Читать книгу Исчезновение золотой курицы, или Держите меня семеро! - Любовь Александровна Хилинская, Любовь Александровна Мироненко, Любовь Мироненко - Страница 3

Царский дворец стоял на самом косогоре – чтоб врага было видно из любого окна. Окруженный большим забором, он, конечно, создавал вид неприступной крепости, но распахнутые настежь ворота говорили, что никого тут не боятся.

Баба Яга в сарафане, белой рубахе с широкими рукавами, с ленточкой в тон платью в волосах, шла под руку с Владимром Серым, облачившимся для такого события в костюм-двойку и лаковые туфли. Волосы Волка были подстрижены по последней человеческой моде, а не по деревенской традиции «под горшок», а потому все встречные девки чуть головы себе не посворачивали, на такого видного парня глядючи.

– Ишь, так и зыркают! – усмехнулась Настя, покрепче вцепившись в руку спутника.

Волк хмыкнул.

– Вам, девкам, только повод дай, – прокомментировал он, – а уж вы горазды влюбиться. Придумаете себе образ, да и начинаете потом страдать.

– Ну ты всех-то не обобщай, – усмехнулась Баба Яга.

– Ну ты ж не все! – сделал ей комплимент Владимир, покосившись на русую макушку.

Эх, хороша барышня! Даром что колдунья. И лицо и фигура – все при ней. Утром как увидел в портках, чуть не обомлел – как это он такую мимо себя пропустил. Раньше-то все в сарафане свободном, да в юбках широких ходила, а тут вырядилась, Волк даже не ожидал, что такая фигура прячется под одеждами.

– Кто такие? – грозно спросил на входе закованный в кольчугу усатый детина размером с добрый шкаф два на два метра.

– Баба Яга и Серый Волк! – сдвинув брови, Владимир вскинул голову. – Извольте пропустить нас, любезнейший.

Детина содрогнулся, взглянув на ехидно улыбающуюся Настю, а та вздернула бровь и нагло оглядела сверху вниз воина в кольчуге, даже цыкнув слегка языком. Тот побледнел и начал креститься.

– Изыди! – побелевшими губами прошептал, прежде чем в обморок грохнуться с высоты своего роста.

Шлем свалился с русоволосой головы и откатился под ноги к Бабе Яге, а она подопнула его носком туфельки, пуская вскачь с пригорка.

– Эх, Настя, Настя! – сокрушенно покачал головой Волк, пряча улыбку.

– А что я? – невинно округлила глаза Баба Яга. – Я ничего! Он первый начал!

Обойдя валяющегося богатыря, Волк все также под ручку держа прекрасную даму, вошел в распахнутые двери и огляделся. Во дворце ему ранее бывать не приходилось, а потому стало любопытно – как же царь-батюшка поживает? Кругом выбеленные стены с вышитыми картинами, в огромной приемной зале по стенам лавки с просителями, а в самом конце перед красной, бархатом обитой дверью, сидел секретарь в высоченной шапке, надвинутой по самые брови. Вверху шапка имела лихой залом, но на коротышке все равно смотрелась как сапог на самоваре.

– Добрый день, уважаемый! – скучным тоном проговорил Волк, взяв на себя миссию посланца.

– И вам не хворать! – отозвался тот, не поднимая головы.

Увлечен секретарь был новомодной игрой – на белом поле начертаны квадраты, в которые надобно было вносить знак либо крестика, либо нолика. И никак не получалось свести к ничьей – если он играл за крестик, то крестик и побеждал, а если за нолик, то нолик выходил победителем. Обжулить самого себя не выходило. От того с утра секретарь был раздражен сверх меры, зол и даже в тихом бешенстве, отчего у него разыгралась изжога, а это, всякому известно, доброты не прибавляет.

– Можем ли мы к царю-батюшке пройти? – Волк проследил глазами за очередной победой крестиков и хмыкнул.

– Никак нет, – отозвался коротышка, пыхтя и вырисовывая новое игровое поле.

Баба Яга хотела было возмутиться, но Серый ткнул ее локтем в бок, молчи, мол, женщина, твой день восьмое марта.

– И отчего же? – продолжил наседать Волк.

Секретарь, наконец, поднял голову и поджал губы – стоявшая перед ним парочка никакого страха ему не внушала – какой-то мажор в новомодном одеянии, да девка крестьянская в сарафане и с косой. Тьфу, а не посетители! Пусть потомятся с месяцок, чай, не баре какие! И вновь опустил голову к треклятой игре.

