Читать книгу Бремя чести - Любовь Бортник - Страница 7

Одна ложь, замешавшаяся между истинами, делает все их сомнительными.

П. Буаст

Одно дело сказать неправду, а другое дело – заставить людей в эту неправду поверить.

Ален был уверен, что ему удалась затея, грандиозная, как он полагал, идея, которая требовала большого ума и сноровки. Он часто, и с успехом, врал людям, но ещё никогда он не был так искусно обманут самим собой.

Ален возвращался домой, наполовину удовлетворённый, ибо он наконец нашёл её, но так и не узнал имени. Он был счастлив, но горький осадок от того, что она его быстро прогнала, мешал ему полностью погрузиться в эйфорию. Сначала он хотел остаться у её двери, подождать утра и проследить за ней до лавки, где она работала, но он так сильно продрог, что не мог больше оставаться на улице.

Впервые он без труда нашёл дорогу домой, будто его вела нить Ариадны, да и на улице было уже достаточно светло, чтобы разглядеть дорогу, прохожих и дома, мимо которых он шёл. Он шагал со сгорбившейся спиной, еле волоча ноги. Люди начали шнырять туда-сюда, но, о Боже, никто не кланялся ему, да и вообще его не замечал.

«Хватит с меня таких прогулок, пора открыть своё истинное лицо. Я знаю, где она живёт, знаю, что работает в пекарне месье Гаспарда Бенуа, и знаю, что люблю её. Да, этого достаточно, чтобы она согласилась чаще видеться со мной» – размышлял Жоффруа, пока шёл домой.

В прихожей уже сидел Лорентин, нервно стуча пальцами по коленкам.

– Ален! Куда ты деваешься ночами? Я пришёл к тебе ещё ночью, и так и просидел вот тут. Уже почти шесть! Ты загулялся, да ещё и в таких одеждах…Как, получилось? Я так хотел узнать, вышло ли то, что ты задумал! Мне не терпится обговорить с тобой детали нашего дела, – говорил Лорентин своему другу, пока они вместе поднимались к тому в комнату.

– Друг, ты не представляешь. Я нашёл её! – всплеснув руками, радостно прикрикнул Ален.

– Кого её, Жоффруа? Женщину, которая организует нам всё? Или, может, ту, которая сдаст нам помещение для заведения?

– Ты не понимаешь… На днях я повстречал девушку. Я видел только её руку, больше ничего. Я хотел найти её, увидеть лицо, узнать имя, и я нашёл её! Вот только имени пока не знаю, но скоро узнаю. Я не буду скрывать от неё своё лицо и имя, пусть полюбит меня таким, какой есть.

– Ален? Какая девушка? Ты говорил, что это для дела…Ты нашёл ту, которая будет работать на нас? Но у нас же есть Годелив, она будет Примой.

– Ты идиот! Эта девушка, она чиста, словно ангел. А на счёт дела – этого не будет. Разве Годелив не передала тебе, что я ей ответил тогда? Эшафот – вот что ждёт вас, а не огромная прибыль.

– Я не узнаю тебя, Ален! Ты сошёл с ума? Ты наряжаешься в обноски ради кокой-то попрошайки? Жертвуешь своими друзьями, собой, своей репутацией ради неё? Ты просто безумец, ей Богу!

– Она не попрошайка, Лорентин! Убирайся из моего дома, и чтобы никогда, слышишь, никогда я не слышал слова о вашем борделе! Ты знаешь меня – я не отступаю от своего. Если я сказал «эшафот» – значит так и будет. Я не хочу терять друзей, даже таких гнусных, как ты. Иди и извести Годелив, что передумал. Как хочешь, но этому не бывать!

Лорентин выбежал из дома Д’Амбруазе и поспешил по своим делам, Ален же не стал запираться, а спустился к завтраку, который ещё был не готов.

После обеда он собирался поехать в пекарню Бенуа, но его планы расстроились.

В полдень к нему заявился месье Шавре, и известил о неприятнейших событиях.

– Мадлен попала в такую авантюру, в такую авантюру! Господин Д’Амбруазе, вы должны помочь ей! Вы знаете её с детства, она никогда бы такого не сделала, её заставили! – месье Шавре весь трясся от волнения, говорил сбивчиво, запинаясь.

– Успокойтесь же вы наконец! Что случилось, я не понял ничего из ваших слов.

– Ален, дорогой, Мадлен…Её не было весь вчерашний день и всю сегодняшнюю ночь. После завтрака она вернулась в ужасающем виде. Вся растрёпанная, в слезах, закрылась в комнате и никого не впускала. Мне пришлось вышибать дверь, чтобы удостовериться, в порядке ли она. Она рассказала такое! Такое, господин Д’Амбруазе, от чего мои седые волосы стали ещё белее!

– Да говорите уже! У меня не так много времени!

– Я расскажу, господин, всё расскажу. Она была у Руже. Ну у того прохвоста, у которого и вы часто бываете. Вы ведь там даже вместе как-то бывали?

Ален кивал.

– Эта Годелив, эта распутница! Она была там тоже, и пригласила Мадлен к себе. Говорила, будто долго не была в Марселе, соскучилась по старым друзьям…Мадлен естественно приняла приглашение, и на ужин поехала к ней. Что там было! Что было в этом ужасном, публичном доме! Десятки мужчин и женщин, пьянство, дебош, вакханалии! Мою девочку обесчестили, понимаете! Мне стыдно об этом говорить, но я не могу молчать!

