Читать книгу Дар Демиурга. Поэзия Игоря Царева. Уроки лирики - Любовь Сушко - Страница 3

Как это было

И тогда появился Моцарт Дар Демиурга

Сейчас, накануне Дня рождения Демиурга хочу оставить записки о том, как создавались размышления о его творчестве в 2012—2016 году, сравнительный анализ, анализ одного стихотворения, да все, что было написано о Игоре Цареве за это время.

Как это делалось, мне не очень ведомо и понятно, но могу сказать одно, вряд ли с каким-то другим поэтом такое повторить, возможно, самым талантливым, гениальным, но для этого должны возникнуть еще какие-то предпосылки, веские основания.

Нет, конечно, о тех, кого люблю, понимаю, кто созвучен мне лично написать можно и одну статью, и две и даже три. Чему-то нас на филологическом все-таки учили в свое время. Но писать постоянно, находя все новые и новые темы, совпадения, неповторимые черты – вряд ли получится за все золото и богатства мира, увы и ах.

Конечно, я была подготовлена к этому – 5 университетских лет, первые два года из которых мы занимались анализом поэтического текста поэтов серебряного века с гениальным филологом А.Б.Мордвиновым. Он не столько своими научными трудами занимался, сколько собирал вечерами тех, кого считал талантливыми и делился тем, что знал и любил сам. Кстати, меня не считал, скорее он хотел из условной цветочницы сделать леди, вернее, филологиню и прилагал для этого невероятное количество сил, талант Пигмалиона у него тоже не отнять, и это был спортивный интерес, получится или нет.

Он не очень любил А. Блока, но его любила я, и за эти годы проанализировал все его творчество и кстати, удивился, когда «Снежная маска», поддалась анализу, и тайну цикла нам удалось раскрыть. И его анализ первого стихотворения цикла «На поле Куликовом» просто уникален, это прорыв в литературоведении.

Потом были какие-то совершенно мистические вещи, связанные с М. Булгаковым, уже после окончания университета, но это отдельная тема для разговора. Был еще и годичный курс поэзии серебряного века с моим научным руководителем О.В.Мирошниковой, -человеком дотошным и очень требовательным, которая не терпела легкомыслия, и распахнула перед нами всю картину этого отрезка литературной жизни. От конкретного мы перешли к общему и увидели целостную картину. И ведь еще одно совпадение, именно в 1985 году появился термин «возвращенная литература» с большим зеленым томом Н. Гумилева- мистика- нам вернули весь серебряный век.

Был сайт Стихи ру, который я посещала сначала значительно реже, чем любимую Прозу и все-таки оттуда не уходила окончательно. Были «Вечерние стихи», ведь этого цикла передач при другом раскладе могло и не быть. И именно И. Настенко – режиссер от бога, удерживал наше внимание, и все держал на своих плечах. Я оставалась там, потому что все остальные передачи о поэзии были в загоне каком-то страшном, а эта жила каждую среду выходя в эфир.

И мы, на фоне хоккейных матчей с фееричным Раймо Сумманеном, а если они играли дома, я как раз в это время была на Арене, как-то продержались до явления там Игоря Царева, этого тоже могло не случиться для меня лично.

А вот потом, когда он там появился в первый раз с «Тоболом», точно помню, тогда все было предрешено. До этого у меня была задача вытащить на программу из Самары Михаила Анищенко, с ним мы познакомились чуть раньше, просто сам бог велел, чтобы его увидели и услышали и все остальные. Но тут случился переворот в моем сознании сразу… Как там говорила Татьяна Ларина

– Это он!!! Поэт 21 века.

Что конечно, почти сразу подкупило – это история любви к одной единственной женщине. История реальная, которая происходит у нас на глазах. Никогда не слышала и не писала о счастливом в личной жизни поэте.. О поэте настолько внимательном не только к тому, что о нем говорится, но и к словам о тех, кто ему дорог, кто входит в его узкий круг. Много ли у нас талантливых людей, которым чувство зависти вообще не присуще, вот совсем никак?

Все мы немного Сальери в той или иной степени, и есть избранные, те, в ком Сальери нет вообще, ни капли. Потому они особенные, прекрасные, такие притягательные вопреки всему.

