Читать книгу Люк (Начало. 2006 год) - Lyngaur - Страница 5

Борису повезло быстро и дёшево снять комнату. Но хозяин, – Себастьян Сергеевич, – весёлый мужичёк лет пятидесяти, оказался уж очень общительным. С лёту познакомившись, тут же начал жаловаться, что давно не отдыхал, весь в делах, и пора бы уж исправить это положение. Борис, подумав, что тоже вроде как приехал на курорт, решил составить компанию этому милому человеку.

Сначала они пошли в какой-то бар, там позависали, потом уже весёлые пошли кормить чаек в порт, потом взяли бутыль и пошли домой. Дома, чуть посидев, Себастьян Сергеевич вспомнил о родственниках, живущих неподалёку. У них аккурат сегодня был праздник – день рожденья дочери. Пораскинув мозгами, они решили, что это вполне благопристойный повод, чтоб завалиться в гости. Только подарок нужно где-то раздобыть. А подарок ведь – вещь каверзная! Попробуй, догони, что человеку нужно! Ведь, что одному в радость, другому – в тягость!

– А сколько ж ей исполняется? Дочери-то?

– Да получается, что четырнадцать. В прошлый раз тринадцать было.

– Возраст серьёзный! Игрушку подаришь – обидится!

– Ага! Я ей в прошлый раз принёс такого – Микки-Мауса, так она меня дураком назвала!

– Это ты, Себастьян Сергеевич, ещё легко отделался! Нынешние-то барышни – сплошь все эмансипированные!

В процессе беседы выяснили, что данная конкретная барышня любит Гарри Поттера и очень хочет почитать в оригинале шестую часть. А предкам было всё как-то не в досуг купить достаточно недешёвую книгу. Себастьян Сергеевич подумал, что это удачный повод отличиться, и они с Борисом пошли в книжный, нашли последний продукт Дж. Роулинг и, с лёгким сердцем, пошли к дому родственников. И только, когда подошли к подъезду, Бориса осенило, что он-то идёт пустой. Не купил он подарка.

– Да ты не расстраивайся! – Себастьян Сергеевич похлопал его по плечу. – Ты ведь не родственник! С тебя спрос не велик.

– Нет, я так не могу! Сразу сложится дурное мнение обо мне. Дай, я ей хоть конфет куплю, что ли!

Короче пошли они ещё в кондитерский. Потом подкупили ещё вина. Когда возвращались с покупками, произошло довольно любопытное событие.

Себастьян Сергеевич, никогда не слывший молчуном, и, найдя благодарного слушателя, который ничего не оспаривал, а только поддакивал, разошёлся не на шутку, обсуждая всё, начиная с цен на водку и кончая канувшей в лету советской властью. И вот, при высказывании очередной глобального характера гениальной мысли, Себастьян Сергеевич заметил, что его молчаливый спутник стал уж совсем молчаливым. – Не говорит даже своё «угу». Обернулся, а его и нет вовсе. Посмотрел назад, – вон он, сидит под кипарисом, смотрит на что-то. А уже темно было. Да и расстояние, метров двадцать. Ну, сидит. А чего сидит, не разберёшь.

– Эй, Боря, ты чего там?..

Не отвечает, сидит. Может, человеку плохо? С виду вроде ничего… – молодой, здоровый. Да кто их знает, этих городских? Всё холёные да румяные, а приезжают к нам свои сифилисы-туберкулёзы лечить. Подошёл Себастьян поближе, – что за дела? Сидит это Боря на корточках, а перед ним кот ободранный сидит. И смотрят друг на друга, как будто старые друзья. – Сто лет не виделись.

– Э, Борис, ты как?

Никакой реакции! Даже не шелохнётся! Себастьяну стало почему-то не по себе. Тишина вокруг. Никого нет. А эти, с котом сидят как из камня вытесанные. Струхнул даже малость Себастьян. И вдруг:

– Славный котик, правда? – Борис, как ни в чём не бывало, повернулся, улыбаясь.

– Ааа… Дда-да! – заикаясь, промямлил Себастьян.

Кот нехорошо посмотрел на него своими глазами-фарами, что-то вякнул и чинно, с гордо поднятым хвостом ушёл в кусты.

– Люблю животных! – как бы желая оправдаться, мечтательно проговорил Борис. – Животных и детей!.. И от тех и от других всегда можно узнать много интересного.

– Ты, верно, детский писатель? – тоже стараясь снять напряжение, радушно спросил Себастьян.

