Читать книгу Мистический лабиринт. Лирика и мистика - Любовь Сушко - Страница 32

Пролог

Я часть той силы, той ли, я не знаю,

Но в пропасти исчезнувших минут,

Как шахматист, фигурками играю,

Ко мне на бал опять они придут.

И Мастера из бездны извлекая,

И увлекая вас в кошмар миров,

Я вижу, эта женщина нагая,

Как Саломея, среди их пиров.

Ну что ж, начнем, вам никуда

не деться.

История, испитая до дна,

Осталось только на балу раздеться,

И что там будет? Мир лишится сна.

1

А на балу, где в суете теснятся,

Не оставляя на душе следы,

Лишь эти тени, пусть тебе приснятся

К рассвету Патриаршие пруды.

Там эти двое спорят, забывая,

Течение времен, опять о нем.

Профессор иностранный возникает,

И мир наивный, так терзает он.

Не все пути в тумане различимы,

Опять ему лишиться головы,

А это просто жизнь несется мимо,

Совсем забыв про правила игры.

2

О, это миг, Пилат, к нему приводят

Иешуа, и вечность, словно миг.

И там Иуда под балконом бродит —

Задумался о выгодах своих.

И жизнь течет, ее пустые звенья

Отброшены, как нам ненужный хлам,

Останутся мгновенья озаренья,

И тень металась по его следам.

И там, во тьме, все гибельно и свято,

Растаяли над бездною следы,

Распятие, уносится куда-то

Усталый призрак яростной беды.

3.

Из бездны поднимаясь, Маргарита

Давно забыла генеральский дом.

Там зеркало старинное разбито,

И бесами весь мир заполонен.

Зачем они нагрянули в столицу?

Умножить зло, добро нам подарить?

Во тьме ночной отчаянные лица,

А Воланд среди звезд ночных парит.

Царь Ирод спит, там Саломея кружит

В бесстыжих снах, Креститель обречен.

И странный мир расширен или сужен,

Но в музыке Шопена гибнет он.

4.

Проснулась в этот горький миг столица,

И сотни лиц в тумане различив,

Метался Мастер, где ему укрыться,

Когда поэт, слагающий стихи,

Поведал о явлении героя,

Которого ему не пережить.

И там, во тьме, сирена, грозно воя,

Меняет мир на эти миражи.

Там Маргарита – облако тумана,

Там Берлиоз – подобие огня,

И значит ясно – поздно или рано

Дотянет он до рокового дня.

5

Пилат спасен, Пилату легче станет,

И где-то там, у дикой высоты,

Его Марго в последний раз помянет,

Подарит миру желтые цветы.

А между тем в столице все сто-лицы,

Все кувырком в тумане и огне,

И где-то могут бесы воплотиться,

И бродят тени снова по земле.

Роман переписать, поставить точку,

Остановиться снова у черты,

И точно знать, что все это цветочки,

Те желтые, внезапные цветы.

6.

Мир канет в омут страсти и растает

Распятье, Саломея, Иоанн,

И пусть тогда к нам Абадонна грянет-

Невинен, как дитя, как ураган.

Он будет страшен нынче на закате,

И в суете несбывшихся утрат

О чем ты думал? Только об утрате,

Но здесь никто ни в чем не виноват.

Листая дни, уходят прочь сомненья,

Поэты у огня молчат в тиши,

И остается блажь стихотворенья,

Для Дьяволом оставленной души.

7.

И тополиный пух летел куда-то,

Туда, в туман, и не хватало сил,

Узнав свои последние утраты,

Тебе Бояном быть, но нет Руси,

Есть только миг сознанья и сомненья,

Когда в пылу сгорающих поэм

Останется строка стихотворенья,

И улыбнется пустоте поэт.

Их Мастер не любил, я это знаю,

Но Воланд молча слушает стихи,

Гроза, глаза и жизнь замрет у края,

И нам простятся все его грехи.

8.

Бал мертвецов, где отравитель каждый

Готов ей рассказать об этом дне.

И знаю я, она придет однажды,

И черный всадник на гнедом коне

За ними и за нами ли, не ясно,

Романа сон, печали миражи,

Все это и жестоко и напрасно,

Вернет в реальность и поможет жить.

И в зеркале мелькающий Иуда,

Мне бросит деньги и уйдет во тьму,

И жду суда – прозрения и чуда,

Но я одна, и я пришла к нему.

9.

И будут все исчислены потери,

Мы все в огне услышим голоса.

И только там весенние капели

Нас оживят с тобой на полчаса.

Чтоб снова эту рукопись спасая,

И забывая новый скорбный путь,

Могла пройти в пустыне я у края,

И встретить Маргариту и задуть

Свечу, и чтобы не было пожара,

В огне внезапном, рукопись спалив,

Я вижу, как они выходят, с жаром,

Все повторяя словеса свои.

10.

Мир у черты, он за чертой последней,

Там нет любви, и больше нет огня,

Но забывая и печаль и бредни,

В глухой ночи он ждет еще меня,

Там Мастер с генералом спорят где-то,

И в зеркало суровый век глядит,

И только там, в преддверии рассвета,

Пугают Командоровы шаги.

Судьба наивна часто, но крылата,

Пусть рукопись она опять спасла,

И это все награда и расплата

За мир, за миг, за все мои дела.

11

Придет любовь и к Мастеру, и к Музе,

Их снова встретит радостно Арбат,

И в этот век, и в этом их союзе

Коварный век не будет виноват.

И пусть опять тот эпос повторится,

Ведь снова Воланд шахматы достал,

Нам остается в этот мир влюбиться,

И жить, паря. Он так стихи читал,

Забыв о том, что грешно и что свято,

Смотрел в ее зеленые глаза,

Она прекрасна, и она крылата,

И нет пути, о, Мастер мой, назад.

12.

А в зеркале старинном только тени,

Герои ненаписанных поэм.

И мы сегодня остаемся с теми,

Кто не отравлен временем измен.

И снова с нами вечные герои,

С небес взирает яростно Пилат,

Он истину в томлении откроет,

Но Мастер наш ни в чем не виноват.

Иная даль, забытая стихия,

Усядемся спокойно у огня,

И пусть моя несчастная Россия

Вдруг станет новой Русью для меня.

13.

А там живут и духи и Бояны,

И сколько Домовым еще рыдать?

Пока бродить нам всем в ее туманах,

Заглядывая в синие глаза

Усталых чародеек на закате.

Горит огонь последнего костра,

И знаю нам и сил и воли хватит

Всем доказать, что Воланд был не прав.

Не глыба мрака, а хранитель света

Вернется в мир, потерянный давно..

И вот тогда польется песня эта,

От медовухи дерзкий и хмельной.

Он запоет, о том, что потеряли,

И снова в диких муках обрели,

И все-таки мы все там устояли,

И Русь, и дух мы сохранить смогли…