Читать книгу Око воды - Ляна Зелинская - Страница 6

– Но, джарт…

Ярг щёлкнул тонко, с каким-то чуть слышным певучим присвистом, и прошёлся по спине Фингара самым кончиком, но от этого едва заметного прикосновения тот взвился, как ужаленный.

– Учитель из меня так себе. Нянька ещё хуже, – произнёс неторопливо Дитамар, убирая грозное оружие, – учу я с помощью простого правила: кнут и пряник. Но, как видишь, в наличии только кнут, пряники получишь у Оорда, если, конечно, вернёшься к нему живым. И если хочешь вернуться живым, ты должен запоминать мои наставления с первого раза. Так как я велел меня называть?

– Милордом Брегатом. И на «вы», – сдавленно пробормотал Фингар.

– Запомни: каждый раз, когда ты будешь называть меня джартом по эту сторону гор, я буду бить тебя яргом. С каждым ударом силу буду удваивать, чтобы урок усваивался лучше. Ты понял?

– Но дж… милорд! Это же жестоко! – Фингар посмотрел на Дитамара затравленно и, извернувшись, поскрёб пятернёй место удара.

– Х-м-м… Жестоко будет на пятый раз, и то, если я буду удваивать силу. А так считай, что сейчас я просто сшиб комара с твоей спины. Оорд сказал, что ты умный малый. Ну так докажи, что он не ошибся – запомни три простых правила джарта Дитамара. Если будешь их выполнять – я не буду тебя бить.

– Какие правила? – с готовностью спросил Фингар.

– А ты умнеешь на глазах, – хмыкнул Дитамар. – Ну ладно. Первое правило – здесь мы не айяарры. Мы кахоле. Вернее, люди. Мы должны выглядеть как люди, говорить как люди, пить вино как люди и даже храпеть как люди. И поэтому ты должен разом забыть наши имена, привычки, язык, ну и… все остальные различия.

– М-м-м, что, все-все?

– Без исключения. Иначе нас поймают быстрее, чем беркут ловит зайца.

– А если я не знаю всех различий?

– А это уже твоя забота. Наблюдай. У тебя есть два глаза, два уха и нос. Этого более чем достаточно. Делай выводы. Слушай, а не болтай. Ну и если оплошал – всегда есть простой способ всё исправить.

– Какой?

– Прикинешься дураком. Ты же вроде сообразительный малый? Думаю, справишься.

Они ехали по пустынной дороге к виднеющемуся вдали перевалу Кахиа, и Дитамар наставлял своего нового ученика. Он думал, что младший отпрыск Оорда окажется похожим на своих старших братьев, сражающихся сейчас за перевал Олений Рог, но, как ни странно, Боги не дали ему ни отваги, ни смелости. Зато наделили даром Заклинателя именно этого странного юношу, больше похожего на огромного телёнка. А вот старшие сыновья Оорда оказались всего лишь отличными бойцами.

– А если я ошибусь? – вкрадчиво спросил Фингар.

– Получишь кнутом за каждую ошибку. Ну и я удвою силу, если ошибёшься дважды подряд.

– Но джж… милорд!

– Вот видишь, ты уже и выучил первое правило, – усмехнулся Дитамар. – Этот кнут хорошо стимулирует сообразительность. Запомни: если ты не будешь сообразительным, ты очень скоро будешь мёртвым. А если ты окажешься мёртвым, то и мне не поздоровится, ты понял? И перед твоим отцом неудобно получится, всё-таки ты под моей опекой. Мы едем в опасное место, и любая твоя оплошность может стоить жизни нам обоим. И если за время путешествия в Рокну я ударю тебя больше тридцати раз, то ты поедешь обратно с ободранной спиной и объяснишь Оорду, что ты абсолютно бесполезное бревно с ногами. И быть тебе не Заклинателем, а козопасом. Ты понял?

– М-м-м, да, милорд! – с готовностью ответил Фингар, придерживая коня, чтобы ехать вровень со своим учителем.

– Молодец, первое правило ты усвоил.

– Какое будет второе?

– Ты не путаешься у меня под ногами.

– М-м-м, а поточнее?