– Не велено пущать! – пробубнил он, вырисовывая первый крестик.

– Кем не велено? – подала, наконец, голос Настя, нахмурив брови.

– Так Царь-батюшка не изволят принимать, – пожал плечами секретарь, взглянув в бесовские серые, как омуты, глаза Яги.

– А ты б подумал, любезный, чем нам помочь, – выпустив руку Волка, она оперлась обеими руками о край стола и склонилась к мужичонке, сузив зрачки. – А то не посмотрю я, что сегодня вторник, а по вторникам я обычно добрая, да и превращу тебя в… крысу, пожалуй. Будешь потом тут сидеть и пикать, да усами шевелить.

Секретарь громко сглотнул и сдвинул шапку на затылок. Он начал догадываться, что не простая девка крестьянская перед ним, а сама Баба Яга пожаловала.

– Это… – вскочил он и метнулся к красной двери. – Вы туточки побудьте, я сию секунду. Одна нога там, друга там… То есть, тут!

Проводив его взглядом, Настя вздернула бровь и ухмыльнулась, глядя на Волка.

– А ты тут любезности разводишь! – произнесла она низким голосом.

Тихое шебуршание за спиной возвестило о том, что посетители, ожидавшие своего часа, решили, что сегодня они к царю не хотят, да и вообще дело-то не срочное, может и обождать с месяцок-другой.

Вышедший через минуту секретарь с удивлением оглядел пустую приемную – ни единой души, окромя Яги с Волком, не осталось.

– Прошу! – распахнул он двери. – Царь-батюшка ждет вас!

Настя вошла в распахнутую дверь вслед за Волком и огляделась. Кабинет царя напомнил ей деканат родного института, в котором она когда-то училась. Времена были советские, застойные, никаких новомодных отделочных материалов и в помине не наблюдалось, зато стены были обиты деревянными рейками, на окнах тяжелые бархатные шторы винного цвета, у окна же массивный стол, а за столом всегда присутствовал декан – товарищ Ершов, мелкий, лысенький, неопределенного возраста мужичок с сальными глазами, про которого говорили, что зачет студенткам по предмету у него получить можно было через пять минут позора.

Обведя глазами царский кабинет, Баба Яга поразилась – столько лет прошло, а поди ж ты, помнит до мельчайших подробностей, будто вчера было, как влепила нахалу пощечину за руку под юбкой и была отчислена из института. Поежившись, перевела взгляд на первое лицо государства – тот поднялся им навстречу и улыбался, напоминая своими буйными рыжими кудрями и носом-картошкой царя из известной сказки про Конька-Горбунка.

– Добро пожаловать, гости дорогие!

Видимо, предупредил секретарь, что не простые посетители явились, потому и всполошился этот одуванчик, потирая ручки и расплываясь в улыбке, еще не видя, кто зашел.

– И тебе, царь-батюшка, здравия! – слегка склонил голову Волк, с любопытством оглядываясь тоже. – Только не в гости мы, а по делу.

– Ой, а кто ж не по делу? – притворно вздохнул тот в ответ, выходя из-за стола.

Одет он был в широкие красные шаровары, рубаху, подпоясанную вышитым кушаком, на ногах – коричневые сапоги, эдакий свой человек, даром что царь. Но хитрые глаза из-под кустистых бровей говорили, что не так-то он прост, как кажется.

– Позвольте вашу ручку, барышня! – подойдя к Бабе Яге, царь чмокнул ей руку и не спешил выпускать из своей, поглаживая запястье большим пальцем, но ничего, кроме неприязни, в Насте это не вызвало.

Еле выдрав ладонь, она незаметно вытерла ее о сарафан и постаралась не выдать раздражение. Ишь, павлин какой, распустил хвост! Года не прошло, как женился, а уже всяким посторонним девкам руки лобзает!

– Давайте присядем здесь! – махнул царь рукой на диванчик возле другого окна и сам первый направился к нему.

Настя заняла одно из кресел, Волк другое, расположившись таким образом треугольником. Сияющее лицо царя наводило на мысль, что прозвище свое он не зря получил.

– Мне нужно мое болото! – решила взять быка за рога Баба Яга, предпочитая не ходить вокруг да около.

Все эти экивоки – кому они нужны?

Царь, начавший было что-то говорить, округлил глаза и рот, поправил корону на кудрях, захлопнул рот, сглотнул слюну и откинулся на спинку диванчика.

– Какое еще болото? – сухо спросил он, вмиг растеряв вид добродушного увальня.

