки раскачивалась на них, придерживая большой живот. Ей хотелось родить именно в Бердичеве, чтобы бабушка присутствовала рядом.

Ветта выглядела очень привлекательной и энергичной женщиной для своих лет. Внешне ей никак нельзя было дать больше пятидесяти. Подобно герцогине, она являла собой эталон изысканности и шарма. У нее даже была английская привычка пить чай с сэндвичами. На ее светлой кухне чувствовался аромат свежей выпечки, а в шкафчике всегда находилось множество сортов чая.

Она зарабатывала сочинением женских романов, которые имели большую популярность и издавались не только в Украине, но и в Европе. Именно бабушка убедила внука продолжить писать свои «Заметки». Также она всегда напоминала, что у них творческая семья, и грех не развивать литературные способности. Ветта приветствовала новые идеи и с детства прививала внуку такую же тягу к знаниям, как и собственной дочери.

Мать не говорила сыну о том, как познакомилась с его отцом, и бабушка, наделенная даром рассказчицы, поведала о «страсти» двух влюбленных так, словно это был очередной ее шедевр любовной прозы.

***

В период молодости и обучения в Брюссельском университете мать Луки влюбилась в некоего Луцио Лазаря, привлекательного художника и архитектора. Со временем его творчество пошло в гору и принесло ощутимый доход, благодаря этому мужчина стал хозяином нескольких картинных галерей в Европе. Зять сразу понравился Ветте, она приняла его как родного сына, особенно с учетом того, что Луцио вырос сиротой и всего в жизни добился сам.

Пара прожила вместе несколько счастливых лет. Но после рождения сына Луцио стал отдаляться от семьи, и вскоре, не желая мешать развитию творческой натуры мужа, Луиза настояла на разводе. Оставшись хорошим другом, мужчина никогда не забывал о своем сыне и бывшей жене. Лука ни в чем не нуждался, на его личный счет переводились солидные алименты.

Выключив ноутбук, Лу посмотрел на часы – 3:35. Встав с насиженного места, он поплелся в кухню и остановился перед календарем. «Как быстро летит время, и ведь так всегда…», – он переставил дату на 8 июля.

На стене висела небольшая рамка с фотографией: пятилетний Лу и его мама. Молодая женщина сидела за кофейным столиком, а рядом стоял сын со счастливой улыбкой на лице и блестящими, забавно торчащими в разные стороны черными волосами.

– Спокойной ночи, мама…

***

Запахи еды, витающие по квартире с раннего утра, заставили Яна проснуться. Еще несколько минут он лежал на диване, смотря в потолок и вспоминая, где он и кто сейчас шумит в квартире. Конечно же, это была Анжелика. Отлично выспавшаяся и бодрая женщина готовила завтрак, приговаривая:

– Какой он высокий! Почти два метра ростом, а какой красавчик! – причмокнула губами. – Я готова утонуть в его голубых… – она задумалась. – Или серых глазах? Да неважно! – довольно захихикала, прикладывая ладони к горящим от смущения щекам.

Все это Ян отлично услышал, но не придал значения. Ангел жил столько веков, что перестал чему-либо удивляться, женщины всегда были очарованы им.

Взлохматив волосы на макушке, он медленно потянулся и, широко зевнув, встал с дивана: «Надеюсь, она приготовила что-то очень вкусное…». Накинув на обнаженный торс широкую футболку с ромбовидным вырезом, он прошлепал по чистому паркету в гостиную-кухню. Здесь Анжелика колдовала над плитой, поддевая деревянной лопаткой пышный омлет с ветчиной и помидорами.

На столе красовалась горка блинчиков, мисочка нарезанного фруктового салата и большой кофейник. Тихонько сев на табурет, Ян подтянул одну ногу под себя и поправил задравшуюся штанину спортивных штанов на щиколотке. Хозяйка его даже не заметила. Она напевала себе под нос песню про любовь и, когда повернулась со сковородкой в руке к столу, нервно вздрогнула:

– Ой, а я и не слышала, что ты проснулся, – ее алые губы расплылись в улыбке, – Вот, приготовила разной вкуснятины! – она выложила омлет в глубокую тарелку и поставила сковородку на плиту.

Он принюхался, и в животе громко заурчало.

– Спасибо… – сдержанно поблагодарил Ян.

Взяв вилку и положив себе часть омлета, он добавил горошка и принялся за еду. Анжелика, спохватившись, всплеснула руками:

– Вот я хороша, а про брынзу и овощи совсем забыла! – она достала из холодильника коробочку сербской брынзы и нарезанные огурцы с помидорами.

– Кушай, птенчик, а то ты такой ху-у-уденький, – засюсюкала женщина, разливая кофе по кружкам.

– У меня высокий метаболизм, я не полнею, – отчеканил ангел, пережевывая омлет. – И я жилистый! – более дружелюбно добавил он, натыкая на вилку кусочек брынзы. Анжелика сделала глоток кофе и мечтательно взглянула на прическу Яна.

– Цвет спелой пшеницы, так забавно вчера на макушке торчали! – нежно сказала она, – если что, у меня в ванной стоит лак и пенка для волос…

Ангел едва не подавился кофе, напиток обжег язык:

– Кхм… спасибо, но я не пользуюсь средствами для укладки… – он немного смутился, – Само как-то… укладывается…

После сытного завтрака Ян вышел на балкон покурить: «Ну и женщина! Сколько же в ней нерастраченной любви и заботы. Своих бы детей могла завести…», – он щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся, блаженно выдохнув из легких густой дым. «Однако давно я не ел с таким удовольствием», – удивился самому себе Ян. Брынзу и овощи он любил. «Да и такой вкусный кофе в последний раз я пил в Черногории, наверное».

В балконную дверь постучали. Ян оставил недокуренную сигарету на краю пепельницы и обернулся. В руках Анжелики был небольшой поднос с кофейником и двумя чашками.

– Не против моей компании? —она вошла внутрь, мягко ступая в тапочках по полу. – Я стараюсь бросить курить, но что-то не получается… – шутливо заметила женщина. «Или просто не хочешь…», – подумал ангел. – Чаще всего у людей именно так, они не обладают достаточной силой воли, чтобы отказаться от своих привычек, будь то сигареты, алкоголь или что-то еще». На балконе они курили вдвоем, попивая свежезаваренный кофе и стряхивая пепел в одну пепельницу.

– Знаешь, – начала Анжелика, глядя на чистое голубое небо. – в Бердичеве порой очень скучно, особенно, когда ты одинок…. – Здесь люди работают где могут и как могут, зарабатывая гроши, живя от зарплаты до зарплаты. В больших городах не так: там много работы и зарплата выше, но знаешь… Я ни за что бы не хотела уезжать из своего маленького мiста4.