– Ты не путаешься у меня под ногами, и я тебя не бью – куда уж точнее! – снова усмехнулся Дитамар. – Я же сказал, что кнут стимулирует сообразительность, так что, я думаю, ты быстро разберешься, что к чему.

– М-м-м, понял, милорд, – вздохнул Фингар.

– Правило третье: ты не суёшь нос не в своё дело.

– Какое дело считать не своим, милорд?

– А ты дерзкий малый, как я погляжу, – хмыкнул Дитамар. – Дерзость – это хорошо. Это весело. Люблю обучать дерзких. А по сути вопроса… смотри первые два правила. Ну и в качестве подсказки: твои дела – лошади, овёс, съедобная еда, приличная выпивка, сухие сапоги, чистая одежда, постель без клопов… продолжать?

– М-м-м, я понял, милорд.

– Правило четвёртое.

– Но вы же сказали, что правила три?

– А вот теперь четыре, – Дитамар положил руку на рукоять ярга. – Так вот, правило четвёртое: ты больше не мычишь в моём присутствии. Какой лесной дух научил тебя мычать перед каждым «Да, милорд»?!

– М-м… э-э-э… э-того больше не повторится, милорд.

Дитамар покосился на Фингара. Его веснушчатое лицо было красным то ли от страха, то ли от боли, то ли от всего вместе. И голубые глаза блестели, может быть, даже от слёз. Светлые кудри спутались, и он вцепился в поводья так, что, кажется, мог бы ненароком оторвать лошади голову. Дитамар отвернулся, посмотрел вдаль и подумал, что Оорд будет ему должен и поплатится за то, что превратил его в няньку. По возвращении стоит всё ему припомнить.

– Скажи, а за каким гнусом ты вообще за мной увязался? Разве ты не слышал, как кухарки называют меня Безумным? – спросил Дитамар, придерживая лошадь и вглядываясь в долину. – Только не ври мне, а то выпорю, невзирая на правила.

Там внизу, за перелеском, где отроги гор, покрытые рыжиной дубового леса, перетекали плавно в холмы, он отчётливо различил шум реки.

– Я хотел учиться у лучшего бойца, – шмыгнул носом Фингар. – Я слышал, конечно, как вас называют, милорд. Я знаю, что вы очень жестокий и бесстрашный. Вы не знаете жалости… Отец всё время приводит вас в пример и говорит, что мне надо этому у вас поучиться.

Дитамар покосился на него и намотал повод на кулак. Да уж! Сын Оорда весь пошёл в мать. И ростом, и телосложением, и даже веснушками на лице. Огромный детина с копной светлых волос, голубыми глазами и лицом ребёнка. Он с виду хоть и большой, но любой дурак понимает, что он совершенно не опасен. Такому занятие – только мешки таскать на мельницу, или в помощники к кузнецу… Боевой танцор из него никогда не получится. А уж Заклинатель!

– Ты считаешь меня лучшим бойцом? – Дитамар прищурился, разглядывая постоялый двор у моста.

– Конечно, джа… милорд Брегат! Кто, как не вы, лучший боец в… ну у нас на родине.

– Хм. Лесть – это хорошо, – усмехнулся Дитамар, снова покосившись на своего ученика. – Да только не держи меня за дурака, думаешь, я не знаю, что этой мой братец с Оордом приставили тебя за мной «присматривать»?

– Так… вы знали? – удивился Фингар.

– Нет. Не знал, – ответил Дитамар, не глядя. – Догадывался. Думал, тебя пытать придётся, но ты и сам мне всё выболтал. Так что теперь вот знаю. Они все боятся, как бы я не натворил безумств… Будто твоё присутствие может как-то на это повлиять…

– Отец меня убьёт, – обречённо вздохнул Фингар.

– Будешь соблюдать мои простые правила – и я ничего не скажу твоему отцу. Ладно, впереди постоялый двор, там мы немного задержимся. А теперь слушай нашу легенду… И, главное, помни: ты не нарушаешь правил – я тебя не бью. И если я ударю тебя больше тридцати раз, ты едешь домой. Скажи, что ты понял.

– Я понял, милорд.

