Читать книгу Тень дракона. Княжна - Любовь Черникова - Страница 6

Амира Эльдарова, попаданка

Окрестности эрлинга Шаротт, Драконий Хребет, Предел Кирфаронг

Кафиза посмотрела на меня задумчиво.

– Знаешь что, деточка? Подожди-ка пока тут, я одна в город схожу и раздобуду тебе что-нибудь поприличнее. Заодно и травки аптекарше доставлю, она заказ делала. Обрадую раньше срока, грымзу старую. Жди меня к утру.

Старуха засобиралась, но мне ужасно не хотелось оставаться в хижине одной, тем более что день еще только начался, и по моим внутренним ощущениям до обеда было далеко.

– Кафиза, давайте я с вами пойду, а переоденусь прямо в городе.

Травница критически осмотрела меня с ног до головы.

– Молодая. Крепкая с виду, хоть и худенькая, – зачем-то описала она меня вслух. – А, пойдем! Заодно и мешки донести мне поможешь. Собирайся. Надевай все, что подойдет, вечерами прохладно. – Она указала на сундук.

Я и не надеялась, но травница тактично вышла из хижины, оставив меня одну. И почему-то я первым делом задумалась, куда спрятать меч? Хоть убей, но мне казалось, что не стоит его светить перед местными. Голая девушка в беде – это одно, а вот голая и с мечом, да еще и дорогим, судя по камню в рукояти, – совсем другое. Могут возникнуть ненужные вопросы и тогда простой потерей памяти я уже не отмажусь.

Решено! Брать меч с собой я не стану. Вот устроюсь, да пойму, что здесь и как. Определюсь планами на будущее, да с ценами на рынке, тогда и подумаю над реализацией клинка. Мне-то он все равно ни к чему.

Я вынула из сундука какую-то неприглядную тряпицу, – не то шарф, не то платок, – и завернула в него меч. Осмотревшись, сунула сверток за сундук.

– Блин!

Рукоятка в щель между стеной и сундуком не пролезла и красноречиво торчала сверху. Не заметить такое было просто невозможно. Схватив оружие, снова принялась осматриваться. После неудачных попыток спрятать меч за буфет, под кровать и под половицу, пристроила его на балку под потолком. Правда, для этого пришлось забраться прямо на постель.

По нижней стороне балки была протянута веревка, на которой висели пучки сухих трав. Их было так много, что и самой балки-то толком не было видно. Едва я закончила и слезла с кровати, как некстати заглянула Кафиза.

– Еще не готова?! – Травница удивленно уставилась на меня. Пришлось схватить ворох тряпья и прикрыться. Бабка усмехнулась: – Стеснительная, что ль? И больно уж нерасторопная! Поди самой раньше не приходилось одеваться? – Старуха пытливо на меня уставилась, ожидая, что я подтвержу ее слова, но я смолчала. Тогда Кафиза покачала головой: – Не знаю, девонька, из какой-ты семьи, да только тело у тебя больно гладкое, и руки… Ну тут у нас горничных нет! Привыкай. И поторопись, а то мы так и до заката не управимся! – отчего-то недовольно проворчала она и, отвернувшись, принялась хлопотать у стола.

Воспользовавшись моментом, я быстро натянула на себя пахнущие затхлым шмотки. Шерстяные чулки оказались поношенными и колючими, и я не представляла, как они удержатся на бедрах при ходьбе. А как же мне не хватало трусов!

Некоторое время пришлось бороться с брезгливостью, и все же это было намного лучше, чем ничего.

– На вот, поешь, – старуха, повернувшись, окинула меня внимательным взглядом и протянула щедрый бутерброд.

Приличный ломоть серого хлеба и неровный кусок холодного мяса сверху.

До того, как я впилась зубами в него, я была уверена, что весь не осилю. Оказалось, что я плохо представляла всю степень собственного голода. Проглатывая куски едва разжеванными, я разве что не ворчала басом: «Мау-мау-мау!», что твой дворовый кот, охраняющий редкую перепавшую вкусняшку от посягательств.