Она с нежностью посмотрела на парня: тот молча курил, сидя на табуретке и потирая босые ступни друг о дружку.

– Тут все такое родное и близкое. Нет этой беготни, никто не будет тянуть из тебя силы как вампир…

Ангел потушил сигарету и стал пить кофе маленькими глотками, наслаждаясь вкусом.

– Да, большие города – они такие. Но тебе не стоит об этом задумываться, ты и здесь хорошо живешь, – ему не было необходимости выслушивать биографию Анжелики, он и так все знал, без труда прочтя ее мысли. – Вчера ты начала рассказывать о том, как познакомилась с Михаилом… – «Вот это будет действительно интересно, после того как я отдохнул и поел».

Женщина встрепенулась и чуть не пролила на себя кофе.

– О, это так романтично… – ее щеки снова покраснели от смущения. Но этот румянец очень шел Анжелике, он делал ее помолодевшей и наивной. – Мы познакомились, когда мне было двадцать три, я как раз получила диплом преподавателя по художественным искусствам и устроилась на работу в Кармелиты. Там музыкальная и художественная школы, – она махнула в сторону крепости рукой. – И… тогда встретила его… – она томно вздохнула, – он был неразговорчив, подолгу гулял возле Кармелитов, порой пропадая в открытых в то время подвалах, ведущих к разветвлению катакомб. Михаил рассказывал, что он занимается изучением систем туннелей. Наверное, поэтому его никто никогда не останавливал и не запрещал лазить по подземному «склепу»… – Анжелика поморщилась. – Мне лично там не понравилось: сыро и холодно, я быстро простужалась в тот год. Конечно же, мы видели друг друга, проходя мимо, или когда он заглядывал в художественную школу, чтобы обсудить какой-то вопрос с одним из преподавателей, кто мог помочь ему с чертежами. Но в основном… – она закусила нижнюю губу. – Мы не общались, пока однажды мой злополучный каблук не провалился в щель в асфальте, и я чуть не упала в открытый канализационный люк, – она рассмеялась и смущенно прикрыла рот рукой. – Да! Вот такая я неудачница. Чуть все кости себе не сломала. Хорошо, что Мишель вовремя оказался рядом и успел схватить меня за руку, – она протянула запястье Яну.

Ангел непонимающе взглянул на женщину: «Надеюсь, она не хочет, чтобы я взял ее за руку?». Свое личное пространство Ян очень ревностно оберегал от всяческих поползновений.

Однако Анжелика быстро убрала руку, положив ее себе на колено, и продолжила:

– Так мы с ним и познакомились. Он был в Бердичеве всего лишь полгода, а потом работа вынудила его вернуться обратно в Санкт-Петербург, и он уехал из моей квартиры, – она поставила чашку с недопитым кофе на подоконник и вытащила новую сигарету. Ян галантно щелкнул зажигалкой.

– Больше мы с ним не встречались, но писали друг другу письма. Поэтому я так обрадовалась, когда он попросил приютить своего племянника, – женщина потрепала парня по щеке, выдохнув в сторону сигаретный дым.

«Племянника, значит! Ну, Михаил!» – ангел скривил губы в кислой улыбке, которую Анжелика, к счастью, не увидела.

– Вот и все. Ладно, заболтала я тебя, мне на работу нужно, а то кто же, как не я, сделает дамочкам в этом городе суперманикюр! – она подмигнула Яну. От ее потушенной сигареты по балкону разнесся вишневый аромат.

Ян вспомнил прошлый вечер, проведенный в «Амстердаме»: «Та девушка с короткой стрижкой. От нее так приятно пахло». Ангел хорошо запомнил ее внешность: «Естественный макияж. Одета просто и со вкусом. Вещи фирменные, отличного качества». Он раздраженно хлопнул себя по колену: «Чертова папка! В очередной раз попадет от Михаила за то, что я халатно отношусь к своим обязанностям».

Архангел Михаил – один из Старших архангелов в святой обители Келестис и главнокомандующий легиона Начал – небесного войска, стоящего на страже врат.

В его ведении была группа архангелов под названием «Боевой круг», куда входили лучшие из лучших: около пятидесяти посвященных.

В Келестис все украшения и оружие с доспехами делались из платины, чтобы свет, исходящий от них, ослеплял темных, обжигая их плоть при соприкосновении. Каждый архангел, вступивший в «Боевой круг», подвергался болезненной процедуре нанесения татуировки на половину своего тела. Это были белоснежные узоры, оберегающие носителя от различных сглазов, затуманивания разума, слепоты, приворотов и некоторых проклятий, используемых темными в бою.

Каждый второй ангел хотел попасть в этот «Круг», но лично для себя Ян избрал должность хранителя, а не воина, хотя несколько лет активно посещал занятия по военной и физической подготовке, научившись обращаться с мечом и использовать боевые навыки на практике. Но и это увлечение, как и все предыдущие, ему быстро надоело.

Михаил был очень опытным главнокомандующим и отменным преподавателем, но за совершенные подчиненными проступки неминуемо наказывал, что и произошло с Яном.

Ангела сослали в Нижнюю Аиду. Это «путешествие» он не забудет никогда. По человеческим меркам Ян провел там несколько лет, и этого времени хватило, чтобы осознать: он не хочет попасть туда еще раз. Первое время ангел пытался нормально дышать, но каждый раз начинал тяжело кашлять от воздуха Подземного мира, наполненного запахом горящей серы и удушливого сероводорода.

Выполняя незначительную работу – сортировку человеческих душ, он слышал их крики, когда касался хрустального шарика. В треснувших гранях отражались мученики. Их громкие стоны преследовали его, стоило лишь ненадолго задремать. Он практически не спал и ничего не ел. Ему не хотелось такой судьбы, как у жены Аида5 Персефоны6 с ее гранатовыми зернами. Поэтому, что бы ему не предлагали, Ян отказывался, продолжая молча перебирать шарики, бережно перекладывая их в корзины, и те по черным водам Стикса переплавлялись в банк душ Нижней Аиды.

В таких рейсах Ян участвовал постоянно. Так он и познакомился с администратором.

Сначала ангел внимательно рассматривал лицо старца, прикладывающего шарики к уху, чтобы услышать томящиеся в них души.

«Какие знакомые черты лица, этот выпуклый широкий лоб…» – в памяти Яна всплыла лекция «О девяти кругах Нижней Аиды»: «Кто же там у нас был: Гомер, Цезарь, Овидий, Аристотель, Сократ и Платон… Нет! Не те!».