Н. Гумилев признался при встрече с Блоком, что тот ему все время мешал, что все женщины поэта были влюблены в Блока, тот ответил задумчиво, что ему тоже мешал Пушкин. Мешал ли кто-то Пушкину? Вряд ли. Вот точно так же никто не мешал, да и не мог мешать И. Цареву. Это уникальное качество, когда достижения других поэта радуют больше, чем его собственные. Не потому ли и Бродского, и поэтов серебряного века он знал и любил без вот этой чудовищной зависти. Для него они были органичны – это то звездное небо, где есть и его звезда рядом с остальными, и смешно думать о том, кто там ярче светит, а кто наоборот – это единое полотно, только все вместе они способны сознать неповторимый рисунок на черном небе.

Правда, это я поняла значительно позднее, уже когда все творчество было перед глазами. И смешно было упрекать Игоря за то, что вдруг проступил в тексте Высоцкий или Северянин или Незнакомка Блока вдруг появилась. А ведь за это больше всего хватались те, кто хотел хоть как-то срезать, постоять рядом, показать, что они тоже что-то там понимают.

Господа критиканы, вам не понять той незримой связи, которая была у него с этими поэтами, просто знаний и мозгов не хватит, но Сальери-то живет и дышит в вашем темном теле, он никак не может успокоиться.

Было совершенно понятно, что все мы будем жить долго и счастливо в творчестве. Уход Игоря был ударом грома среди ясного неба, для меня он сравним только с уходом папы – и тогда я понимала, что время не лечит, что это не пройдет, что пустоту никто не заполнит. Но в данном случае оставалась наша любимая поэзия и возможность продолжить диалог, и не просто продолжить, но и как-то глубже вникнуть на все взглянуть.

Статья о Незнакомке Блока была пробным камнем, ведь это сегодня я все знаю и чувствую, тогда начинался путь в лабиринте, и уж если А. Блок нас с Игорем выведет, то остальным и сам бог велел. И Александр Борисович Мордвинов, не перешагнувший в наш век, увы, он ушел в 1999 году, все время помогал, его лекции, его фееричные открытия, его многолетняя работа со мной в данном случае просто толкнули вперед, приоткрыли многие тайны.

Ну а потом любимая Ахматова, не очень любимая М. Цветаева, Б. Пастернак, которого он любил и знал так, как никто другой, конечно, Мандельштам, которого он написал самым первым – статья была великолепная просто, когда началась у нас возвращенная литература. Они все были вместе и рядом. Только И. Северянина я писала без него, не помню, чтобы мы его вообще касались, но здесь уже многое было пройдено, и помогал сам Игорь Царев, его отношение к И. Северянину уникально..

Все время думаю, если бы Александр Борисович был жив, как бы он написал обо всем этом сам. Но, увы, сослагательного наклонения быть не может, у нас есть то, что есть.

И самое главное событие того времени – Михей Студеный привел меня в те дни к Ирине Борисовне Царевой – вы можете себе такое представить? Я до сих пор не очень. И наша с ней работа над книгами – посмотрите на «Любя и веря вопреки», которая выросла из небольшого, хотя и очень красивого сборника «Соль мажор». Я уж не говорю об «Ангеле из Чертанова» – книге их жизни, которую, естественно никто кроме нее написать не мог. И она это сделала в невероятно короткие сроки и просто великолепно… Кто еще мог прочитать все, что писалось, внести свои коррективы, присылать главы воспоминаний, вывести из лабиринта, если вдруг начинала я там блуждать. В этом тоже было чудесное совпадение, дар Мастера, нам, без него оставшимся.

Когда статей была дюжина, возник М. Булгаков, и не столько в текстах самого Игоря, сколько в истории любви, все время возникала строчка «Я ухожу, но я вернусь». Мне и к Булгакову и к их личной жизни подступать было очень тяжело.

Но как-то активизировались некоторые дамы, уверявшие, что был роман, что не все так хорошо, как кажется, и когда Ирина дала согласие на эту часть статей и более того, прислала великолепные фото из личного архива. Я набрала побольше воздуха в легкие и начала писать. Надо было как-то остановить число «любимых женщин», которые неизменно появляются, когда поэт ушел и сам ничего сказать не может.

Мы можем выдумывать себе все, что угодно. Приписывать романы с кем угодно, даже если поэт просто был любезен и вежлив, а потом, после ухода не сможет ничего ответить, но ведь нас всех волнует то, что было на самом деле.

И опять же в стихотворении А. Блока « В ресторане», где он запечатлел страсть мгновенную и даже не приблизился к девушке, она писала потом о ночах страсти, о романах, уверяла всех, что это было и длилось, ну фантазии то наши безграничны, а бумага все стерпит.

