Читать книгу Дракула иной - Любовь Ив - Страница 4

Милена дала отказ. Обескураженный и удручённый, Влад осознавал: любая девица знатного рода мечтала о помолвке с титулованным женихом, но Милена была непреклонна в выборе своём.

Целомудренная, она готовилась принять постриг и стать невестой Господа. Дочка боярина, так тщательно почитающая закон Божий, благочестивая душой и невинная телом, она обладала светлой и нежной, как весенние лепестки роз, кожей. Её невероятно большие сияющие глаза были бездонно чистыми, глядя в них, Влад робел и, не выдерживая волнения, отводил взор. Присутствие возлюбленной могло смутить его до глупой улыбки, но вместе с тем исцелить от ран душевных.

«Та, о которой пел Соломон, – подлинная дева, о какой мечтают сотни мужей. Но какова судьба?! Одна, кого так хочу, и собирается провести век свой в монастыре. Ум её острый, да не осквернён гордыней… Безукоризненно сильна духом, но хрупка телом. Непорочна…» – размышлял он, более всего беспокоясь о чувствах и разумениях возлюбленной. Ни сладкие речи, ни богатства не прельщали девицу, сердце её жило добродетелью. Даже высокий титул валашских воевод и воспитание рыцарского ордена Драконов, обязывающие с малолетства к наивысшему долгу пред народом, его обходительная повадка не действовали на избранницу Дракулы. Милена стойко держалась поодаль. Князь применил всё обаяние и благородную сноровку, какая была вложена в него со времён, когда он был ещё отроком.

«Высока ответственность в выборе будущей княгини земель Валахии! – вспоминал он наставление отца. – Девушка должна быть тверда духом!» Уразумев это, князь ещё более утвердился в выборе своём: воля, какой была одарена его возлюбленная, напротив, лишь умиляла ум, окрыляя сердце, искореняя любые сомнения. Продемонстрировав отказ, Милена явила то, чего он и не чаял встретить – бескорыстие и добрую, чистую, но решительную природу. Красота в ней возбуждала и дурманила рассудок, а правдивость нрава девушки безжалостно истребила любые подозрения в малодушии. Полюбил! Всем сердцем полюбил! Возжелал. Всей плотью возжелал! И бредил ей, не в силах уснуть ночами. Он мечтал пережить с нею таинство венчания, разделить супружеское ложе, окружить лаской и согреть в нежных объятиях.

Казалось, она пылает взаимностью, едва сдерживается, но всё же упорно сопротивляется пойти навстречу собственным чувствам.

Милену влекло к молодому князю неспроста – он был безукоризненно красив: ладно сложенный, волосы его черны словно смоль, локоны спускались до плеч, но взор зелёных очей был проникновенно печальным и мягким, задумчивость их могла легко вскружить голову не одной юной девице. Речи его ладные звучали, подобно ручьям, усмиряя нрав и успокаивая слух. Любознательный во всём, он был немногословен, но честен, не циничен, но искусен в описании прекрасного, не навязчив, но тактичен вниманием. Однако не красоты мужской и повадки рыцарской сторонилась набожная дочь венгерского боярина, более всего она страшилась участи наследников княжеского рода, ведая о судьбе самого Влада, пленённого в малолетстве и добровольно переданного родным отцом на воспитание в войска среди янычар при дворе самого страшного врага земель Валахии, Молдавии, Венгрии и всех окружающих княжеств – султана Оттоманской империи.

Милена сопротивлялась, отдавая предпочтение благочестию и предназначению служения Господу.

Обхаживая возлюбленную с присущим для турок упорством, терпением опытного лазутчика и рыцарской галантностью титулованных мужей ордена рыцарского, Влад не сдавался. Отступать боле некуда – отпрыск княжеский и мысли не мог позволить, чтобы покинуть ту, от которой дух перехватывало.

Минуя некоторое количество терзающих разум дней и бессонных ночей, он вновь испытал счастье встречи с нею. В непогожее воскресенье князь Влад прибыл к боярскому двору окрест поселения пригорода Сучавы земель Русо-Влахии. Дождь прекратился, но вокруг было сыро. Местами грязь, затопленная лужами, обратилась в тягучую кашу. Аккуратно вышагивая по сырой траве, молодой князь поймал себя на мысли, что его слишком сильно заботит опрятность вида. Словно слякоть, что мешается под ногами, способна запятнать впечатление о нём самом в глазах возлюбленной его. Стыдливое мальчишеское чувство кольнуло внутри, и тут же он решил не придавать этому большого значения. Решительнее ступая, он добрался до входной двери арендованных боярских хором и уверенно постучал о засов. Открыли не хозяева.