– Не думай о богатстве и бесчестии, – старик вдруг обратился к нему. – Думай о работе, падший, – он взял одну корзину и потащил по влажному полу грота в сторону каменных ступеней.

«Ох уж эти римские философы», – Ян покачал головой и взял две корзины. Лестница вывела обоих в круглый кабинет, освещенный факелами.

– Поставь их возле стола и принеси оставшиеся, – скомандовал старец.

Ангел молча подчинился, сделав ходку к лодке и обратно. Опустив ношу на пол в указанном месте, Ян стал наблюдать за тем, что делает старик. Тот, в свою очередь, брал по хрустальному шарику и подходил к стене с множеством ячеек с замочными скважинами. Но вместо ключей старик продавливал туда шарики, и те проходили насквозь, издавая едва слышный звон.

Ян закусил нижнюю губу, стараясь содрать зубами засохшую кожицу, и привкус его собственной крови показался сладким медом, ведь он так давно ничего не ел.

– Вы сказали: не думай о богатстве, подразумевая эти души… – ангел указал рукой на оставшиеся шарики. – И бесчестии, имея в виду метод их добычи!

– Ты извлек неплохой смысл из сказанного мной! – старец хрипло рассмеялся, проталкивая очередной шарик сквозь квадратную дверцу.

– Неплохая эпиграмма для того, кто ее же и придумал, – впервые за долгое время Ян улыбнулся. – Не ожидал встретиться здесь с Луцием Сенекой! Это же надо было так неудачно покончить с собой! – он рассмеялся. – Сначала запястья, потом ноги и, наконец, оказавшийся бессмысленным яд. Абсурд! – ангел взял один из шариков и прислушался к стону боли внутри него.

– Согласен. Глупо было так умирать, но еще глупее поддаться страху казни, – спокойно ответил Сенека, забирая у него шарик. – Ты ведь четко их слышишь. А мне вот приходится прислушиваться, чтобы понять, о чем они плачут…

Ян не показывал своих эмоций, но от криков душ в ушах стоял отвратительный звон. Когда его наказание в Нижней Аиде было закончено, ангел вернулся в Келестис другим…

Пребывание в мире темных заставило его иначе взглянуть на солнечный свет, по-другому дышать чистым воздухом, наслаждаться полетами. В нем что-то надломилось, но этого Ян никому не показывал. Он не перестал использовать черную магию, но теперь умело скрывал этот факт от окружающих.

Обычно выходцами из Подземного мира среди людей были демоны, бесы и суккубы, реже вампиры. Все они числились сотрудниками Верхней Аиды. Здание бизнес-центра располагалось на Тверской. Почти в центре столицы, где сосредоточились отрицательные эмоции и негативная энергия людей. Никто из смертных не мог даже подумать, что по соседству с ними спокойно работают темные силы. Между обеими организациями – Келестис и Аидой – испокон веков шла борьба за человеческие души.

Сотрудники Верхней Аиды так же, как и в Обители светлых, вели учет и документацию, имели курьерскую службу доставки, транспортировку душ – все то, что уже попробовал Ян, будучи в ссылке. Келестис с ее архангелами и ангелами-хранителями заботились о целостности человеческой души. Еще до того, когда простой смертный мог оказаться на грани и впасть во тьму, к нему приставлялся личный Ангел-Хранитель, направляющий и оберегающий его. Все это делалось для сохранения равновесия между Светом и Тьмой. Однако слишком много веков ради этого равновесия проливалась кровь обеих сторон. Орудуя мечами, заточенными под светлую плоть, демоны и ифриты убивали архангелов, заставляя чашу весов склониться в свою сторону.

Как-то раз, чтобы пристыдить Яна, архангел Рафаил, второй после Михаила, высказал ему голосом, полным грусти и сожаления:

– Иоанн, сын мой… – так ангела называл лишь этот архангел. – Всевышний наградил тебя этой жизнью и оболочкой не для того, чтобы ты предавался праздности, а помогал смертным. Это твоя прямая обязанность как Хранителя, – он развел руки в стороны. – Мы не можем уподобляться демонам: заниматься чревоугодием, сладострастием и не отдавать свой свет ближнему!

Мудрый архангел в образе старца занимался врачеванием еще со времен древнего Рима. Его длинная белоснежная борода тянулась до пола, делая Рафаила похожим на чародея Мерлина из «Преданий о Короле Артуре», а яркие синие глаза намекали на скрытую силу архангельской души. Он всегда был облачен в светлую тунику с длинными рукавами, опоясанную кожаным шнурком. На ногах он носил исключительно сандалии, и кто-то из ангелов клялся, будто это обувь самого Персея.

Этот разговор происходил, когда Рафаил лечил Яна. Ангел частенько наведывался в различные бары и пабы, где любили кутить темные, чтобы пропустить пару стаканчиков ирландского виски, побеседовать за жизнь со знакомой демоницей и расслабиться. Но стычки между светлыми и темными в таких местах были не редкостью. Когда телу наносился ущерб оружием темного – залечить такие раны светлые могли только в лазарете Келестис, у главного целителя Рафаила. Как бы то ни было, но Иоанн – одно из имен Яна.

Что же касается темных, то в большинстве своем это были мускулистые и брутальные демоны, славящиеся стихией огня. Прожженные сердцееды, сплошь покрытые татуировками, чтящие кодекс правил, которые, тем не менее, постоянно нарушали.

Но для светлых законы непреложны, и Яну вменялось соблюдать их. Ангелу не хотелось вновь отправиться в Нижнюю Аиду, или, тем более, лишиться крыльев. Крылья для него – все.

Сунув ноги в домашние тапки, заботливо оставленные Анжеликой, ангел прихватил чашки с кофейником и направился на кухню. Хозяйки уже не было дома, только в коридоре четко ощущался цветочный парфюм. Неудачно задев дверь в ванную, Ян пролил себе на руки остатки кофе. Кипяток обжег ладони, и ангел стиснул зубы, чтобы не выругаться, хотя мысленно выкрикивал проклятья.

Подставив обожженные руки под ледяную струю воды в раковине, он наблюдал, как кожа сначала покраснела, покрывшись багровыми пятнами, а затем резко побелела. Быстрая регенерация тканей всегда была очень кстати, и ему отчего-то вспомнилась собственная смерть.