Борис посмотрел на него с какой-то непонятной улыбкой. Потом наклонил голову, всё ещё улыбаясь, подобрал пакет с вином и конфетами.

– Ну, идём?

Себастьян, как будто ему кто кляп в рот запихнул, шёл и молчал всю дорогу.

Когда они пришли, наконец, в гости, был уже глубокий вечер. Гости все, кто мог, – разошлись, кого-то увели, стол был похож на поле брани, по ящику заканчивалась очередная серия «Не родись Годзиллой!». Но Себастьяна с Борисом, приняли, усадили за стол и подали, что осталось после шумного веселья.

Борис увидел её, как только переступил порог. Как пел Джим Морриссон: /My eyes have seen you/. Он увидел её, и что-то переменилось. Он как будто забыл, зачем приехал в этот город. Он жалел, что пришёл в этот дом и благословлял судьбу, что привела его сюда.

– Нет, этого не может быть! – убеждал он себя. – Вот, так вот, с ходу? Ей же всего четырнадцать!

Кристина, как звали именинницу, была очень рада гостям и их подаркам. Гарри Поттера и коробку конфет под названием «Дикая ночь в Париже» приняла с благосклонностью. Сильное впечатление на неё произвёл постоялец Себастьяна Сергеевича, – таинственный Борис, приехавший на отдых. Он так побледнел, увидев её, что она боялась, не упадёт ли он в обморок. И это волнение его, и чёрные, прожигающие насквозь глаза, что-то сделали с ней. Внутри тянуло и крутило, – тело переполняли желания, от которых ей было даже перед собой стыдно.

Посидели хорошо. В ходе коего сидения, Себастьян Сергеевич успел опрокинуть себе на брюки тарелку оливье, после чего была пьяная возня по ликвидации последствий инцидента. Потом он умудрился полить всё это вином. – Неверными пальцами поддел рюмку, и она покатилась, разливая своё содержимое аккуратным водопадиком со стола прямо на покрытые оливье брюки несчастного Себастьяна.

Было много всяких разговоров, смеха… Борис не замечал ничего. Он был всецело занят Кристиной. Он не смотрел на неё – нельзя показывать это родакам. Он знал, что она смотрит, смотрит, не отрывая глаз. Мысленно он упрашивал её: «Ну! Будь же благоразумней! Отведи взгляд! Посмотри на Себастьяна Сергеевича, как он резво гоняет огурец по тарелке!» Да куда там? Смотрит на него. А он сидит, – молчит, опустил глаза. К еде и спиртному почти не прикасается.

Вскоре веселье достигло своего апогея. А именно, – Себастьян начал попросту валиться со стула, норовя увлечь за собой скатерть со всем барахлом. Тогда хозяева, сами находящиеся не в лучшей форме, взяли его под руки и повели в свободную комнату, укладывать спать. Бориса и Кристину оставили одних….

Минут за пять до того он ходил в туалет. С трудом, справив нужду, он подошёл к умывальнику, попытался холодной водой снять болезненно мощную эрекцию.

– Привет! Забавляешься? – Из зеркала на Бориса смотрела ушастая морда. – Ты знаешь, что они завтра уже начинают шоу?

– Как, завтра? – Эрекция у Бориса моментально прошла, равно, как и опьянение.

– А вот так! Сегодня утром зарисовали прибытие, пошли в горисполком, и в 3 часа дня у них на руках уже было разрешение. Завтра торжественное открытие!

– И что теперь делать? Но ведь ожидалось, что они только через неделю материализуют яхту!

– Ожидалось! – Эльф скопировал голос Бориса. – Вы в своём Центре только и делаете, что сидите и ожидаете! Бюрократы!

– Кончай свой стёб! Лучше расскажи, какие у них силы!

– Да кто ж знает? Я к ним не ходил. И не собираюсь! Нам они ещё более опасны, чем вам, ты знаешь! Но впечатление производят! Не хочу говорить. Завтра всё увидишь! А что делать? – Скооперироваться с Главным Лисом! Или, на худой конец, вызвать из Центра подмогу. Сам ты с ними уже не справишься!

– Но это невозможно! – в отчаянии воскликнул Борис. – Мы никогда не имели дела с Лисами! – Они слишком своенравны и непредсказуемы. И Центр никого больше не пришлёт. В одном городе не может находиться более одного агента!

– Что ж! Пусть находится менее двух! – хохотнул эльф. – Решай сам! Ладно, меня ждут. Да, и успехов на личном фронте! – усмехнулось существо. – В этом тебе везет гораздо больше, чем в делах. – Сказал и пропал. Осталось отражение Бориса, плюс его – Бориса – испорченное настроение.