– Отбыли к утренней службе и там и остались, – кланялся прислужник. – Обещали вернуться к полудню.

– Я подожду.

– Желает ли князь войти?

– Нет. Благодарю. Подышу воздухом.

Терпеливо дожидаясь возвращения возлюбленной из монастыря, молодой Дракула слонялся по садовым тропам, густо поросшим ярко-зелёной травой. Средь этих сочных зарослей лишь только местами проступали то белые, то алые розы, словно мерцающие звёзды в небе. Видно было, что за ними ухаживал не садовник, а мягкая женская рука. Они не были острижены, но бережно выполоты и подвязаны к тонким тёмным деревянным прутьям. Отчего-то пытливый ум Влада вернулся мыслями к Милене. Вспоминал он, что на руке её увидел однажды неглубокую царапину. Поспешив оправдаться, она в той встрече присела в реверансе, разъяснив: «Поранилась о шипы роз…» Тут же ему хотелось расцеловать эти руки, сердце трепетало, а лик его искажала мечтательная гримаса, мерещилось: ещё чуть – и разум помутится лишь от одних мыслей о поцелуе с нею. Мгновеньем позже, не без глубоких усилий, Влад прогнал эти состояния, лишь бы совладать с собой.

Вечер близился. Наконец свершилось: Милена с матушкой и отцом вернулись домой. Когда она спустилась к нему в сад, сумерки едва настигли землю. Завидев желанную деву, князь пылко пал перед ней на колени, не откладывая более с признаниями, горячо зашептал, умоляя:

– Прошу вас! Не отрекайтесь от мирской жизни… Разделите её со мной – в жизни супружеской, в венчании пред Господом!

Потрясённая прямым натиском, девушка боязливо отшатнулась от него, точно от огня, но тут же успокоилась, застыв на месте. Едва сдерживая возмущение, она сдавленно молвила:

– Но я не могу… Мой дом – Храм Божий.

– Храм во храме – это семья. Если муж верует в Господа, то он защищён самим Господом. Супруга его венчанная, Богом предназначенная, защищена и Богом, и мужем. Наш брак будет благословен духовно. Моя Милена, вы не нарушите обет, ступив во храм семьи. Мы вместе будем служить Господу, явив семью как священный Грааль.

– О, князь мой! Вы не ведаете, о чём просите… Я не смею… Обет дан. Я невеста Христа…

– Не верю, что наказуемо. Любовь и есть Бог! В вас всё! Но главное, в вас любовь! – Взывая душой о помощи божьей, Влад не отступал, словно непререкаемо ведая, что это юное создание предначертано лишь ему одному свыше. – Милена, моя дорогая, единственная Милена! Мир создан для двоих, вы… именно та! «Уверенно сердце моё, воздающая добром, а не злом, крепость и красота одежда твоя и весело смотришь ты в будущее, выбирая путь свой…» Так не будьте лукавы пред душой своею! Ответьте себе сами: чего же искренне желаете?!

Вдумчиво вглядываясь в выражение её глаз, какие наполнялись подающими надежду мыслями, Влад не упускал шансов биться за неё, чтобы дальше молвить словом библейским. Оттого Милена мгновеньем покрывалась дрожью: ударял изречениями метко в самое святое, самое сокровенное, самое тайное желание. Ей чудилось, что он глядит прямо ей в душу! До чего хорош в речах, но главное – искренен!

– Уста свои открываешь с мудростью и кроткими наставлениями… И цена – выше жемчугов! Не отвергайте руки и сердца, коли чувствуете любовь. Отрекитесь от пострига, но станьте женою добродетельной. Я люблю вас! Будьте супругой моей княжеской, и мы станем едины! Храм семьи во Храме божием лишь с вами. Жена, боящаяся Господа, достойна хвалы… Разумная жена – от Господа. Послана Господом. Послана для меня, словно агнец божий в моей жизни! Я верую в это! После… После долгих лет мученических заточений и битв. Душа моя радуется, когда я вижу вас! С вами мир чувствую в душе, в разуме. В сердце. Мечтаю я жить миром… Семьёй!

– Притчи Соломоновы! – отозвалась взволнованная дева. – Но обет дан!