***

Ян

Это случилось в конце XIV века в Праге. Тогда я занимал должность духовника Королевы. Ян Непомуцкий или Иоанн Непомук – простой люд произносил мое имя с надеждой и трепетом. Дворянство поверяло мне тайны своих душ, и я тщательно их хранил. Серый Кардинал – вот кем я был…

Развитие конфликта между Королем Вацлавом IV, вмешавшимся в дела Церкви, и Высшим духовенством страны привело к тому, что я впал в немилость. По приказу Короля я и двое моих учеников были схвачены и заточены в тюрьму. Я вспоминаю вонь и сырость холодной темницы, шуршание крысиных хвостов по скользким плитам пола, невыносимую жажду и голод, от которых мое старое тело медленно приходило в негодность. Тьма, застилавшая мои тусклые глаза, была благословением Божьим – двум молодым священникам рядом со мной было отказано в этом счастье. День за днем они истощались, делаясь похожими на скелеты, обтянутые серой кожей. Их избитые, замученные пытками тела со сломанными пальцами и ребрами скручивались от постоянного холода на жалких холщовых подстилках. Господь наш всевидящ – его слугам оставалось недолго мучиться. Мои протеже были избавлены от заточения – их отпустили… Я остался один, и это дало легкую надежду на то, что скоро и я буду избавлен от этих оков.

Но свету было суждено померкнуть в момент, когда меня отвели в пыточную и разместили на дыбе. Я чувствовал, как разрываются мои суставы, как боль завладевает каждым миллиметром тела. Почему я продолжал дышать, а мое сердце билось? Как я мог вынести подобную агонию?!

У меня пытались выведать все хранящиеся в голове тайны, но даже под пытками с уст моих не сорвалось ни звука. Про себя я молился Отцу своему, просил дать мне сил и терпения, дабы выдержать это, простить грех людей…

Последнее что я помню – как Вацлав приказал заковать мое тело в «молитвенный крест», но оковы спадали— тело было слишком худо и измучено…

Ощущаю холод, в который я окунулся… мне хочется спать, и я безропотно отдаюсь в объятья вод Влтавы, куда мои истязатели меня выбросили, как ненужную шахматную фигуру с поля интриг и козней… Теперь душа моя всецело принадлежала Богу. Для каждого Рай – свой. Я никогда не мог представить, какой Он… Возможно, там действительно есть золотые врата, у которых стоит Святой Петр…

Я очнулся среди поля пшеницы близ журчащего ручья. Тело мое больше не ломила боль, я чувствовал себя юным и полным сил. Взглянув на собственные запястья, некогда растерзанные дыбой, увидел упругую, здоровую кожу, по жилам резво бежала обновленная кровь. Прикоснулся к лицу: куда-то исчезли морщины и борода старца. Заглянув в ручей, я увидел свое отражение – я снова был молод. Время повернулось вспять.

Рай – это чистое голубое небо, золотые колосья пшеницы, отделяющие меня от Тьмы. Я был готов к новой жизни, и энергия, бьющая внутри, как ручей у ног, кричала о себе. Мы умираем, чтобы заново возродиться, подобно фениксам из пепла…

***

Ангел выключил кран и вытер руки полотенцем: «Я ненавижу время с 9 утра и до 9 вечера».

Прошла ровно неделя с того самого вечера, когда Ян увидел девушку, овеянную яблочным ароматом. В бар «Амстердам» он больше не заходил, зато частенько наведывался в кофейню «Филижанка», располагавшуюся ниже по улице от его дома.

Кофейня, или по-местному «Кав`ярня»7, была небольшим заведением с крохотной открытой верандой.

Обстановка внутри – самая что ни на есть старинная: неровные стены выкрашены в желтый цвет, кованые светильники создавали таинственную атмосферу, излучая мягкое теплое свечение, на круглых деревянных столиках, заботливо укрытых вязаными салфетками, стояли миниатюрные глиняные вазочки с сухоцветами. Официантки каждый раз мило улыбались Яну, подавая меню. Здесь отлично готовили полюбившуюся ему «каву по-віденськи»8 с горкой взбитых сливок, посыпанных тертым шоколадом.

Ангел наслаждался кофе, изучая просторы Интернета. Поиск «яблочной» девушки в социальных сетях по городу проживания «Бердичев» не дал положительных результатов, и Ян закрыл крышку ноутбука.

«Значит, придется искать ее старым проверенным способом – на своих крыльях, ориентируясь на ауру… – он поднял глаза к деревянному потолку, —азарт превращает меня в сыщика», – усмешка тронула его губы, и официантка за кассой томно вздохнула.

Расплатившись по счету и кивнув девушке на прощание, Ян собрал вещи и, перекинув рюкзак через плечо, покинул «Филижанку». Середина августа в Бердичеве была теплой, без изнуряющих жары и духоты, которые Ян, по понятным причинам, не выносил. Перейдя на противоположную сторону, он двинулся по вымощенной камнем дорожке к воротам в кирпичных стенах, защищающих костел9.

Архитектура крепости гармонично сочетала в себе стили барокко и классицизма, которые угадывались в колоннах, поддерживающих стены главного комплекса моления католиков.

Отреставрированная лестница пахла свежим цементом, а тяжелая железная дверь, за которой скрывалось помещение для богослужений, не сразу поддалась, чтобы открыться.

Обмакнув кончики пальцев в каменную чашу с водой, Ян совершил крестное знамение и ступил на мраморный пол. Внутри все было таким же величественным, как и в любом католическом соборе: высокие потолки, уходящие вверх, арки и колоннады, разноцветные витражи, картины с изображениями святых в тяжелых рамах, деревянные лавки, установленные вдоль отштукатуренных колонн, и широкий алтарь в белоснежном облачении.

Послышались звуки органа: «Скоро начнется месса». И действительно, через мгновение в колонках зазвучал приятный женский голос, поющий молитву. Ян питал слабость к органной музыке, а католические мессы были его сердцу ближе, чем православные.

Присев на скамью, ангел сложил ладони в молитвенном жесте и, закрыв глаза, зашептал на латыни: «Réquiem ætérnam dona eis Dómine et lux perpétua lúceat eis. Requiéscant in pace. Amen»10. Мелодию органа заглушил звон колокола, оповестивший о начале вечерней литургической службы.

В собор медленно заходили люди, их было немного: двое мужчин преклонили колени, женщины рассаживались по лавкам ближе к алтарю. Все ожидали священника. Ян встал со скамьи и поднял взгляд к витражу с изображением белого голубя над иконой Девы Марии. Сквозь разноцветное стекло проникали лучи света, они падали на алтарь и тянулись по полу.

Ян с удовольствием отстоял всю мессу. В конце он прошептал на латыни: «In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti»11. Затем коснулся креста на шее и покинул собор.