– Наелась? Пора и в путь! – неожиданно скомандовала Кафиза.

Мне осталось только подивиться, когда бабка успела умять такой же кусок? У меня еще целая четверть не доедена. Запихивая в рот остатки едва ли не на ходу, запила бутерброд терпким травяным отваром из деревянной кружки и поспешила за Кафизой.

Что надо нести? – деловито поинтересовалась я, щурясь от яркого света снаружи.

– Да вот же мешки! Иль не видишь? – Старуха указала на два тюка – побольше и поменьше.

Я по всем правилам хорошего тона ухватила тот, что был побольше и… Едва сумела его поднять! По ощущениям мешок весил килограммов эдак тридцать.

– Там точно трава, а не кирпичи? – поинтересовалась я без прежней уверенности.

Поднять-то подниму, а вот смогу ли нести его достаточно долго, да еще по горам. Это не то же самое, что походный рюкзак.

– Точнее некуда!

Старушенция, кривая и сухонькая, отняв у меня поклажу, одним ловким движением закинула ее себе на спину.

Я молча взялась за второй тюк, который оказался намного легче. Тем временем Кафиза довольно бодро заковыляла прочь по тропе, не озаботившись запереть хижину. Мне пришлось за ней поспевать.

Себя я задохликом никогда не считала, спортом занималась, но идти с грузом, да по камням босиком было непросто. Вдобавок в душе чувство неловкости боролось с инстинктом выживания. Если попросту, неудобняк, что бабуля такую тяжесть несет, но, с другой стороны, нести этот тюк за нее я все равно не смогу. Так быстро уж точно.

Я не уставала удивляться, в чем причина подобной выносливости и бодрости этой старушенции? Может, экология? Да, наверняка в экологии дело.

Тем временем Кафиза заметила, что я не поспеваю, и темп сбавила. Дождавшись, когда я ее нагоню, посокрушалась, что обувки у меня нет, и чулки изорвутся. Я так и не поняла, что ей жальче – чулки или мои ноги, потому я пообещала:

– Кафиза, я как устроюсь, обязательно заплачу вам за одежду.

– За это старое тряпье? Брось! – Отмахнулась старушка, но определенно подобрела.

Она принялась рассказывать мне обо всем, что попадалось на пути. Называла вершины, кустарники, травки, а я старалась все запоминать. Время от времени травница интересовалась, не вспомнила ли я местность или что-нибудь о себе. Кое-что я и правда вспомнила, но ей об этом было знать не обязательно.

Я потихоньку привыкла к поклаже и темпу, и даже успевала глазеть по сторонам. Вскоре плато закончилось, и дальше тропа уходила вниз, круто поворачивая. За очередным поворотом оказалось одинокое дерево с причудливо искривленным стволом. Но не оно меня удивило, а низкорослый бычок с широко расставленными рогами и длинной ниспадающей шерстью красивого серебристого цвета. Он был привязан к дереву длинным поводом.

Завидев нас, это чудо замычало, а затем задрало хвост и…

– Ишь, здоровается как с нами, окаянный! – с нежностью произнесла старуха. – Это помощник мой – Тишка, – представила она мне бычка, назвав какую-то уж больно привычную для земного уха кличку. Совпадение, и все же на душе разом потеплело. – Дальше он понесет нашу поклажу, а то вниз тяжести таскать сложно. Ноги-то у меня уже не те, – пожаловалась травница, деловито пристраивая свой тюк бычку на спину.

– Привет, Тишка! – поздоровалась я, глупо улыбаясь.

Тот замер, уставившись на меня настороженно, и в его глазах мелькнуло что-то такое, после чего непременно следовало ждать каверзы. И я не ошиблась.

– Я те бодну! Я те бодну! Враз меж глаз схлопочешь! – тут же пригрозила ему сухоньким кулачком бабка и повернулась ко мне. – Тишка у меня с характером, но ты не бойся. Если что тресни кулаком ему в лоб, и будет шелковый.

– Угу.

Я кивнула я, не представляя, чем я могу навредить быку, ударив его кулаком.