– Притчи о жене, что послана мужу. Как и он ей. Помощник в богопознании через ближнего. Когда Господь привёл Еву к Адаму, тот сказал: «Вот эта кость от костей моих и плоть от плоти моей. Она будет называться женою, ибо взята от мужа своего. Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей. И будут два – одна плоть. Семья – и есть храм! Нужно лишь венчание!

– Венчание. Таинство, в котором Господь даёт благодать чистого единодушия для жизни в верности друг другу, где одна душа на двоих. Две половины одного целого! Только так я уразумею. Для меня сочетание венчанием – это священный союз. Князь мой, веруете ли вы в то, что я и есть плоть от плоти вашей?! Не признаю я ни единого позыва искушённого. Греховно оно. Лишь супругу своему, наречённому Господом, принадлежать должна женщина, а коли нет его – то Господу! Нет любови чище, чем рассказывают священные писания. Песнь Песней: «Положи мя, яко печать, на сердце твоём…»

– Яко печать, на мышце твоей: зане крепка, яко смерть, любовь! – восторженно подхватил Влад, оттого шаг свой замедлив, с умилением взглянув на любимую, полную тревог и ожиданий. – Я верю! И обещаю, что буду заботиться о жене как о теле своём!

Князь умолк, тонко внимая синим глубоким глазам возлюбленной, которые дрогнули нерешительностью. Мягко скрепив её ладони, он поднёс их к губам, ласково укрыв поцелуем, тихонько прошептал:

– Так поверьте мне!..

С растроганностью дева, готовая к постригу, отыскала в женихе не только образованность высокую, душу чувствительную, но и богобоязненность с глубоким познанием о законах мироздания.

Влад, жадно внимая всем состояниям жестов и молчания, узрел и страхи в ней.

– Что мучит вас? Откройтесь мне?!

– Иное… Мучит. – Милена застыла в нерешительности. Помедлив, в нетвёрдой и едва заметной манере она отшатнулась назад.

Князь тут же отпустил руки её. Обернувшись спиною, точно захлёбываясь собственными тревогами, она съёжилась, не в силах держаться боле гордынею высокого такта, душа её стремилась раскрыться пред любимым в признании. Она прикрыла грудь верхней бархатной накидкой, верно тем пряча озноб от волнения и от холода познаний участи юности Влада. Тут же князь подхватил ткани, бережно помогая ей укутаться.

– Застыла совсем.

Милена молчала.

– Стемнело и, похоже, пора в дом. Но… Прежде чем вы позволите вас проводить… Смею ли я надеяться?! – угрюмо молил влюблённый князь, покуда душою совсем не желал её отпускать.

Дева вновь обернулась к нему, нарочно не слыша тактичной заботы, она, примкнув ближе, решительно молвила, сверкнув бесстрашием в глазах, точно ведая, что прямота пуще солнца просвещает истину, подвергая испытанию подлинность любого чувства:

– Став княгинею, я вступлю в ту пору, когда нужно будет разделить удел княжеский. Но устрашает меня доля наследников. Где отец и мать должны отдать врагу собственное дитя во благо мира княжества! Я не смогу так поступить!

Не рад был, но ожидал Дракула тех сомнений. Перевёл дух.

Держать ответ, какой уготовил давным-давно, всё ж надо было. Не с тем, чтобы усмирить боязнь её. Не терпел сам лукавства и видел: пред нею лгать невозможно. В Милене хваткая наблюдательность дружила с тонкой прозорливостью. Нельзя лгать тем, кого любишь! Да и шибко хорошо ведал князь врага своего, который подобно змее, смерть несущей, выслеживающей яйца птенцов, нещадно творил безбожие.

– Мы были дружны с Мехмедом. Но…

– Что?!

– Султан покончил с обычаем янычар.

– Только не лгите мне! Что, если он передумает?! Может родиться наследник?! Что тогда?!

– Верь мне. Мы были юны и сражались вместе. – Волнение захлестнуло князя, выплеснув все потаённые в глубинах тревоги, явив их наружу перед ликом женским. Её глаза – от них ничего не сокрыть!

– Правда? Но если всё же это случится?

– Пока бьётся моё сердце, я не отдам туркам ничего! Но боле всего меня тревожат чувства ваши! Любите ли вы меня? Ведь если то и есть любовь – Господь на нашей стороне.

Смущённая, она с трудом дышала.

