Читать книгу Обреченный - Ляудзы Дзень - Страница 3

Она влетела как вихорь в палату, со словами:

– Доброе утро!– В шапочке и в маске, что была спущена и открывала её лицо. Цветастый костюм и на ногах не по форме, хотя я не разбираюсь в медицинской обуви, но кажется это точно не медицинская, так как на ней была изображена парочка Микки и Минни Маус, тапочки.

– Мелов? – Спросила она. Я кивнул.

– Ну – с, колоться. – Продолжила она так же бодро, как и открыла дверь, чуть её не снеся с петель, впоследствии я привыкну к её манере входить, но сначала меня это немного испугало или может, удивило, подходя к кровати и ставя на неё коробочку или как это у них там называют. Я приподнялся с кровати, глядя на неё. Она видно не заметила моего взгляда, обрабатывая перчатки антисептиком и готовя всё для забора крови.

– Палец. – Скомандовала она. Я протянул ладонь, предоставляя ей самой выбрать, какой палец колоть. Почему-то она всегда колола только безымянный или мизинец. Наверно у них там по правилам, это что-то означает, раз другие не колют.

– У вас дырявка есть? – Спросила она, обращаясь ко мне. Я сначала не понял, поэтому смолчал. Она, недолго думая уколола меня скарификатором, признаюсь честно, было неприятно, но не так больно, как я ожидал. Железные скарификаторы – это вообще такая брр…

А она тем временем, проворна, набрала кровь и, поместив её в какую-то пробирку с прозрачной жидкостью, приложила к моему пальцу ватку смоченную спиртом, встряхнув свою ношу, поместила в коробочку. Взяв её в руки она, почти отвернувшись от меня, сказала:

– Усё до двенадцати, – и прикрыв дверь, так же громко, как и открыв её, ушла. Я безмолвно сидел на кровати. Всю свою жизнь я только и делал, что разъезжал по больницам и госпиталям. Меня почти постоянно докучает дискомфорт и одиночество, хотя со вторым я справляюсь легче, так как есть – интернет, я так этому рад. Но первое меня мучает чаще, чем второе.

Конечно же, я не один всю мою жизнь рядом со мной мама и из-за этого я тоже порой себя чувствую ужасно, потому что без неё не могу. Я так беспомощен иногда, что даже не могу пошевелить рукой или ногой и это меня убивает сильнее, чем тот дискомфорт, что почти всегда со мной.

Но лежать долго и придаваться бренным мыслям о том, что я болен и это не лечится, точнее не лечилось в прошлом веки, даже несколько десятками лет ранее, мне не дали, так как в палату зашла процедурная медсестра, не так громко и рьяно, как до этого незнакомка, и сказала:

– Мелов, в процедурный на кровь. – Я сполз с кровати и, сунув ноги в шлепки поплелся в туалет. Здесь я недавно, всего пару дней и меня уже успели исколоть и запретить и так половина того, чего я не ем. Открыв кран и плеснув прохладной воды в лицо, я стал умываться. Прохладные капли стекали с моего лица и падали вниз в раковину. Я уже давно не смотрю на себя в зеркало, ибо не хочу видеть себя.

Закрыв кран и осушив лицо и руки полотенцем, я выполз из санузла, мама уже ждала меня в палате.

– Тебя звали. – Сказала она мне.

– Да. Я иду .– Чуть раздраженно отвечал я, хотя сам не знаю, почему так ответил. Я давно заметил за собой, что я грублю без причины и отвечаю резкостью, на слова матери, да и не только её слова. И самое печальное, что я ничего не могу с собой поделать. В процедурном Наташа, так зовут женщину, ей где-то за сорок точно, по батюшки её не знаю, как всегда уколола мою тощую руку и сказала:

– Э, Мелов куда всю кровь дел?– Крови, правда не было пару секунд, но вот струйка брызнула в пробирку с фиолетовой крышкой, и та медленно стало заполняться.

– Я жадный. – Хрипло ответил я.

– Да, заметно.– Отвечала Наташа. Она была женщиной боевитой и в карман за словом не лезла. Наверно так и надо с нами, ведь и мы не такие уж ангелы. Когда кровь взяли я вновь вполз в палату, мама принесла, как обычно безвкусный завтрак – овсяная каша, чай и хлеб с маслом. Как я устал от этой еды и от того, что у меня скачет этот долбанный сахар.

Поев без удовольствия и без наслаждения, я поплелся вновь в процедурный за инсулином. Получив дозу, как наркоман, я вновь вернулся в палату, в 11 или около того, пришёл мой лечащий врач и сказал, что мне нужно пройти. Он сказал, что я ещё молодцом, что обхожусь без кислородной маски или канюли. Может, конечно, он просто преувеличил, а может, нет, но в любом случае я так долго не протяну, если мне не пересадят легкие.

Наше общество – это общество хронически несчастных людей, мучимых одиночеством и страхами, зависимых и униженных, склонных к разрушению и испытывающих радость уже от того, что им удалось «убить время», которое оно постоянно пытаются сэкономить.

Эрих Фромм (с)