И вот теперь, когда взрослые поплелись решать свои взрослые проблемы, связанные с недетским опьянением, а Кристина, видя, как он переменился после туалета, (и неизвестно чего думая себе на этот счёт), стала с участием и, не без прежнего восторга, смотреть на него. Он слез со стула и сел на пол, прижавшись к стене. Закурил и закрыл глаза, прогоняя тяжёлые мысли, которые уступали место не менее тяжёлому, но сладкому предчувствию неизбежного – такого желанного и такого опасного.

– Вам плохо? – она подошла к нему.

– А? – Он открыл глаза. – Нет! Что ты? Как мне может быть плохо, если ты рядом!

– Что я говорю! – отчитал он себя мысленно. – Всё! Назад дороги нет!

Она совсем близко. Такая юная, такая красивая; длинные каштановые волосы нежной волной лежат на плечах, детский носик покрыт веснушками, волшебные зелёные глаза смотрят с трепетной чувственностью, едва заметные холмики грудей под маечкой, стройные загорелые ножки под коротенькой плиссированной юбочкой…

Отбросив все сомнения и страхи, он встал перед ней на колени и обнял. Щекой прижавшись к её голому животику, в одной руке всё ещё держа сигарету, другой нашёл под юбочкой резинку трусиков и стал стягивать их. Требовалась помощь другой руки. – Он поднёс сигарету ко рту…

– Дай мне! – внезапно перешла она на «ты».

– Родители не знают, что ты куришь? – с нежностью в голосе спросил он.

– Они много чего не знают! – ответила она и сделала мощную затяжку.

Она наслаждалась никотином, а он аккуратно снимал с неё трусики.

– Они сейчас вернутся! – прошептала она.

– И? – Борис уже держал в руках чудесное изделие трикотажа. Пьяный от блаженных эмоций, от нежных запахов, он забыл, что он в чужом доме, и хозяева дома являются родителями вот этой несовершеннолетней девочки.

– Пойдём в мою комнату! – надрывным шёпотом сказала она. – Я спрячу тебя под кроватью, а им скажу, что ты ушёл!

Борис лежал под кроватью и нюхал драгоценный трофей, изнывая от нетерпения познакомиться со всем тем, что эта нежная белая ткань вмещала.

В таком глупом положении он слушал, что происходило в доме. В гостиную вернулись предки.

– Еле уложили!.. – Плакал, как ребёнок, плёл что-то про чертей. До ручки доходит человек. – пьяным голосом жаловалась мать. – А где этот… мутный – Борис?

– Ушёл. – отвечала Кристина.

– Как так? Ушёл и не попрощался? – Подал голос отец.

– Не унёс ничего? А то потом ищи!.. – Вставила мать, икнув.

– Мама, ты в своём уме? Он не такой человек! И, к тому же, я сама его проводила. Да и что он мог унести? Грязную тарелку, или пустую бутылку?

– Ты, Крыся, не груби маме! Мама лучше знает! Сидел весь вечер, уставившись в тарелку. Ни слова не сказал, кто он и что он.

– Зачем? Чтоб дать вам пищу для сплетен?

– Так, Крыся! Ты чем не довольна? – вставил пятак отец. – Мало подарков? Плохой праздник?

– Праздник – просто супер! Нажрались в жопу и расползлись по домам!

– Тебе не угодишь! Капризный ты ребёнок!

– Да идите вы!..

Она вошла в свою комнату, хлопнула дверью, щёлкнув замком, и упала на кровать. – У Бориса бешено заколотилось сердце и опять стало тесно в штанах.

Она повернулась и опустила руку, – он поймал маленькую ладошку и прижал к губам. – Девочка тихо ахнула, задвигалась в кровати и прижала ладонь плотнее к его устам. Начала гладить его по лицу, засунула два пальчика ему в рот…

В гостиной ещё продолжалась возня. Убирали со стола. Послышался звон разбитой тарелки и последовавший за ним поток нецензурной лексики.

– Подожди! Сейчас! – прошептала она. – Можешь вылезти! Только тихо!

Убрав руку, она встала, пошла, порылась в дисках, выудила один и включила магнитофон.

Под громкое пение Аврил Лавинь, она сбросила с себя всё, что на ней было и прыгнула на него, ещё не успевшего раздеться, повалив на кровать.

– У тебя отличный вкус, милая!

– Ты имеешь в виду музыку, или себя?

