Читать книгу Дела житейские. Сборник рассказов - Любовь Фёдоровна Здорова - Страница 5

Не молодой, но шустрый и жилистый Тимофей сидел на самодельной скамейке в саду, среди яблоней и слив. Лето стояло в зените, тепла хоть отбавляй, природа радовала глаз, только не было радости в его сердце.

Жил он с женой, полной и одышливой Гликерией Ивановной. Сын Антон со своей семьёй жил в городе. Недавно Тимофею стукнуло шестьдесят пять, а двумя днями раньше его жене исполнилось семьдесят два. Но дело было не в годах, а в том, что Гликерия категорически отказалась исполнять супружеские обязанности. Она и его увещевала, даже стыдила, что, мол, седой и старый, а всё, как молодой, утехи требуешь. Пора бы, уж, остепениться. Спала давно отдельно, поэтому в избе стояли две кровати. Поначалу Тимофей возмущался поведением жены, ненормальным отношением к его желаниям, обижался и даже скандалил. Потом поутих, но не смирился. Всё время думал, как быть дальше с его потребностью в женской любви. И непроизвольно, как само собой разумеющееся, его взгляд устремился на соседнюю дворину, по которой, покачивая крутыми бедрами, прохаживалась одинокая соседка.

У неё в прошлом были два мужа. Один отчего-то умер, другой, купаясь в реке, утонул. Теперь Раиса жила одна. От первого мужа осталась дочь, которая с некоторых пор к матери перестала ездить, от второго мужа – сын, который изредка навещал. Раисе было шестьдесят, но монашкой она не жила. Наоборот, вела весёлую, беззаботную жизнь, полную приключений.

Гликерия Ивановна, хоть и отказала мужу в интимных услугах, всё же слегка беспокоилась. Мало ли что…. Стала за ним тайно следить и, конечно, заметила его интерес к соседке, но запрещать мужу к ней ходить не стала. У Раисы он, ко всему прочему, зарабатывал деньги. На одну пенсию жить тяжело, а в крестьянском хозяйстве всегда найдутся чисто мужские дела. То забор поправить, то калитку на петли посадить, то топор на топорище насадить, то ступенька покосилась, то ещё что-нибудь и Тимофей, хоть и не часто, но безотказно выполнял просьбы Раисы. Он всю жизнь плотничал, и такие дела для него были, что раз плюнуть. Между делом, он присматривался к женщине, думая, как безобидно подступиться к ней с любовью.

Не смотря, на внешнюю шустрость и боевитость, Тимофей был скромным человеком и сдержанным. За свою жизнь он ни разу не изменил жене, хотя, случаев предоставлялось много. На Гликерии женился по любви, не смотря, на разницу в возрасте, и жил любя. Кроме, как Глика или Гликонька, он её никак не называл. Она тоже соответствовала душевно – Тимоша. Теперь же, он не знал, любит Гликерию или нет. Как хозяйка в доме, она его устраивала, но ему этого было мало. Он хотел видеть в ней ещё и любовницу, правда, умом понимал, что на эту роль она с каждым годом всё меньше и меньше годилась. Гликерия толстела, что называется, не по дням, а по часам. Если уж по правде, то она его не возбуждала. Нередко, он ловил себя на мысли, что перестало возникать желание, приголубиться под мягким боком жены. Вот, соседка Райка, другое дело. Тоже не худая, но живая и игривая. В ней всё так и ходит ходуном, так и прёт из неё неутомимая энергия…

Сейчас, сидя в саду, он размышлял о превратностях судьбы. Жизнь прожил нормально, не пьянствовал, дом построил, с женой жили, душа в душу, а, вот, под старость что-то пошло не так. Кажется, всё есть, сыты, одеты и зимой обогреты печью, а душевная теплота и взаимопонимание с самым близким человеком куда-то улетучились, хотя, вроде, должно быть всё наоборот. Словно, незримая стена выросла.