Сначала рука отвалится, а потом еще и забодают. И затопчут… Тишка хоть и далеко не бизон, но мне и этого хватит. Знавала я пони, которые, возомнив себя большой лошадью, действовали нагло и бесстрашно. Поклясться готова, что подобные качества присущи и этому бычку.

Решив не злить лишний раз Тишку, отступила подальше.

– Ну, куда ты! – тут же прикрикнула на меня бабка. – Ох уж эти ньеры! Ничего в простых делах не соображают. Мешок на спину ему клади, да закрепить не забудь! Угу. Вот так. Подтяни веревку-то потуже, – руководила Кафиза, пока я неловко привязывала поклажу.

– Кафиза, а ньеры и нирфы, это одно и то же? – поинтересовалась я после того, как мы снова двинулись в путь.

Старуха на меня с подозрением посмотрела, и я поняла, что сморозила какую-то глупость.

– Видать, тебе сильно память-то отшибло, – наконец покачала головой травница. – Или, может, ты с малолетства несмышленая?

Бабкины слова меня уязвили, и ответ прозвучал против воли холодно:

– Может, и так. Я не помню.

Кафиза молчала, и я тоже не торопилась продолжить беседу. Так и шли какое-то время в тишине, нарушаемой лишь звуками природы. Травница заговорила первой:

– Ньер, ньера – так к благородным обращаться принято. А нирфеаты – враги. Отродья Нирфгаарда. Как одно с другим можно перепутать? – она пытливо уставилась на меня.

– А к вам как обращаются? – спросила я на всякий случай.

– Ко мне-то? Кафиза, в лучшем случае. Еще травница. Иногда, "эй, старуха"! Бывает, что и каргой кличут или ведьмой. А как еще к сохам обращаться?

Я только кивнула, мотая на ус. Значит, простых людей тут сохами называют, а при обращении к знати положено ньер или ньера добавлять. Главное, в ответственный момент не перепутать с нирфами, а то и до беды недалеко.

– Спасибо, что напомнили. У меня в голове сейчас как будто кирпичная стена, в которой много дыр. Иногда не помню самое простое, даже страшно! – пожаловалась я.

– От мышеяра и не такое бывает, детонька! – сразу же смягчилась бабка.

На этом инцидент был исчерпан, и мы принялись беседовать как и раньше.

Городок, куда мы направлялись, назывался Шаротт. Его я видела еще тогда с высоты, но идти пришлось долго. Дважды мы делали привал, и все равно добрались только ближе к вечеру. Шаротт походил на обычный средневековый город, каким его изображают в кино. Правда, никакой стены вокруг не было, разве что периодически мимо проходили патрули стражи.

Большинство домов здесь были каменными, высотой в два и три этажа, но чаще разноуровневые, как, например, в Сочи или других городах гористой местности. Кое-где встречались и деревянные постройки, но их было много меньше. Я отчего-то расстроилась, «предвкушая», что до конца дней придется жить без удобств цивилизации, если, конечно, не отыщу способ отправиться обратно на землю. Проходя под окнами и балконами, я надеялась, что мне на голову не прилетит содержимое чужого ночного горшка.

Правда, широкополых шляп местные не носили, да и вшей на Кафизе я не заметила, поэтому размышляла, можно ли это считать добрым знаком? Может, с гигиеной тут не так уж плохо?

На нас с травницей никто внимания не обращал. Люди скользили равнодушными взглядами и шли дальше. Только дважды с Кафизой поздоровались, и один раз послали к нирфеатам, грубо обругав, на что травница не ответила, только гнусно осклабилась и отчего-то довольно.

А я поняла, что я одета хоть и бедненько, но не так, чтобы совсем плачевно. Вот только раздобыть бы обувь… Чулки порвались еще в начале пути, и теперь я едва чувствовала сбитые местами в кровь ноги.

Визит к аптекарше не затянулся. Старуха, чем-то похожая на Кафизу, приняла оба тюка и выдала травнице мешочек с деньгами.

– Карифа, а у тебя не найдется ненужных чеботов для девочки? – спросила травница.