На улице при свете заходящего солнца ангел еще раз осмотрел Кармелиты: часть правой стены разрушена, и велись восстановительные работы, а башня слева нуждалась в капитальном ремонте. Во многих местах отвалилась штукатурка, оставив после себя желтоватые следы. Стекла в окнах разбиты, а те, что уцелели, покрылись слоем пыли и были увешаны вуалью из паутины. Обойдя собор со стороны, где находилась небольшая музейная пристройка, Ян направился к круглой площадке с парой лавок.

Фальшивые звуки скрипки, доносившиеся из окна, заставили ангела поморщиться: «Значит, здесь музыкальная и художественная школы, про которые рассказывала Анжелика». На красной кирпичной стене обнаружилась латунная табличка, подтверждающая этот факт. На заднем дворе крепости было пусто: никаких учащихся или рабочих, только одиноко стоящее дерево, распростершее мертвые седые ветви к розовому закатному небу.

Ян подошел ближе. «Странно, вокруг все такое зеленое и только оно… мертвое», – он прикоснулся к гладкому стволу, и кончики пальцев обожгло льдом, но это ощущение длилось ровно секунду, а затем прошло.

«Это место не такое простое, каким кажется… – он приложил пальцы к губам, согревая их. От дерева исходила едва ощутимая волна энергии. – Никакой подпитки я от него не чувствую, но ощущаю, что когда-то это древо использовали для хранения артефакта. Видимо, оно и вобрало в себя часть его силы».

Заинтересованным взглядом Ян изучил старые окна, за которыми дети занимались музыкой, а затем остановился на большом куполе с узкой башенкой. Кровля из оцинкованного железа покрылась ржавыми подтеками, изумрудная краска облупилась, обнажив черные пластины.

Стеклянные окна в башенке не пропускали ни одного луча света, настолько грязными и неухоженными они были. «Конечно, кому есть дело до святого места», – в Яне заговорила подзабытая натура священника.

Порталы стекол окружали тонкие колонны, на которых держалась острая крыша, уходящая в небо длинным крестом с золотым шаром на конце. Башенка привлекла Яна черным парапетом. Пространство между ним и окнами было ровно таким, что там можно было спокойно сесть, свесив ноги вниз.

Вдалеке грянул гром, и только сейчас ангел почувствовал приближающуюся грозу. В воздухе запахло дождем. «Стоит попробовать туда взобраться, но позже, когда совсем стемнеет», – сейчас нецелесообразно привлекать к себе лишнее внимание.

Рядом с мертвым деревом ангел заметил разбитые ступени лестницы, он быстро подошел к ним, но резко остановился, видя, что у подножия лестницы нет ничего, кроме стальной двери в стене и клочка земли, поросшего высокой травой. Выше «пустыря», в прыжке от лестницы, была отвесная стена, на нее Ян и запрыгнул. Кирпичная крошка зашуршала под подошвами кед. Ангел с тоской посмотрел вниз: расстояние примерно в пять-шесть этажей. «Упади отсюда, точно шею свернешь…», – сделал он вывод, возвращаясь на твердую землю.

Как раз в этот момент небо расчертило несколько серебристых молний, и хлынул сильный дождь. Ян быстро покинул территорию Кармелит, перебежал дорогу и зашлепал по лужицам в сторону дома.

Вернувшись в пустую квартиру промокшим до нитки, он направился в душ. Высушив волосы и смахнув влагу полотенцем, он переоделся в домашнее. Сидя на кухне и жуя остатки утреннего пиршества, ангел с умиротворением смотрел на льющийся дождь за окном. Капли соединялись в струйки, которые стекали по чистой поверхности стекла, завораживая взгляд. Впрочем, огонь привлекал его гораздо больше, чем созерцание водной стихии.

Убрав посуду в раковину, Ян ушел в свою комнату немного вздремнуть. Он проспал около трех часов, пока его не разбудила вибрация будильника на мобильном. Уткнувшись в подушку, ангел вдруг понял: ему давно никто не готовил завтраки, не заботился, подобно Анжелике. Женщина чем-то напомнила его собственную мать, образ которой почти стерся из памяти: «Она не дожила до того дня, когда я окончил обучение. Не видела, как высоко я поднялся и упал. Не смогла меня поддержать. А я даже не могу вспомнить, как она выглядела…». Ему стало невероятно тоскливо, но он тут же себя одернул: «Хватит предаваться унынию, нужно срочно развеяться».

Ян всегда отличался от других ангелов. Он был подвержен быстрой смене настроения, от которого зависели его дальнейшие слова и действия, обладал собственным видением Света и Тьмы, и это никто из Старших архангелов не мог изменить или принять. Ангел знал, что хорошо, а что плохо. Мог прекрасно выполнять обязанности Хранителя, но халтурил, оправдываясь тем, что если он, как другие, будет трястись над своим подопечным, тот никогда не сможет самостоятельно идти по жизни и прочно встать на путь истинный.

Переодевшись во все черное, чтобы стать незаметным для человеческого глаза, Ян покинул квартиру. Оказавшись на улице, он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. После прошедшего дождя чувствовался запах влаги, скошенной травы и костра: «Проклятье! Я так не смогу ее найти, нужно забраться повыше, чтобы меня ничто не отвлекало». Быстрым шагом он добрался до крепости: в такой поздний час на воротах висели замки, отсекая возможность попасть на территорию. «По кирпичным стенам без единого выступа не так-то просто взобраться на купол», – воровато осмотревшись по сторонам, ангел распахнул крылья и, разбежавшись, подпрыгнул. Подошва кед зашуршала по стене, как если бы он просто шел по ней.

Оказавшись наверху, он довольно улыбнулся, стряхивая кирпичную крошку с джинсов. Темнота и черные вещи прекрасно скрывали его от окружающих. Обогнув стену с западной стороны, Ян совершил еще один прыжок и оказался на куполе. Здесь, сидя на парапете, он мог спокойно сосредоточиться, отдавшись на волю интуиции. «Аромат яблочной ауры подскажет местонахождение девушки…», – взгляд серо-голубых глаз блуждал по окрестности, следя за течением реки Гнилопять, уходящей в сторону Красной горы. «Нет, я не чувствую ее там…», – он сделал глубокий вдох и закрыл глаза. В сознании проявилась карта города с его районами и улицами: «Володарская, Чудновская. Нет! И это тоже не то, попробую по Житомирской…». Перед глазами возникли пятиэтажки, а затем ангел углубился в череду узких улочек: «Русская, Урожайная, Чапаева… сколько же их?!» Он дернул головой вправо так, что шея неприятно хрустнула, и вдруг уловил тонкую нить знакомого аромата. Мысленно он шел по улице Сабурова, пока не оказался перед домом номер девятнадцать. Вокруг витала полупрозрачная женская аура. «Нашел!» – возликовал ангел.