В данном случае ни единой строчкой И. Царев не изменил своей Ирине, но хочется ли всем так считать? Увы… А вот когда мы перешли этот Рубикон и постарались расставить все по своим местам, тогда осталась самая тяжелая часть для самого светлого поэта, под общим заголовком «Я сын страны, которой больше нет». В свое время был разрушен серебряный век до основания, Игорь Царев вместе со всеми нами пережил другой Апокалипсис особенно остро.. И о том свидетельствует не только стихотворение с таким названием, но и более глубокие и тяжелые вещи. И все это нам всем прекрасно понятно, мы же жили где-то поблизости и живем, но талант просто разного уровня и мощь переживаний его особенно очевидна.

Наверное для того, чтобы как-то уменьшить тяжесть того, что появилось в анализе этого периода, Ирина достала и прислала и потом опубликовала «Зеленые стихи» – самые ранние, самые первые, которые без ее усилий бы не увидели свет и остались бы где-то в папках. И как Фауст в свое время, мы вернулись к началу, к первому дню творения. И появился и новый Грин, и капитан Летучего Голландца – такой обаятельный и такой бесстрашный, и много открытий чудных еще. И вот уже снова живой голос звучит, оттуда, с небес

Игорь Царев

Весь цикл у меня назывался все эти годы «Ушедший в вечность». Я понимала, что это рабочее название, что должно быть что-то еще. И когда я читала и правила все, что было написано и оказалось теперь уже в одном файле, все чаще появлялось слово Дар в стихах и рецензиях Игоря, я понимала, что это и синоним слова талант, и оно созвучно и глаголу дарить, то, что поэт оставил всем нам сегодня. А потом возникло определение о демиургах, насколько иначе толковал и понимал его сам Игорь и настаивал на своем определении

ДЕМИУРГ (греч. demiurgos – мастер, ремесленник), в античной философии (у Платона) персонифицированное непосредственно-творческое начало мироздания, создающее космос из материи сообразно с вечным образцом; впоследствии отождествлялся с логосом, умом (нусом).

Если опираться на это энциклопедическое определение, то составляющая из ремесленника во мне вне сомнения присутствует. А вот с творческим космическим началом – это уже вопрос спорный. Не мне судить. Но хотелось бы верить, что ОНО во мне есть:)

Игорь Царев 27.03.2003 13:37

И в стихотворении, которое у меня в резюме все эти годы висит «Есть демиурги языка» ведь все это есть, именно оттуда строчка и про дар «Кто ниспослал им этот дар?» И все мгновенно встало на свои места Дар Демиурга, как и Ангел из Чертанова – оно знаковое, оно очень точное, и никакое другое в данный момент тут не годится.

Этот этап работы получил логическое завершение, но разве можно просто так остановиться, пока мы живы? Да и позволят ли нам наши любимые люди?

Ирина все время говорит не просто о хороших поэтах, а о поэтах созвучных Игорю. И мы идем на новый круг – найти именно таких поэтов, тех, кто близок по мироощущению и поэтике. С одной стороны, это круг людей, которых Игорь «связал с собой» при жизни. Но не всем так повезло, некоторые появляются только сегодня. И опять же они появляются в каких-то невероятных ситуациях, местах, где мы не могли бы встретиться, а встретились. И сразу же осеняет «Это он».

И остается только сожалеть о том, что не сам Игорь читает, продвигает их, ждет новой встречи, радуется их успехам больше, чем своим собственным. Но думаю, что он в контакте со всеми с нами и делает это там, в небесах. Иначе бы мы не были связаны с ним световыми нитями, не писали бы так внезапно, и занялись какими-то другими делами.

Ситуация совершенно уникальная сложилась в данном случае, не просите повторить, ничего подобного больше не случится, я знаю точно..

Но наша жизнь пока продолжается, и значит, еще что-то сделать мы вместе с Демиургом сможем, верю и надеюсь. И понимаю, какая это радость, то, что 11 ноября он появился на свет, и будет жить, пока все мы живы… Да и потом тоже. Жизнь поэта только начинается после его ухода. – точнее и не скажешь.

П.С

А мое личное пожелание каждому талантливому, гениальному поэту, обрести свою Санта-Ирину обязательно, без нее вам туго придется и в жизни и потом… Ну а бездарности, как известно пробьются сами