Аптекарша оказалась жадной и порекомендовала Кафизе раскошелиться мне обувку, раз взялась подбирать бродяжек. Дескать, она ей достаточно отвалила за каменотес, чтобы Кафиза могла нищенке выделить пару монет. Бабки еще какое-то время ругались, а я с удивлением отмечала сходство в их жестах и мимике. Даже выражения они использовали похожие. В итоге мы покинули аптеку, хлопнув дверью, и вышли на улицу. Кафиза, добавив еще несколько эпитетов в адрес склочной бабы, отвязала Тишку, и мы побрели прочь.

Стертые ноги немилосердно саднили. После передышки это особенно донимало, и я прихрамывала на каждый шаг. Сначала думала попросить какое-нибудь снадобье и бинтов в аптеке, да после всей ругани как-то не хотелось туда обращаться за помощью.

– Что еще за каменотес? – поинтересовалась я, чтобы отвлечься.

– Трава такая. Растет на высокогорье, пробиваясь через камень. Плотная очень и весит прилично, но из нее делают много полезного. Вот только время сбора ограничено, вот я и набрала, сколько сдюжила.

– Значит, в том тяжелом тюке был каменотес? Понятно… – протянула я. – А во втором, что?

– Да, всего помаленьку. Рвала, что под руку попалось. Все сгодится и денег стоит. Вот что, Амира, – травница остановилась и повернулась, указывая прямо по улице. – Туда иди, попадешь на рыночную площадь. Там несколько таверн и трактиров рядом. Поспрашивай там о работе. – Она полезла куда-то под фартук и выудила горсточку медных монет. Отсчитала несколько: – Здесь ровно десять ледяшек. Тебе хватит и на чеботы, и на плащ. А если шиковать не станешь, то и поужинаешь сегодня. Не обессудь, больше дать не могу. Самой надо. И ты мне ничего не должна, считай я расплатилась с тобой за помощь. Ох, что-то я притомилась, – она погладила Тишку и посмотрела на мои ноги.

– А ты, вернись-ка в аптеку и попроси у Карифы мазь, а то и до площади не дойдешь.

– Сколько она стоит? – осторожно поинтересовалась я.

– Нисколько! – недовольно буркнула травница. – И пусть только сестра попробует стребовать с тебя за нее деньги.

– Так вы сестры! – обрадовалась я своей догадке.

– К сожалению, – презрительно скривившись, подтвердила Карифа. – Отец у нас общий, чтоб ему покоя не было в чертогах Дракона Прародителя, а мамки разные. Все, иди уж! – травница махнула рукой и побрела прочь по улице.

– Спасибо! – поблагодарила я ее скрюченную годами спину.

Травница не ответила, только бычок махнул мне на прощанье хвостом.

Не то, чтобы я успела привязаться к этой бабульке, но вдруг почувствовала, что осталась совершенно одна в этом неприветливом и незнакомом мне мире. Впрочем, не первый раз я испытывала подобное и дома. Иногда на меня накатывало, и казалось, что мое место где-то не здесь. А где, я и сама не знала… Кажется, такое состояние даже какое-то специальное название имело, правда, я его не смогла вспомнить.

Отмахнувшись от тревожности, вернулась в аптеку. Вместо Карифы теперь за прилавком хозяйничала какая-то молоденькая девушка со светлыми до белизны волосами. Таких я и не видела раньше. И ведь ясно, что она не седая, а именно беловолосая. Надо же!

Я передала ей просьбу травницы.

– Конечно-конечно, я дам тебе мазь, погоди. – Девушка засуетилась, выискивая на полках нужную склянку. А когда заметила мои босые ноги, и вовсе запричитала: – Ох, милая, как же ты без обуви-то осталась?

– Так вышло, – ответила я неопределенно.

– Мне чужие секреты ни к чему, – понятливо кивнула девушка. – Но раз сама Кафиза тебя прислала, я не могу не помочь. Как тебя зовут? Меня Кирьяна, я внучка Карифы, вот бабушке в аптеке помогаю. Но и Кафизу бабушкой считаю. Она меня многому научила.

– Амира, – представилась я коротко.