Его наполовину белоснежные крылья раскрылись. Он скользнул тяжелым взглядом по черным перьям: «Так я расплачиваюсь за то, чтобы оставаться таким, какой есть…». Подпрыгнув и оказавшись среди просторов звездного неба, Ян почувствовал толчок упругого ветра в грудь и воспарил над землей.

Подобно нити Ариадны, яблочный аромат вел его за собой к нужному дому. Ян прошептал заклинание невидимости и опустился на блестящую после дождя крышу. Из-за тучи вышла большая желтая луна, осветившая окна-витражи на втором этаже. Дом, в котором жила девушка, был построен из белого камня и покрыт синей черепицей. Он отличался от других – сделанных из красного кирпича, со старыми поросшими мхом серыми крышами, с покосившимися заборами, скрипучие калитки которых давно нуждались в смазке петель. Участок дома номер девятнадцать был окружен белой кирпичной стеной, защищающей от любопытных соседей. Кованые железные ворота с такой же калиткой не давали возможности забраться внутрь ни одному вору. На ухоженном газоне росли молодые яблони и вишни. Трава под деревьями поблескивала от сырости, а с реки тянуло легким болотным зловонием. В воздухе витали сырость и туман. Окна комнат второго этажа выходили на задний двор, где располагались небольшие овощные грядки и были воздвигнуты две теплицы. Вдоль каменных дорожек расстелились фиалки и благоухающая мята.

«Это должна быть ее комната», —как можно тише Ян съехал по металлической черепице и, схватившись за водосточную трубу, спрыгнул на открытый балкон. Под ногами валялось несколько подушек, на которых он едва не поскользнулся и чудом не уронил стоящую на кованом столике вазу с розами. От алых бутонов отделилось несколько лепестков, упав на пол. Рядом с балконной дверью находились деревянные полки, уставленные толстыми свечами.

«А здесь уютно, но если сидеть, для меня будет узковато, нельзя вытянуть ноги…», – он скользнул взглядом по железной решетке с орнаментом, а затем заметил тонкую полоску света, появившуюся под дверью комнаты. Скрип ручки – и в спальне зажегся светильник. Белесый тюль мешал рассмотреть детали, но когда дверь открылась и внутрь вошла хозяйка, Ян замер.

Девичье тело было обернуто полотенцем, спутанные мокрые волосы после душа забавно торчали в разные стороны. Девушка открыла балконную дверь и впустила прохладный ночной воздух внутрь.

Полотенце она повесила на открытой дверце шкафа и начала приводить себя в порядок: пальцы скользили по нежной коже, втирая крем, затем она просушила феном волосы. Ян сидел на балконе, прижавшись спиной к холодной стене, и наблюдал за ней. Ветер всколыхнул тюль, дав возможность разглядеть тонкие черты женского лица, все изгибы стройного пропорционального тела, изящную шею и коротко стриженый затылок. Но все, что сейчас представляло для Яна реальный интерес – яблочный аромат: «Странно, но обычные люди так не пахнут…».

Девушка быстро причесала волосы и оделась. Еще несколько минут она водила кисточками для макияжа по своему личику, после чего покинула комнату. Свет в спальне погас, погрузив ее во мрак.

Ян вовремя выглянул с балкона в сторону железных ворот: «Пошла гулять…». Ангел взмыл в небо. С высоты птичьего полета, освещаемый лунным светом, он прекрасно видел дорогу, по которой шла девушка. Как только она подошла к белой высотке общежития, Ян опустился на землю поблизости. Дальше он шел пешком, держась на приличном расстоянии.

«Миновали рынок, теперь идем в сторону парка, как же ей не страшно бродить одной по тёмным улицам…».

Выйдя в центр города у «Универмага», девушка ускорила шаг и подошла к высокому темноволосому парню; тот поприветствовал ее милой улыбкой и заключил в объятья, от которых она вздрогнула, а затем расслабилась.

– Привет, Дим!

В его сильных руках девушка выглядела миниатюрной и хрупкой: казалось, одно неверное движение – и она сломается.

– Ну, як ти, маленька?12 – заботливо спросил Дима, чуть отстранившись и глядя в ее глаза.

Девушка пожала плечами и ответила сдавленным голосом:

– Жива, что мне станется…

– Да ладно тебе! – он погладил ее по голове. – Ты в Бердичеве, все супер! Не переймайся13, Эва! – Дима взял ее за руку, и они пошли по освещенной улице.

Ян не отставал, внимательно слушая их разговор: «От него исходит сильная энергия. Из таких смертных всегда выходили отличные воины. Например, в Валгалле».

– Я надеюсь, ты отошла от своего бывшего. А то зовсім схудла, страшненька така стала14! – шутливо сказал парень, уверенно шагая по улице и ловя на себе женские взгляды.

– Еще не отошла, но уже немного лучше… – она крепче сжала его руку, – похудела, это точно, на работе тоже заметили. Поэтому я поскорее приехала сюда, чтобы набраться сил и поесть маминой стряпни.

Дима бросил на нее довольный взгляд:

– Ось і добре! Погуляєш, розвієшся, поправишся на пару кілограмів!15

Парочка подошла к площади Героев Майдана, где их поджидала компания из нескольких человек. Все радостно приветствовали Диму, пожимая ему руку, при этом парень ни на шаг не отходил от Эвы, как бы оберегая ее от любопытных друзей, которые с интересом рассматривали приезжую.

– Ну что, народ, куда пойдем? – лениво поинтересовался Дима, держа руку на плече Эвы.

Ян почувствовал легкое вожделение, исходящее от парня: «Он ей симпатичен, но она не позволит сделать с собой ничего лишнего. Будь на ее месте другая, то давно бы льнула к такому парню всем телом, чуть ли не вжимаясь в него. А она сдержанна и спокойна… – он почувствовал тонкую связь между их душами, – они просто хорошие друзья и давно знакомы».

– Пойдемте на пляж, там тоже есть кафе. Можно выпить пивка! – предложил один из присутствующих.

Никто не возражал, и компания дружно перешла дорогу, оказавшись на улице Маяковского. Здесь было еще темнее, чем в парке, но Ян прекрасно видел во мраке. А вот девушкам не повезло: некоторые шагали на каблуках и с удовольствием хватались за парней. Эва слушала спор Димы с другом, Яну же эта болтовня не представлялась интересной. Все, что было важно ангелу – самочувствие девушки. Выражение на ее лице могло рассказать о многом: «Если пару часов назад ее состояние было подавленным, то сейчас, благодаря исходящей от Димы энергии, она восстанавливается и чувствует себя лучше».