«Как можно совладать с собою?..» – мольбами взывала к небесам, металась, затаив дух в колющем холодом молчании, пока князь Влад не сводил пристальный взор с той, о ком ночами бредил. Не унимался он!

– Мила, если любите, верьте мне!

Нерешительно девушка взглянула на него, встретив ответом отчаяние зелёных пронзительных глаз. Но вмиг всё в них поменялось надеждой. Так же быстро, как одна только мысль захлестнула любовью Милену, а Влад… поймал этот взгляд! Теплом и пробудившейся страстью к жизни зарделось где-то внутри женского тела, отчего руки её дрогнули, во рту пересохло, а сердце, казалось, выскочит из груди. Впервые в жизни она почувствовала зов плоти неистово сильный. Влечение, с каким может сравниться лишь вода, падающая вглубь водопадом. На миг ей почудилось, что в округе нет никого, кроме них, почва плывёт под ногами, отчего становится всё труднее удержаться. Подхватив её в крепкие объятия, Влад ласково повторил:

– Любите ли вы меня, Милена?!

– Да! – сумела горячо шепнуть она в ответ, не желая боле лукавить пред собою и пред ним.

Возвышенной радостью наполнилось сердце его. Не в силах ждать, он накрыл её губы поцелуем, трепетно сжимая хрупкое тело её в объятиях своих.

Совсем не осталось расстояния между ними. Они обнимались долго, обнажая пред друг другом искренность порывов.

– Будь моей женою! – в нерешительной ласке шептал Влад, покрывая её щёки, веки, губы поцелуями, пока юная Милена с жадностью открывала в себе новые, дотоле не изведанные чувства страсти.

Она страшилась гнева божьего. Душа раздором смятений пела нотами высокого долга княжеского, предназначения господнего и истиной любви человеческой. Той самой тёплой любви от прикосновений, которая неизменно влекла к одному – к ложу супружескому.

«Непременно… Да! Но не сейчас…» – приказала себе сама, отстранившись от горячих объятий любимого, но всё так же трепетно глядя ему в глаза.

С трудом найдя в себе волю остановиться, отпуская нежные и горячие объятия, лишь бы усмирить порок плотский и не навлечь позор на любимую, каким осуждает толпа нечестивых дев, поддающихся любовным утехам до венчания, князь молвил:

– Мне пора отпустить вас. Прибуду за ответом.

Ласково подхватив под руку, он подвёл Милену к дому. Напоследок поцеловав руку её, оставил послевкусие нежности касаний, молвил:

– До завтра, моя возлюбленная!

* * *

Ночью Милена не сомкнула глаз, всё раздумывая.

Когда они познакомились, Влад был представлен как сущий воин крестовых походов, мужество его вдохновляло и наводило страх на целые войска, рыцарь и наследник Валахии, перед которым трепетали цари и люди. Милена прониклась дерзким любопытством – разглядеть того, пред кем дрожал мир вокруг. Но увидев внимательный лик князя наяву, она не нашла в нём ничего устрашающего. Пред ней стоял открытый человек, имеющий взор мученика, удивительно тонко чувствующего происходящее, на долю которого выпали недюжинные испытания рабством, пытками, казнями. Надрывный взор, повинный в том, что познал он вкус пролитой крови, глаза, взывающие о покаянии в кровавом прошлом, но вопреки желанию очистить душу пред Господом в нём читался смиренный долг нести крест свой до скончания дней.

– О чём вы мечтаете? – спросила она его тем днём, сбрасывая фразой надменность, переходящую в раздумья.

Ещё давеча Милена полагала, что ответ его станется предрекаемым – от чувства правления высокого и желания власти. Но каково было её смущение ответом: «О мире!». Она почуяла радость в тот момент, прониклась интересом и состраданием.

Каким был его выбор?

«Убей или убьют нас всех!» – твердили в округе.

«Стань лучшим! Получишь милость и поддержку султана!» – нашёптывали с одной стороны, но с другой – требовали верности венгерскому королю. Всё то пела элита при дворе, до титула рвущиеся со времён, когда она была ещё маленькой девчушкой, в том возрасте, что позволял запомнить принятые правила.

«Каков путь?» – мыслила она вновь и вновь в одиночестве у раскрытого окна тёмной комнаты. Дрогнет рука Влада пред одним, взамен покарают других невинных душ. Юная, чистая, непорочная, разумная, она тяготилась мыслями о нём. От бесконечных кровопролитий, должно быть, душа его изнывала, а потому где-то глубоко в очах его она прочла страдание и муки, от которых не было спасения. Лишь в любви… В ней нашёл он то священное пламя избавления – в любви и доверии, желании стать отцом, прожить оставшиеся дни во благо.