– Амира… Красивое имя. Благородное. Идем, Амира, промоем твои раны.

Она поманила меня за собой в соседнее помещение.

Комната представляла собой что-то среднее между небольшой гостиной и кабинетом. Справа от входа стоял деревянный диван с мягкими подушками. Слева у окна располагался большой письменный стол, стену напротив него занимали несколько книжных шкафов, забитых тетрадями и книгами. Пустые пространства украшали картины с изображениями растений и цветов. А еще тут был погашенный камин и кресло подле него. Обстановка показалась мне довольно уютной. Уж точно уютнее хижины в горах, где я провела последнюю ночь. И даже уютнее моей комнаты в коттедже, который мы снимали.

Я остановилась, когда вспомнила и этот момент, а за ним и ребят, с которыми мы приехали фрирайдить. И Руслана…

– Амира, сюда! – позвала меня Кирьяна, приоткрыв еще одну дверь, за которой, к моему удивлению, оказалась самая настоящая ванная комната.

Может, не все так страшно, как я себе вообразила, и тут не так уж и плохо с благами цивилизации?Здесь даже было подобие унитаза, выточенное из монолитного камня, напоминающего малахит по виду. Правда, сливного бачка и каких-то еще кнопок я не заметила, а вот в ванной имелся кран. Вполне себе похожий на земные и понятный.

– Вон таз, набери в него воду и обмой ноги. Держи полотенце, – Кирьяна сунула мне в руки чистую с виду тряпицу. – Как закончишь, жди меня на диване, я пока попробую подыскать тебе обувку. Надеюсь, моя тебе сгодится.

Прежде чем я успела что-то сказать, девушка вышла. А я… Раз уж так вышло, бросилась к унитазу!

А как тут смывать? Наверное, по старинке – набираешь воду под краном в ведро и сливаешь? Метод знакомый, не раз опробованный. Мне приходилось жить на съемной квартире, где с сантехникой была настоящая беда.С тех пор как мы спустились с гор, я уже какое-то время мечтала посетить туалет.

На деле все оказалось куда интереснее и вместе с тем непонятнее. Внутри каменной емкости оказалось пусто и чисто. Совершенно никаких неприятных запахов не осталось.

– Ничего не понимаю…

Думать над этой загадкой было некогда, ноги требовали моего внимания, и я, стащив рваные чулки, занялась их мытьем, нагло воспользовавшись куском ароматного травяного мыла. До почесухи тянуло вымыться полностью, но я понимала, что вряд ли успею, с учетом, что придется снять все те тряпки, а потом их надеть. Пожалуй, Кирьяна не оценит подобного злоупотребления своей добротой, так что я довольствовалась малым – вымыла руки и лицо и заодно прополоскала рот, сразу почувствовав себя лучше. Какая-никакая, а личная гигиена.

Едва я закончила, как в дверь постучали.

– Амира?

– Я готова! – поспешила я на выход.

– Садись вот сюда, – Кирьяна указала мне на диванчик и пояснила скромно: – Я немного умею лечить. Недостаточно, чтобы стать полноценной лекаркой, и все-таки. – Она села на низенький табурет перед диваном и скомандовала: – Давай ногу!

Я протянула ей одну, радуясь, что не стала надевать драные чулки. Ожидала, что Кирьяна примется смазывать повреждения мазью, или даже бинтовать. В существование в этом мире пластыря я как-то не верила, но девушка просто принялась водить над моей стопой руками.

Едва я собралась поинтересоваться, не издевается ли она надо мной, как вдруг поняла, что ноющая боль ослабевает и потихоньку сходит на нет. И вскоре осталось только приятное тепло и покалывание, которое поднималось все выше.

– Что происходит? – поинтересовалась я почему-то шепотом.

– Я вылечила тебе ногу. Другую давай, – потребовала девушка, и я не стала сопротивляться.

От ее лечения по икрам и даже по спине бежали приятные мурашки. В натруженных ходьбой ногах образовалась легкость. Исчезла и крепатура, мучившая меня со вчерашнего дня.