Первый день пути Фингар раздражал его ужасно. Он трясся, как осиновый лист, боясь получить кнутом, от этого всё время заикался, всё путал и ронял, и очень напоминал Дитамару телёнка в загоне, которого кусают оводы. И когда на постоялом дворе он наступил на хвост кошке и опрокинул кружку с элем на голову одного из постояльцев, Дитамар вытащил его во двор и припёр к столбу коновязи.

– Постарайся выглядеть меньшим идиотом, чем ты есть на самом деле. Не нужно привлекать к нам лишнего внимания. Или прямо отсюда отправишься обратно к отцу. Ты хочешь этого? – прошипел Дитамар ему на ухо.

– Н-нет, милорд, – пробормотал Фингар, едва дыша.

– Хорошо. Ладно. Пёс с тобой. Сегодня, что бы ты ни сделал, я тебя больше не ударю. Правило действует до полуночи. Постарайся меня не разочаровать.

– Да, милорд, – мотнул головой его ученик.

– Иди.

Он услал Фингара, а сам направился к реке. Вышел на деревянный мост и облокотился на перила, глядя на воду. Стоял долго, пока не спустилась ночь. Похолодало. Где-то в тёмной дали тоскливо завыли волки, и огромная жёлтая луна, уже почти полная, взошла над кромкой гор.

Дитамар смотрел на неё, слушал монотонный шум реки и чувствовал себя странно.

Это было первое полнолуние за все эти годы, которое не вызывало в нём невыносимой жажды крови. Которое не рвало его жилы, не выматывало душу тоской и болью, желанием разорвать кожу на груди, давая возможность Зверю вырваться наружу. Это было первое полнолуние, которое он видел ясно, а не через кровавую пелену тумана. И ему не нужно было бежать в лес, прятаться или приковывать себя цепью в подвале, чтобы в итоге все равно провалиться в кровавое безумие. Проснуться утром с болью в голове, содранной кожей и ломотой в костях и… не помнить ничего.

Каждое полнолуние он умирал, а потом рождался заново. И сегодня это было так странно… впервые за многие годы остаться живым в эту ночь.

– М-милорд? – негромко раздалось сзади. – Ужинать будете?

Дитамар вздохнул.

– Люблю мосты… Люблю смотреть на воду. Вода меня успокаивает, – произнёс он, слыша, как его ученик топчется сзади и больше не решается его окликнуть, но и не уходит. – Иногда мне кажется, что она уносит все мои мысли и очищает душу. Жаль только, что здесь нет приличных мостов.

– Мост есть выше по ущелью. Каменный Великан, – ответил Фингар негромко. – Его построил ещё великий Заклинатель Олегер. Очень красивый мост.

Дитамар посмотрел через плечо на тёмную фигуру своего ученика и спросил с удивлением:

– Ты видел этот мост?

– Нет, что вы! Я не бывал по эту сторону хребтов. Я читал в книгах. А там и гравюра была.

– Хм-м, ты любишь читать?

– Люблю…

– Ладно, идём, – Дитамар оттолкнулся от перил и быстрым шагом направился к дому.

* * *

К вечеру следующего дня они оказались на другой стороне хребта Кахиа, проехали долину и снова поднялись в горы. Дитамар не чувствовал погони, но вечером у постоялого двора за Хаабхэйном им встретился отряд ирдионских рыцарей. Их заметил Фингар и примчался, как ужаленный, доложить.

– М-милорд… – Дитамар брезгливо отстранился от его попытки прошептать на ухо важную новость и тут же огрел нерадивого ученика свёрнутым яргом. – За что, милорд?! – прошипел Фингар, хватаясь за плечо. – Я же хотел…

– Да вижу я, чего ты хотел. Иди внутрь, – Дитамар затолкал его в дом и произнёс достаточно громко, чтобы слышали остальные посетители, – сошлю тебя в козопасы, бестолочь. Может, тогда обучишься расторопности. Живо принеси мне эля!

Фингар бросился со всех ног за элем, едва не расплескал половину, и когда застыл с кружкой у стола, как истукан, Дитамар показал ему на место напротив себя и произнёс спокойно:

– Сядь.

А сам неторопливо придвинул к себе кружку с элем и добавил уже тихо, так чтобы точно никто не услышал:

– Ты забыл правило номер три. Овёс, лошади, еда… в этом списке было что-то про рыцарей? Ну, отвечай!