Светало. Тёмное небо едва подёрнулось голубой рябью лёгких перистых облаков, а откуда-то с гор потянуло тоненькой струёй кристально чистого прозрачного воздуха. Слегка задремавшая, Милена очнулась от раздумий, погрузивших её в забвенье. Вялое тело покрылось ознобом телесным, не замеченным ранее, от разума, заполненного размышлениями терзающими. Только сейчас, когда так много передумано, она вздохнула спокойствием, завидев раскрывшуюся красоту рассвета, заворожившего взор. Где-то вдали послышалась первая трель соловьиная, а на макушки густых деревьев, покрывающих склоны расступившихся пред долиною гор, опустилась дымка призрачного тумана. Густые краски небесные растаяли, заиграв переливами первых лучей солнца.

В последний раз наглядеться в одиночестве на виды земли родной – уже к вечеру она даст согласие и станет супругою, венчанною князю своему, и позабудет о девичестве, разделив жизнь и удел с мужем любимым. А пока – вдоволь надышаться бы с возвышенным чувством раскрывшейся радости на душе. Не одинока боле, её ждёт половина, Богом вверенная.

На следующий день Милена дала согласие, получив благословение родителей и духовенства.

Венчание назначили тут же, в маленьком храме при дворе князя Молдовей Алексэндрела, чей отец был братом родным матери Влада, княгини Василики. Торжество играть было решено следующим месяцем после поста, в пору светлых празднований священных.

* * *

Коротая дни помолвки, влюблённые встречались всякий раз, как Влад был волен в личном времени. Вместе они наслаждались чтением книг, прогулками в саду, тёмными вечерами наблюдали звёзды в небе, две из которых, верно, падали с небес, устремляясь ближе к горам земным. Милена смиренно приняла участь свою – стать опорой во всём возлюбленному князю, уверовав в предназначение великой свершившейся любви, пред которой беспомощна даже сама смерть. Зачитываясь библейскими песнопеньями, влюблённые мыслить забыли о жизни в неведении друг о друге. Любовь вечная. Более ничего не властно в мире. Ничто не спасает душу человеческую, как сама любовь, которая и есть Бог.

– Это персидская поэзия, – ласково шепнул Влад, наблюдая за ликом любимой. Взор её вдруг наполнился светлыми слезами, которые она неуклюже пыталась скрыть, часто прикрывая веки.

– Невероятно! Эти стихи… Они потрясают! Великолепный слог и смысл каков!

– Позволь, я прочту их полностью для моей возлюбленной: поэт Мавлана́ Джалал ад-Ди́н Мухамма́д Руми́.

– Я тронута до глубины души… Всё, о чём твердит Песнь Песней, в малой рифме!

– Может стать клятвой…

– Давай возьмём его для венчания?!

С умилением преклонившись пред Миленою, князь одарил поцелуями руки её.

– Великолепно!

– Кем же была любимая этого философа?!

– Право, ведать, кем она была, любопытно. Но мы уж не узнаем этого. Важнее познать самих себя. Знать, кто мы, – молвил Влад, провожая возлюбленную присесть на широкое кресло большой читальной комнаты. – Хочу познакомить тебя с родом своим.

Он развернул на массивном дубовом столе старинный свёрток, потемневший от времени. Но рисунки его сохранили яркие очертания родословного древа, явив предков – правителей.

– Это мой дедушка, Господарь Мирча чел Бэтрын, он добился процветания Валахии и укрепил христианство… А вот прадед из рода правителей Басарабов, его звали Раду. – Влад умолк на миг, понуро осунувшись, словно окутало его забвение, в котором безвольно водил он перстом по холсту. Мягкие черты лица его вдруг обострились, уголки губ узкой нитью потянулись вниз, а взор застыл. – В его честь назван мой младший брат.

– Где он сейчас?

– Нас отдали вместе туркам. Он среди янычар… Султан оставил его.

– Для чего?

– Для поверки моей.

– Поверки?

– Чтоб оставить Валахию в своей власти. Не венгерскому королю…

– Что будет с ним, если случится переворот?

– Нельзя это допустить, коль вернусь к власти – того не будет.