– Готово! – радостно улыбнулась молодая аптекарша. – Только бабуле моей не рассказывай. Она не любит, когда я дар применяю, – попросила она, понизив голос.

– С-спасибо. Ничего не расскажу! – пообещала я, в крайнем удивлении рассматривая свои розовые, точно у младенчика, пятки и пальцы без единого пореза и мозоли.

Обалдеть! Выходит, Кирьяна – настоящий целитель! Я пребывала в полнейшем шоке. Не представляла, что такое возможно на самом деле. Магия какая-то, да и только!

– Вот, попробуй примерь, – девушка тем временем поставила передо мной поношенную пару. – Прости, других нет, – смутилась она.

Пожалуй, больше всего местная обувка напоминала привычные мне мокасины, и я не стала отказываться. Бродить босиком по улице то еще удовольствие. Мокасины пришлись мне впору. Нигде не жали и не терли. За что я мысленно сказала отдельное спасибо.

– Как я могу тебя отблагодарить? У меня есть десять медяшек, этого хватит? – полезла я в карман на юбке.

– Ледяшек! – поправила меня Кирьяна. – Смешно ты говоришь.

– Ага, ледяшек, – я протянула ей монетки, хоть и было жаль расставаться с деньгами.

– Это все, что у тебя есть? – поинтересовалась девушка, мрачнея.

– Да, – призналась я.

– Ничего не надо! Это всего лишь стоптанные туфли, которые могли отправиться на помойку. Мне даже стыдно их тебе предлагать, если честно. Ты не похожа на нищенку, Амира. В тебе есть какая-то тайна, – она уставилась так же пытливо, как на меня смотрела Кафиза.

«Ты даже не представляешь, какая!» – ответила я ей мысленно, а вслух сказала:

– Уверена, что я не нищенка. Только вот многое забыла. Кафиза сказала, что это из-за отвара мыше… Какой-то мышиной травы, которую я себе заварила по незнанию в ее хижине в горах.

– Ох! Ты хлебнула отвар мышеяра?! Повезло, что жива осталась! – всерьез испугалась девушка. – Что дальше собираешься делать?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Поищу работу. У вас нет какого-нибудь занятия для меня?

Работа в аптеке показалась мне лучше, чем в таверне. По крайней мере, тут меня вряд ли станут хлопать по заду.

– Убираю я аптеку сама, а в травах ты ничего не смыслишь… – задумалась Кирьяна. – Знаешь что? Приходи завтра, я попробую уговорить бабушку тебя взять, заодно и придумаю, какое дело тебе предложить. Скажи, что умеешь?

– Танцевать могу. Рисовать, – перечислила я осторожно.

– Рисовать это хорошо! – воскликнула Кирьяна. – Погоди-ка!

Она бросилась к большому письменному столу и выудила оттуда круглый карандаш, похожий на угольный, и лист желтоватой бумаги. Поглядев по сторонам, Кирьяна схватила стебель какого-то растения с полки.

– Можешь это нарисовать?

Проблемы нарисовать что-либо для меня не составило, и я быстро накидала набросок растения. Это еще был только эскиз, но Кирьяна выхватила его у меня из-под карандаша.

– Какая красота! Я как раз составляю справочник полезных растений, но с рисованием у меня так себе. Покажу его бабушке, а ты загляни к нам завтра. Надеюсь, смогу ее уговорить тебя нанять.

– Спасибо за помощь, – поблагодарила я девушку, но спросить насчет ночлега постеснялась.

И без того чувствовала себя обязанной. Не привыкла, чтобы мне незнакомые люди помогали.

Кирьяна будто почувствовала это и сказала:

– Дракон Прародитель завещал помогать тем, кто нуждается. Ты мне ничего не должна, Амира, ведь я сделала малое. Прости, что не могу предложить тебе ночлег, вряд ли это понравится моей бабушке, но если захочешь поужинать, загляни в «Веселого песца». Спроси там Мирану. Скажешь, что от меня, и она тебя накормит. А еще у нее есть дешевые комнаты, по знакомству возьмет ледяшки три за ночь, только шепни ей, что Кирьяна сделает скидку.