– Мое болото! – припечатала Настя, сверкнув глазами.

Волк достал из кармана документ, вручённый Бабе Яге утром, и подал царю. Тот бегло пробежал глазами и сложил губы в куриную попку.

– Государственное имущество! – с важным видом сказал он, подняв назидательно палец вверх.

– С каких это щей оно государственное? – вспылила Баба Яга, приподнимаясь.

Сейчас щелкнет пальцами, превратит этого колуна рыжего в клопа, и дело с концом! Пусть потом ищут свое государственное имущество.

– Но-но! – царь вжался в диван, побледнев. – Я – представитель власти! Первое лицо в стране!

Волк посмеивался, не делая попыток ни помешать Насте, ни помочь Ивану. Его забавляли ужимки царя и гнев подруги – такие смешные. Когда еще повеселиться удастся.

А Баба Яга разошлась. Подскочив к рыжему, схватила его за грудки и притянула к себе ближе, зашипев в лицо:

– Ты бы, твое царское величество, поостерегся бы с персонажем с нестабильной психикой связываться! Опасно это! Я ведь потом расколдовать-то и не смогу обратно! Поэтому давай ка подписывай документ, что болото мое до скончания веков и дело с концом!

– Но-но! – тот оказался не робкого десятка, высвободил ткань из цепкого захвата и поправил ворот. – Ты не особо-то тут бушуй! Давай поговорим. Раз уж ты хочешь в свое пользование ценный участок земли, то и помочь должна царю-то! Государству в целом, то есть!

– Ты ври, да не завирайся! – Настя гневно плюхнулась в кресло и сложила руки на груди.

– Ты как с царем разговариваешь, а? – Рыжий возмущенно сдвинул брови. – Это я когда к тебе приходил за помощью, просто Иван-дурак был, а теперь я государственный муж, важное лицо!

– Тьфу! – рассерженно сплюнула Настя на пол. – Говори, что ты там удумал с болотом моим делать, идол!

– Женщины! – закатил глаза царь и подмигнул Волку, будто беря его в сообщники. – помогла ты мне в свое время, Баба Яга, а я такой сентиментальный, добро долго помню. Ты вон не помнишь, а я помню. Потому и готов на компромиссы.

Серый толкнул спутницу ногой в голень и сделал ей круглые глаза, мол, помолчи. Фыркнув, Настя отвернулась, сверля глазами стену.

– Что ж ты хочешь, царь-батюшка?

– Воооот! – довольно хохотнул царь. – Другой разговор. Беда у меня случилась в государстве. Обокрали меня. Всю казну подчистую вынесли.

– Угу! – прокомментировала Баба Яга, хмыкнув.

Она совершенно не испытывала страха перед этим «первым лицом и важным государственным мужем», но решила предоставить Волку свободу действий, а то, в самом деле, не хотелось бы потом жабу в короне на болоте держать. Будет еще квакать не по расписанию, спать мешать.

– Кого ж подозреваешь?

– Так много кого! – рыжий деланно пригорюнился. – Но не это главное. Главное, что птичку мою умыкнули!

– Жену, что ли? – не сдержалась Настя, за что получила в свой адрес мрачный взгляд обоих мужчин.

– Курочку мою золотоносную! – скуксился царь. – Я ведь ей и клеточку золоченую, и зернышки самолично рученьками белыми скармливал, а поди ж ты, ироды! Ключ с ноги сняли, клетку отворили, да и утащили ее в дали неизвестные! Вот и прошу я вас, – он кашлянул, – конфиденциально, конечно, птичку помочь сыскать. Тогда болото навсегда будет в твоем распоряжении, Баба Яга, а я обещаю не беспокоить.

Смерив его взглядом, Настя ухмыльнулась.

– Проиграл, поди, казну-то! Потому и не просишь ее помочь вернуть. А курицу кто-то так умыкнул. Откуда ж ты ее взял-то, птичку эту?

Царь выпятил бороду.

– От тебя, Яга, одни оскорбления! – обиженно заметил он. – Вот не будь ты волшебницей, приказал бы я тебе голову вжикнуть топориком. Ан нет, ценные кадры самому нужны! Говори прям сейчас, согласная ты или нет? Куру найдешь – болото твое! По рукам?

Оценив крепкую ладонь, протянутую в ее сторону, Настя глянула на Волка – тот пожал плечами.

– Подумать можно? – мрачно осведомилась Яга, не спеша ручкаться с царем.

– Неа! – тот ухмыльнулся. – Или да, или не да!