Сидя в кафе у пляжа, где расположилась компания, Ян обдумывал план дальнейших действий: «Мне необходимо втереться в доверие к Диме, и тогда я с легкостью смогу сойтись с Эвой, не вызвав подозрений». Так он и поступил. Улучив момент, когда парень оставил подругу, чтобы поговорить с кем-то по телефону, ангел вышел за ним на улицу и незаметно для окружающих снял с себя чары.

– Мам, да я гуляю! – раздраженно ответил Дима. – Буду поздно, все! – он нажал на кнопку отбоя и засунул мобильный в задний карман.

Но стоило развернуться, как перед ним, словно из ниоткуда, появился Ян. Он смотрел в его удивленные глаза цвета шоколада, под которыми залегли небольшие круги от недосыпа: «Брови у него странной формы, заостренные кверху, будто их нарисовали. Но он привлекательный, неудивительно, что на него обращали внимание девушки, пока они с Эвой шли по центру».

– Ми знайомі?16 – Дима сделал шаг назад, ему не понравилось, что какой-то неизвестный тип стоял слишком близко.

Ян положил руку на его плечо и по-украински ответил:

– Звичайно ж знайомі! Ти що не впізнав мене?!17 – от прикосновения ангела по ауре Димы прошла рябь. Из карих глаз ушла настороженность. – Я – Ян, в політехнічному коледжі разом навчалися, – беззаботно врал он, ощущая, как Дима поддается магии внушения. Сначала парень встряхнул головой, приводя мысли в порядок, а затем протянул Яну ладонь для рукопожатия:

– Ян! Як це я не взнав тебе! Скільки років, скільки зим!18 – прикосновение рук завершило процесс, и теперь Дима полностью доверял Яну, в его сознании ангел был близким другом, с которым они хорошо общались в студенческие годы.

– Я тут із компанією. Давай з нами! Вип'ємо пива, пригадаємо минуле!19 – предложил Дима, на что Ян сначала якобы стеснительно отказался, сославшись на то, что не хочет никому мешать, но Дима уговорил его, и пришел черед ангелу знакомиться с Эвой: «Все складывается как нельзя лучше. Так я смогу узнать ее поближе».

Вернувшись в кафе, Дима представил Яна, а поскольку остальные уже успели изрядно подвыпить, им не составило труда быть дружелюбными к новому знакомому. Ангел занял место рядом с Эвой, они обменялись приветственными улыбками, и Ян стал аккуратно прощупывать темы для общей беседы. Они болтали о малозначительных для него вещах: учебе, работе, увлечениях.

Затем Эва проявила инициативу, и они обсудили кино, поделившись мнением о последних картинах, которые видели в кинотеатрах, о любимых режиссерах. Как оказалось, девушка жила в Москве, а в Бердичев приехала на лето к родителям и друзьям. И, поскольку двум жителям мегаполиса было о чем поговорить, другие собеседники сами собой отпали. Сидевший рядом с Эвой Дима вышел покурить с парой девушек, пока другие парни заказывали еще пива и обсуждали футбол.

Ян чувствовал, что Эва прониклась к нему симпатией, у них действительно оказалось много общих интересов. Они решили обязательно списаться в социальных сетях и, пока Эва в городе, выпить кофе. «Впервые после Киры я так легко общаюсь с девушкой, и мне действительно интересно. Но что же все-таки с ее аурой, почему она такая странная?», – недоумевал ангел, разглядывая лицо Эвы, наблюдающей за Димой, который о чем-то весело переговаривался с подругами.

Никаких волн ревности или тоски Ян не ощутил, но заметил, что в Эве немного убавилось энергии, стоило Диме оставить ее: «На энергетического вампира она не тянет, что же тогда?».

Народ собрался вместе, все расплатились, и компания двинулась обратно в центр. Возникла идея дождаться полночи, взять такси и поехать в клуб «Зодиак», где заскучавшие девушки смогут потанцевать, а парни покурить кальян и выпить чего-нибудь покрепче пива. Так и поступили.

Дима шел впереди, а Ян и Эва позади всех.

– Честно говоря, не хочется возвращаться в Москву… – печально произнесла девушка. – У меня там, кроме учебы и работы, больше ничего нет.

Присмотревшись, Ян заметил три серебряных пики в мочках ее ушей: «Она напоминает ежа: агрессивные сережки, настороженное отношение к другим парням. А я со своей ангельской энергией обогнул всю ее тактику защиты».

– Послушай, Эва, ты сама придумала эту прическу?

Девушка машинально коснулась затылка:

– Да! От меня все парикмахеры в шоке!

– Креативно! Эдакая асимметрия. Спереди длинные пряди, сзади коротко…

– Хочешь потрогать затылок? – азартно предложила Эва, в ее каре-зеленых глазах блеснул детский восторг.

Ян немного смутился, но все же согласился.

– Ну, ладно… – сначала он коснулся тонкой женской шеи, ощутив подушечками пальцев нежную кожу, а затем короткие, как щетина, волосы после недавней стрижки.

– Забавное ощущение, как будто глажу ежика! – он убрал руку в карман джинсов.

Эва рассмеялась, деликатно прикрыв рот рукой. Этот жест напомнил Яну времена, когда девушки носили корсеты, обмахивали напудренные лица пушистыми веерами и так же смущенно прикрывали алые губы, когда смеялись: «Она словно из другой эпохи, хотя, возможно мне это только кажется…».

Так, всей дружной компанией, они вернулись к площади.

– Сейчас подождем еще пару человек и двинем в «Зодиак», – изложил план действий Дима. – Что-то пить захотелось, Эва, ты что-нибудь будешь?

– Да, купи мне «Биолу» со вкусом персика, а если не будет, то с вишней, – девушка присела на лавку.

Дима и двое других парней пошли в продуктовый магазин «Люцина», а остальные остались их ждать. Пара девушек пыталась разговорить Яна, но его односложные и вежливые ответы заставили их отступить и бросать колкие взгляды на Эву. Ведь только с ней Ян и общался. «Его приятно слушать, он не использует жаргон и держится так статно, словно аристократ», —мысли Эвы прервал пронзительный взгляд серо-голубых глаз Яна. Девушка даже не подумала смутиться: «Я не боюсь прямолинейных людей, не боюсь таких взглядов, и ты это понял», – мысленно ответила она, после чего ее отвлекла одна из подруг. Пока девушки о чем-то разговаривали, Ян постарался успокоить участившийся пульс: «Она только что говорила со мной! Но она даже не ведьма!», – ангел был настолько ошеломлен, что не сразу ощутил прикосновение холодных пальцев к щеке.