– Нет, милорд.

– Правильно. Потому что это – не твоё дело. А не в свои дела ты нос не суёшь.

– Но они же могут заметить…

– Будь я рыцарем, уж я бы точно обратил внимание на тебя – здоровенного приметного дурня, который бежит, как ужаленный, и лезет шептать что-то на ухо своему хозяину. И у которого на лбу написано, что у него в сапоге припрятано три амулета. Мне снова тебя ударить, чтобы ты понял?

– Нет, милорд, я понял. Я бестолочь. Но… можно спросить? – Фингар потёр красный лоб, и видно было, что он раздосадован собственным промахом.

– Спроси.

– А вы меня не ударите?

– Нет, раз уж ты спросил, – ответил Дитамар, снисходительно покачав головой.

– Кто вас этому научил?

– Чему? – удивился Дитамар.

– Ну вот… всё время причинять другим боль… Вам это нравится?

Дитамар едва не подавился элем. Это был странный вопрос от такого ребёнка, как Фингар. Раньше он бы и не понял его сути. Раньше его бы об этом никто и не спросил. «Безумный Дитамар» – так нередко его называли в Лааре, и безумие было вполне обыденным его состоянием. Но с тех пор, как Кайя разорвала его связь со Зверем, он ощущал себя совсем другим человеком, таким, каким был очень много лет назад, только каким-то пустым внутри. Словно покинув его разум и душу, Зверь оставил за собой только пустоту. И Дитамар не знал, чем её заполнить.

– У тебя внезапно случился приступ храбрости? – спросил он, прищурившись.

– Н-нет, я просто…

– Ладно, не бойся, – он пожал плечами и отхлебнул из кружки. – Не думаю, что мне это нравится. Это просто такая необходимость… в нашем с тобой случае уж точно. Я не могу вложить в твою голову весь свой опыт, а времени на то, чтобы заниматься твоим воспитанием, у нас попросту нет. А значит, нужно научить тебя беспрекословно понимать и выполнять мои приказы. Это позволит нам выжить и совершить задуманное. Ты должен быть управляем, а с помощью боли человеком очень легко управлять. И вот этому меня научил Зверь… если уж ты хочешь это знать…

– Это было… очень больно? – тихо спросил Фингар. – Превращаться в Зверя?

– Любопытство – это опасная слабость…

Дитамар посмотрел на него и криво усмехнулся. В Лааре об этом у него почти никто не спрашивал. Боялись. Ведь он мог ненароком поделиться своей болью, а кто захочет это чувствовать? Разве что Эйвер да Оорд, которые и делили это с ним. И поэтому он никому не рассказывал подробностей.

Но мальчишка Фингар беззащитен и любопытен, и его вопрос застал Дитамара врасплох. Ему вдруг впервые захотелось ответить, рассказать хоть что-то, словно этот разговор мог заполнить пустоту в его душе.

– Представь, что Зверь – это ярг, а я – это ты, – ответил Дитамар задумчиво. – Вот я тебя ударил. А теперь умножь эту боль на сто… двести… да на любое число, какое придёт в твою голову. И не только боль, но и время, которое она будет длиться, если ты сопротивляешься ему. Потом ты в итоге ломаешься и делаешь всё, что он хочет, только бы больше её не испытывать. Ты удовлетворяешь его жажду, и он уходит… на некоторое время. Так что боль – это самый эффективный учитель, – Дитамар отодвинул кружку и добавил резко: – А теперь почисти мои сапоги, купи овса, еды, кедрового масла и иди спать, и чтобы до утра я тебя не видел. Завтра к вечеру мы должны проехать Милгид и пересечь Суру. Береги силы, тебе придётся сосредоточиться на моём лице. От Лисса начинается большой тракт, и мы из горцев должны превратиться в зафаринских ювелиров. Так что эту личину мне придётся сменить на что-то другое, более подходящее.

– А почему вы взяли именно это лицо? – спросил Фингар напоследок.

– Чтобы не выделяться в Предгорье. Все местные похожи один на другого, а этот – самый похожий на них всех. И к тому же он мёртв. А мёртвые лица носить легче всего.

– А если его кто-то узнает?

– Это вряд ли, – сухо ответил Дитамар, встал и вышел на улицу.