Тимофей пересел на скамейку рядом с домом, вокурат против крыльца Раисы. Достал свой, доморощенный табак и стал делать «самокрутку». Магазинные сигареты он не признавал, считая их никчёмными. – От них одна городская вонь идёт, – говорил он приятелям, смолившим покупные. – Я вот, пожалуй, скоро перейду на нюхательный табак. Говорят, здорово мозги светлеют, когда чихаешь. Закручивая «козью ногу»1, Тимофей украдкой следил за соседним огородом. Отмахиваясь от овода и вытирая пот с лица, Райка полола грядки. Её все так называли за простецкий, свободный нрав, за то, что не гнушалась рюмочкой водки и благосклонно относилась к ухаживаниям…

– А что тут такого? – удивлялась она в ответ, пенявшим соседкам. – Один раз живём. Не хотите, не пейте, а я выпью, нравится сохнуть на постели в одиночку, сохните, а я не буду. У меня нет ни мужа, ни маленьких детей, никого, кто бы мне мешал или я кому. Как хочу, так и живу.

Так она и жила в соответствии со своими принципами и представлениями. А Тимофей, наблюдая за соседкой, с какой дорогой душой та относится к мужикам, заряжался всё больше и больше. Его, правда, беспокоили два обстоятельства. Одно – не хотелось, чтобы жена узнала, а другое – Райка любит молодых…. То, что соседка не особенно разборчива в связях, его не смущало, наоборот, подогревало. Если у его жены кроме заботы о тепле в доме и хлебе насущном, никаких других мыслей нет, то у Раисы те, другие мысли, прямо на лбу написаны, и она их не скрывает.

После того, как Тимофей стал захаживать к Райке по деловым вопросам, потребность в любви и ласке усилилась. Иной раз так прижимало, что хоть всё бросай и беги на большую дорогу в поисках любовных приключений. Ему даже сны любовные стали сниться. Особенно в последнее время, снился один и тот же сон, будто бы он прелюбодействует с соседкой. Она была до того томная, желанная и горячая, что мужик просыпался весь в поту с гулко бьющимся сердцем. Вставал и выходил на улицу. Может, я с ума схожу на почве воздержания, думал Тимофей, стоя голышом в огороде и обливаясь из ведра холодной водой.

После таких снов он окончательно решился на адюльтер с Райкой наяву. Долго думал, как подступиться, но ничего не придумав, решил без предисловий пойти к ней и купить за деньги её ласки, которых хотелось до умопомрачения. Сейчас он сидел на скамейке, смолил самосад и решался….

Тем временем Райка повернулась к нему широким задом, обтянутым трико, и наклонилась над грядкой. Она, то вставала, разминая поясницу, то снова наклонялась, словно, дразня Тимоху, который не сводил с неё глаз. Наконец, он встал и, подойдя к бочке, поплескал в разгорячённое лицо тепловатой водой. Да что же это за пытка такая под старость, думал мужик, вытирая лицо, матерчатой изнанкой летней кепки, и направился к забору, за которым работала соседка.

– Здорово живёшь, Раиса!

Женщина распрямила спину и, повернувшись, расплылась в улыбке.

– Ничего, слава богу, живу. Хотела к тебе специально идти.

– Специально? – встрепенулся Тимофей. – Это, за каким же делом? Ты только кликни, я сам к тебе прибегу. Помочь безмужней женщине святое дело. Можем даже в дом к тебе пройти, там и расскажешь, что у тебя ко мне…

Раиса подошла к забору и, играя глазами, протянула:

– Есть одно дельце. Пошли, покажу.

Тимофей шёл сзади и задыхался от представившейся его взору красоты. Обтянутые тонкими трикотажными бриджами Райкины бёдра и ягодицы ходили ходуном. Они исполняли только им известный зазывной колдовской танец. Когда подошли к крыльцу, очарованный мужик, словно, оглох. Уставившись в глубокий вырез на груди, не сразу понял, о чём говорила соседка. Оказалось, надо починить калитку, а то замучили козы. Тимофей сразу согласился и бросился домой за инструментом. Калитку он починил в тот же вечер.

После очередной бессонной ночи, у мужика не было других мыслей кроме одной, как он пойдёт за расплатой. Полдня бесцельно пробродив по огороду, отвечая жене невпопад, Тимофей не мог дождаться, когда та займётся какими – нибудь делами в доме. Наконец, дождавшись, чуть не бегом припустил к отремонтированной калитке. Только её открыл, как распахнулась коридорная дверь, и на улицу, ругаясь, вышла Анна Спирина с какой-то тряпкой в руке.