Ален недопонимал смысла слов месье Шавре, но то, что в этом была замешана Годелив, насторожило его.

– Не плачьте, месье. Давайте я поговорю с Мадлен сам. Идёмте сейчас же!

Они поспешили в дом месье Шавре, который находился в паре сотен метров от дома Д’Амбруазе. Мадлен и Ален с детства общались, были как брат и сестра, которых никогда не имели.

Пройдя в комнату Мадлен, Ален увидел, что она лежит на кровати, отвернувшись ото всех. Он стал звать её, но она не отвечала. Подойдя ближе он увидел кровь, капающую с руки девушки.

Как бы врачи не пытались, вернуть жизнь Мадлен им не удалось.

– Моя Мадлен! Моя маленькая девочка! Что они сделали с тобой, до чего они довели тебя, моя крошка! – месье Шавре плакал на груди мёртвой дочери, вцепившись в её сорочку.

– Месье, будьте стойким. И поверьте, все повинные в этом будут наказаны.

Ален выходил из комнаты сжимая кулаки, которыми смахнул слёзы.

Он остановил проезжающую мимо карету.

– В дом де Бутайонов, да поживее!

Приехав к Лорентину, он без стука зашёл в особняк, сбив дворецкого дверью.

– Лорентин! Где ты, жалкий подлец!

Он бегал из комнаты в комнату, но никого не было. На его крик вышла мадам де Бутайон.

– Ален, что ты шумишь? Лорентина нет дома, ты же видишь.

– Где он, мадам? Скажите! Иначе пострадаете и вы.

– Он у Годелив, вероятно. Ты слышал наверняка, что она вернулась из Парижа. У них там намечалась шумная вечеринка по поводу её приезда, видимо – устроили на славу, раз его нет со вчерашнего утра.

– С какого вчерашнего утра?! Он заходил ко мне сегодня, было шесть часов.

– Тем не менее – дома его нет!

Ален отодвинул рукой женщину, преградившую ему путь, и побежал в комнату Лорентина.

– Чёртов подлец! – кричал он, стаскивая одеяло с друга.

– Жоффруа? Ты спятил совсем! Эти преследования голодранок тебя сведут с ума, – потягиваясь и улыбаясь, невозмутимо ответил Лорентин.

– Я предупреждал тебя, тебя и Годелив, что не дам этому свершиться, но вы не послушали, не побоялись. Я отправляюсь в Париж! И дело это расскажу не духовенству, нет. Это дело дойдёт до короля, если мне нужно. Я обещал казнь – ты её получишь!

– Да что ты несёшь, Ален! В чём ты обвиняешь меня? После визита к тебе, я поехал к Годелив. Она была разочарована твоим отказом, но приняла его со спокойной душой, так что мы ничего не делали без твоего ведома, или за твоей спиной.

– Что я несу? А то, что вы погубили ни в чём не винную девушку. Молодую, прекрасную, добрую, невинную девушку! И увиденному утром я верю больше, чем услышанному сейчас.

– Постой, Ален! Расскажи же, что случилось. Не обвиняй меня в том, чего не можешь доказать.

– Что случилось? А случилось то, что Мадлен умертвила себя после того, как вернулась с вашего балагана! Её обесчестили, и она не смогла с этим жить! А как ты будешь жить с этим, а, Лорентин?

– С каких пор ты стал таким сердобольным? Ты что забыл, как сам раньше смеялся над такими историями? Ты думаешь, ты изменился? Никто Мадлен силой туда не тащил, а уж раздеваться её…тоже никто не заставлял. Кто мог знать, что за таким милым личиком скрывается такая необузданная стерва!

– Молчи,– Ален уже занёс руку для удара, но, опустив её, схватил Лорентина за шею.

– Молчи, или я вырву твой язык. Ты не знал её, но я – знаю тебя. Я знаю, какой ты, ведь ты был моим лучшим другом.

Ален поспешно вышел прочь, оттолкнув голову бывшего друга, втиснув её в подушку.

.

– Может я и был твоим лучшим другом, но ты моим – никогда, – эти слова остановили Алена на выходе из комнаты

– Кому ты нужен, Жоффруа? Все устали от твоего лицемерия и эгоцентризма. Все смеются за твоей спиной, говорят: «Этот Ален так смешон, когда толкает речи. Думает, что говорит умно, а на самом деле у него такой глупый вид. Он не знает жизни, не разбирается в людях. На всех с открытым ртом смотрит. Его так легко обмануть.» Ты не достоин своего имени. Ты говоришь, я испорченный, гнусный, жалкий, но ты ведь даже хуже меня – ты глупый и трусливый. Не обманывай себя.

– Пусть я хуже тебя, пусть я глуп и труслив, у меня есть то, чего нет ни у тебя, ни у тебе подобных – способность любить. А любовь – большое чудо. Она делает из трусов храбрецов, а из глупцов – гениев.

Лорентин что-то ещё кричал Алену вслед, но тот его уже не слушал.

Дома он всё тщательно обдумал, написал прошение с подробным описанием обстоятельств и лиц, участвовавших в этих обстоятельствах. На утро он заказал экипаж, который смог бы осилить длительную поездку, и предупредил родителей, что отбудет на долгое время.

Вечером он решил отправиться в пекарню Бенуа, что бы встретиться с незнакомкой перед долгой поездкой.