Эва убрала руку.

– Ты такой горячий, с тобой все в порядке? – она скользнула изучающим взглядом по его шее, где пульсировала вена, – может, у тебя давление?

– Да, что-то голова резко заболела. Может, ты и права – давление, – он наигранно улыбнулся, – какой я старый… – еще одна фальшивая улыбка сорвалась с его губ.

Дима вернулся с бутылкой персикового сока.

– Благодарю вас! – Эва кокетливо улыбнулась ему и аккуратно отвинтила крышечку.

Вдруг Дима помахал кому-то рукой, и все взгляды устремились к вынырнувшей из полумрака высокой фигуре.

– Какие люди! – воскликнул он, подходя к черноволосому парню и пожимая ему руку. – Лазарь, а ты чего в одиночестве шатаешься по городу?! Ребята, кто не знает – это Лука Лазарь, мой школьный приятель.

Все дружно поздоровались, Эва и Ян остались в стороне. Им было любопытно, что же это за Лука, который пожал парням руки и добродушно улыбнулся девушкам.

– Да вот, с вокзала иду. Думал кое-что дописать для своих заметок, но не получилось. Ну, а ты куда собрал столько народу?

– В «Зодиак» поедем. Сегодня четверг, девушкам вход бесплатный, – пояснил Дима, – кстати, ты когда обратно в Москву?

Лука поправил рюкзак на плече:

– Скоро. Уже авиабилеты купил, вылетаю из Киева, осталось чемодан собрать, и снова на полгода в столицу.

– Знаешь, а ведь многие только и мечтают жить в Москве. Большой город, столько возможностей, – Дима развел руки в стороны. – У тебя всегда есть работа, так что радуйся.

Лука прекрасно знал, что в Бердичеве много проблем. Дима, например, крутился на двух работах, чтобы обеспечить себя, а не сидеть на шее родителей, как делали многие его ровесники.

– Кстати, Лу, ты ведь еще не знаком с моей подругой, – Дима кивнул в сторону Эвы. – Мы знаем друг друга с детства. Но она давно сюда не приезжала, а когда-то каждое лето гуляли вместе! – он помахал девушке рукой, и та подошла к ним, за ней последовал Ян.

– Это Ян и Эва. С Яном мы учились в колледже и сегодня встретились возле пляжа.

Ян и Лу одновременно протянули ладони для рукопожатия, и как только их руки соприкоснулись, ангела пронзило легким разрядом тока. Так бывает при встрече ангела со своим подопечным. Озарение не заставило себя ждать: душа Луки открылась Хранителю всеми гранями, однако она была странной, подернутой темной пеленой. Это насторожило Яна.

Ангел не любил людей с гнилыми душами: смотришь на человека, вроде симпатичный, одет со вкусом, весь ухоженный, приветливо тебе улыбается, а заглянешь глубже – сплошная грязь. Все прогнило, не хватает только червей. «Он другой, в нем есть что-то… особенное», – Ян пока толком не смог определить, что именно, но для этого его и приставили к Луке. «Случайностей не бывает. От судьбы не уйдешь», – ангел постарался скрыть широкую улыбку.

– Приятно познакомиться, – Лу был очень вежлив, но по-прежнему смотрел на Эву.

– Так что, Дим, мы поедем в «Зодиак»? – она убрала челку за ухо.

Обернувшись к компании друзей и увидев, что все на месте, он согласно кивнул:

– Да, отправляемся, – и перевел взгляд на Луку. – Не хочешь с нами?

Лу очень хотелось, но почему-то из всей компании только Ян его напряг: «Странное ощущение, ведь мы только что познакомились. Почему же он мне не нравится?»

– Нет, Дим, в другой раз, – Лука покачал головой. – Эва, Ян, было приятно познакомиться, еще увидимся! – попрощавшись со всеми, он двинулся по улице в сторону своего дома.

Стоило отойти на некоторое расстояние, как раздражение на нового знакомого так же быстро улетучилось, как и появилось.

В последний момент Лука обернулся и увидел, как Ян галантно открыл дверцу такси, и Эва села в машину. Ангелу не нужно было поворачивать голову, он и так чувствовал, что подопечный смотрит в их сторону: «Извини, приятель, но сегодня она интересует меня больше, чем ты».

Как только две машины с компанией уехали в «Зодиак», Лу пару минут потоптался на месте и, сунув руки в карманы, направился к парку. Он жил в высотном доме на улице Житомирской рядом с Центральным рынком.

Устроившись на балконе, он слушал музыку и наслаждался ночной прохладой. «Я сделал пометки в блокноте, но на большее нет вдохновения», – с грустью отметил Лу. Ему вспомнилась Эва: короткая стрижка, черные блестящие волосы, узкое лицо с точеными чертами. «Такую здесь не встретишь».

Большой город ему не нравился, он был слишком шумным и быстро утомлял. Лука вообще не мог подолгу находиться в одном месте – его постоянно тянуло путешествовать. С матерью они объездили всю Италию, а позже он с группой студентов побывал в Испании. Вкусив образ такой привлекательной Европы, Лу стал путешествовать один, но мечтой всей его жизни осталась Скандинавия с ее мифами о языческих богах и валькириях.

Возвращаясь к мыслям об учебе, он задумался: «Чем же я буду заниматься после окончания университета? Возможно, поеду в Бельгию, а чуть позже можно вернуться во Флоренцию, – в горле появился неприятный ком. – Мама… – они не виделись несколько месяцев – Главное не ударить в грязь лицом перед ней и бабушкой». Что касается отца, то до его мнения Луке не было никакого дела.

У Луцио имелись галереи и собственное творчество, мечты и планы, которые он успешно воплощал в жизнь. Среди всего этого не находилось места семье.

В Москве Лу жил один в своей квартире, и с отцом они виделись редко. Лука давно смирился с тем, что Луцио не бывает рядом и что это не такая большая потеря для него. Но мать говорила другое: «Отец любит нас. Но не может быть одновременно и с семьей, и со своей работой. Наш развод был освобождением для каждого. Луцио всегда будет тебя поддерживать, чтобы ты ни в чем не нуждался».

После развода мама так и не вышла замуж. У нее не было никаких отношений. Странно, но этот факт успокаивал Луку, потому что было неприятно представлять кого-то рядом с ней. Да и очередной «папаша» ему не нужен.

Изрисовав пару страниц блокнота незамысловатой геометрией, он раздраженно бросил его на пол: «Сейчас Дима развлекается в клубе, интересно, что делает Эва? Хотя какая мне разница?», – чтобы успокоиться и не думать о девушке, Лука отправился спать.