Читать книгу Философия пожизненного узника. Исповедь, произнесённая на кладбище Духа - Любовь Гайдученко - Страница 23

Ich sterbe… Даже шампанского захотелось, как Чехову в последний момент… Его дают ослабевшим людям, которые вот-вот коньки откинут. Но некому даже стакан воды подать, не то что шампанского…

Мне не верят, что я бомж. «А откуда компьютер и интернет? У бомжей их не бывает!»

Мне ни в чём не верят. Да и глубоко плевать!!!

Людям свойственно навязывать свои взгляды. Это свойство всех недалёких людей. В инете их – большинство.

Ну зачем мне ваш Бог, когда у меня есть свой – живой, осязаемый, гениальный?!! Это человек, зовут его Дэниэл Баренбойм. Только благодаря ему я жива до сих пор. Этого разве мало?!!! Он меня поднимает со смертного одра. А ваш Бог может только умерщвлять.

И когда я его слушаю – я испытываю СЧАСТЬЕ. И что по сравнению с этим ваша грязная действительность, ваши дрязги, ваши обывательские стремления к «благополучной жизни»? Всё равно она у вас серая и скучная, как бы вы ни пыхтели и ни старались.

А немцы-то, немцы! Они меня просто потрясают. Сидит огромный зал, человек, наверное, тысяча. Или две. Такое впечатление, что это – ОДИН ЧЕЛОВЕК. Или нет – такое впечатление, что в зале вообще никого и ничего, только МУЗЫКА и МОЙ БОГ ДЭНИЭЛ БАРЕНБОЙМ. Когда-то я не вылазила из залов филармоний, но никогда не видела такого ЕДИНОГО зала. Никогда не видела, чтобы люди ТАК СЛУШАЛИ.

Очень много органических антисемитов – они ФИЗИЧЕСКИ не выносят евреев. А я сумасшедшая: я их обожаю. Меня приводит в восторг даже их форма носа. Это, конечно, почти шутка, понятно, что они меня приводят в такое состояние своей гениальностью в музыке. Не будь этого, я была бы к ним равнодушна, как ко всем прочим.

29-я соната Бетховена, Adagio sostenuto. Appassionato e con molto sentimento. Это запредельно. Семь млрд близко не чувствуют такого… Даже я не чувствую. Я слышу только, что это – не здесь. Это тоска по жизни человека, который умирает. Или уже умер – он рвётся назад, в жизнь…

Наверное, когда действительно наступит моя последняя минута – я всё пойму…