– Раду заберёшь?

– Не знаю. – Князь вновь отвердел взором своим, так, словно умалчивал о тяготах душевных.

– А если ты станешь не угоден и султан пожелает сделать наследником твоего брата?

– Если Раду вернут – приму его, как подобает принять наследника законного. Мы Басарабы, потомки Токтемира. Он был ханом половецким. – Влад обвёл пальцем верховную часть вьющейся нити родственных уз на разостланном поверх изображении, добавив: – Мы будем править вместе. Как мой дядя и отец Алексэндрела.

– А позволит это султан, если пожелает его оставить на Валахии?

– Я не отдам то, что принадлежит нам, туркам. И не им это решать. Мы будем договариваться.

Милена взглянула на него богобоязненно и одновременно восхищённо, промолчав в ответ, устремилась за жестом возлюбленного, указывающего на новый виток рода, изображённого на полотнище.

– Мой отец. Влад Дракул Второй – от него я унаследовал прозвище. Его не стало, когда я служил султану.

– Что случилось с ним?

– Это мне предстоит выяснить, когда вернусь в Тырговиште. Он и Мирча, мой старший брат и наследник, они умерли в один день.

– В один день?! – С содроганием Милена услышала в признаниях жениха потаённый смысл. «Убиенные», – крутился в её душе ужас, отразившийся на лице. – Боже, Влад!

– Я прознаю всё. До самых сокрытых тайн. И если они были погребены не с почестями… Велю исправить. Но прежде…

– Что?!

– Прежде мы должны пожениться. Здесь я обрёл покой. – Влад мягко положил ладонь на грудь свою, поклонившись пред невестою. – Благодаря тебе.

– Не уворачивайся от ответа! – Желанный флирт отразился улыбкою на свежем лице юной невесты.

– Я должен защитить тебя и княжество. Но прежде хочу, чтобы вы, моя возлюбленная Мила, стали моею женою!

Мгновеньем позже он сжал невесту в крепких объятиях, ненароком покалывая ей нежную шею едва отросшей бородой. Задыхаясь в вожделенном жесте, робкая Милена закрыла глаза, закатившись счастливым смехом. Но вдруг резко оба замолчали… Дрожащая, она замерла подле него, разрумянилась, смутилась и слегка подалась всем существом своим в объятия его. Влад начал страстные поцелуи… Жар овладел их телами, закружив неистовой лаской прикосновений. Милена едва не потеряла сознание, на мгновение обмякла в его руках. Подхватив хрупкое и нежное создание, Влад уложил её на кушетку, продолжая трепетные касанья.

Но внезапно одумавшись целомудрием невинности, стыда и греховного порока, неловким любовным запретом Милена остановила князя. Продолжая проникновенно глядеть друг другу в глаза, горячо дыша, влюблённые молчали. Чувством долга и смирения, не произнеся ни единого слова, кроткая невеста удержала пыл, а князь Влад – укротил собственный порыв, поняв возлюбленную без слов. Краснея, извиняясь, точно нашкодивший ребёнок, он поднял любимую, бережно придерживая её за руки, ласково поправил оборки юбки.

– Я никогда не сделаю ничего, что может быть против доброй воли или причинить боль, или опорочить твоё имя, потому что люблю тебя…

Стыдливый багрянец украсил щёки невесты, когда она, едва дыша, нашла в себе силы ответить:

– Благодарю, мой Влад, что остановились. Жду брачной ночи. Теперь без страха, но с любовью… – молвила она и исчезла с глаз прочь.

Взволнованный, горячо влюблённый молодой князь не мог найти себе места от счастья! Схватившись за голову, воспрявший и возбуждённый, он выбежал в сад, вдохнул глоток свежего воздуха и бесцельно мерил шагами его цветущие окраины ещё некоторое время, внимая импульсам тела и беспрестанно молясь, и сияя блаженной улыбкой.

* * *

Ночь накануне венчания Милена не сомкнула глаз, всё думая о неистовой силе, с какой тянуло к Владу. Вспоминала взор его. Огромные зелёные проникновенные глаза, в которых сочились бедствия пережитых мучений турецкого порабощения и битв. Но лик его преображался в миг, когда он видел её. Порой отчаянно краснея, неловко сдерживая порывы страсти своей, но оттого ещё более хмелел и лицо его разглаживалось счастьем, глаза светились любовью, и он становился совершенно другим.

Следующим днём они обвенчались…