– Всё! Ты прекрасна во всём!

– Так давай перейдём от слов к делу!

Он раздевался – она помогала ему, осыпая поцелуями всё его лицо. Наконец – последняя тряпка сорвана – свобода! Он подхватил её нежное трепетное тело, уложил на спину и, как измученный жаждой скиталец к роднику, припал к её сочащейся страстью, покрытой сверху лишь лёгким пушком, совсем ещё детской писе. Он любил её и пил её любовь…. Чтоб не кричать, она засунула в рот кулачок, но наслаждение было невыносимо сильным. Сдавленные стоны её пока ещё перекрывались мощным вокалом Аврил, но вот она стала кончать, и крики уже нескрываемого восторга срывались с её пересохших губ не меньше минуты.

В дверь раздался стук.

– Крыся, ты что там творишь! – с неподдельной строгостью прокричала мать.

– Дрочу! А какого тебе надо?

– ЧТО?!

– М-А-С-Т-У-Р-Б-И-Р-У-Ю! Или я не имею права?

– Да я тебе руки пообрываю, сучка малая!

– Ещё не забудь пасть порвать и моргалы выколоть! Иди спать, СУКА СТАРАЯ!

– Врубила музон, орёшь сама как резаная, и думаешь, я усну?

– Уснул же Себастьян, уснул папик! Почему же ты не можешь уснуть? Остограмься ещё из заначки и будешь спать как убитая! А у меня день рожденья! Я хочу его отметить так, чтоб запомнить на всю жизнь! Понятно?

– Эх, ладно… – мать отошла от двери, бормоча что-то про неблагодарность дочери, и дальнейшие шумы, производимые ею, были заглушены душераздирающим припевом «Nobody’s home».

А любовники под оную вещь продолжали безумные утехи. Борис лёг на это прекрасное существо, имеющее в каждом языке своё сладкое наименование: girlie, fillette, bambina etc., имеющее тысячи имён и сотни тысяч лиц. Он целовал её глубоким французским поцелуем, играясь с её языком, засасывая его, легонько покусывая. Так хотелось войти в неё! Но можно ли?

Он прижался членом к её нежности и шёпотом спросил: «можно?»

– Да! – выдохнула она.

Опустила руки и растянула губки, открывая ему путь. Он двинулся – так сладко и так легко!

– Ты не девочка?

– Это преступление?

Вместо ответа он улыбнулся и поцеловал её.

Уже совершенно не стесняясь и не боясь, она стонала во весь голос. Да и он едва сдерживался, так хорошо ему было. Но в дверь уже никто не стучал. Под громовую музыку и бешеный вокал Аврюхи, они исступлённо любили друг друга.

Кристина кончила – он продолжал, сдерживая себя, растягивая удовольствие, своё, и стремясь доставить как можно больший кайф ей. Наконец, когда она во второй раз начала конвульсивно дёргаться, крича и терзая пальцами его ягодицы, он не выдержал. – Выстрел за выстрелом, наполняя её, ещё детское, лоно своим семенем, он улетал в небеса.

Пришёл в себя, всё ещё лёжа на ней.

– Я ещё хочу! – прошептала она.

– Ты не успела кончить?

– Успела. Но, всё равно, ещё хочу!

– Моя ты ненасытная! – он лизнул её губки и носик. – Вкусная моя!

Её влагалище хлюпало от обилия сока и его спермы. Простыня под ними с благодарностью впитывала влагу их любви….

После второго захода, она призналась, что хочет пи-пи.

– Не уходи! – прошептал он. Лукаво улыбаясь: – Я как раз хочу пить.

Она поняла и восторженно усмехнулась.

– Развратник! Я люблю тебя!

Он лёг, и она присела над его лицом. Сразу же из неё потёк коктейль из его спермы и её сока. Он жадно глотал и высасывал последние капельки этой сладостной смеси. Найдя дырочку мочеточника, он начал языком ласкать её. И тут в его рот потёк тёплый кайф. Сначала тоненькой струйкой, потом мощным потоком,

она писяла, наслаждаясь ласками его рта, а он, чувствуя, как её влага заполняет ему желудок, благодарил небо, что послало ему такого сладкого юного ангелочка.

Всё ещё писяя, она нагнулась и взяла в рот его снова вставший орган. Забыв обо всём на свете, обсасывая головку его члена и тая от его ласкового рта, она нечаянно пукнула.

– Ой, прости! Я не хотела.

– Всё хорошо! – сказал он, втягивая воздух носом. – У тебя сказочный запах! Сделай ещё!