Читать книгу Мистический лабиринт. Лирика и мистика - Любовь Сушко - Страница 48
Мажорная океанность или Летопись профессора В
ОглавлениеПролог
Обычно поэтические сборники рождаются долго и мучительно. Но так бывает не всегда. Могу точно сказать, что этот сборник рождался быстро, есть точные даты его написания – сентябрь – февраль. Погода в плену то листопада, то снегопада, когда появляются внезапно свитки таинственного профессора В, да – да, того самого, у которого был облик Валентина Гафта, игравшего его в знаменитом фильме.
Что в этих свитках? Ирония, снег, свет, боль, ненависть, мудрость. Там есть все, оставалось только внимать, и как-то отвечать таинственному профессору, который был всегда, и которого не было в этой реальности.
1. Свидание на берегу океана. Мажорная океанность
Что это было? Свидание на берегу океана,
иностранный профессор, рыжий переводчик, осень золотая
Мелодия осени этой бесстрастна,
Немного печальна и очень нежна.
Судьба приготовит отчаянно праздник,
И вдруг океана нахлынет волна…
Откуда в безбрежности столько надежды?
И ждет в тишине меня радость и свет,
И там, на брегу кто-то в белых одеждах,
О, мой иностранный профессор, поэт.
В иронии скрыта какая-то сила,
В безмолвии слышится легкая грусть,
Мелодия осени этой красивой
Над бездной воды пролетавшая пусть
Волнует и нежит, и стонет и манит,
Есть мир, переполненный вечной тоской.
Меня этот призрак надежды обманет,
Когда океан увлечет за собой.
Но что это будет? Внезапность сближенья,
И только в тиши, в пустоте у огня
Деревья свои не отбросили тени,
А люди отбросили робость, кляня,
И тьму, и покой, и какие-то силы,
Которые больше не властны во тьме,
Мелодия осени этой бессильна
И бессострадательна, холод во мне
Мартышкой отчаянно хочет прорваться,
Туда, где у ног присмирел океан.
И где иностранный профессор сдаваться
Не станет на милость отчаянных дам.
– Мне с ним переспать? —говорит Маргарита.
– Об этом не стоит, о пани, мечтать.
Бурлит океан и рокочет сердито,
Слепит, но не греет нас солнце опять
2.
Это только сон, который повторится… 12сентября
Иностранному профессору В.
Во сне бреду по брегу океана
Куда-то в неизведанную даль.
А кто со мной? Профессор иностранный,
Он дарит радость и крадет печаль.
Я переводчик – дух переводила.
И оставалась где-то у черты.
В тумане снов была такая сила,
Такая высь. У этой высоты
Со мною Бегемот, ну как обычно.
Он шутит, а ему бы не тупить..
В интриге снов все стало непривычно —
Мажорность иль минорность, не забыть.
Стихия сна, он гений иль повеса,
Откуда знать, раз Азазел* молчит,
И только иностранный мой профессор
Еще о чем-то тайном говорит…
Переводить, но я не понимаю.
А океан так дышит тяжело.
Бутылка с текстом в пропасть уплывает,
Как жить и как любить всему назло?
Пора бы просыпаться, океанность
В реальности преследует, шутя.
И Бегемот, и штрих картины «Странность»,
Мельканье стран, костёлов, и нельзя
Забыть и помнить это, понимаю,
И ухожу, у ног шипит Иртыш.
Душа, как чайка, над водой взлетает.
Ворчанье шефа: «Что ты снова спишь?..»
В остатках сна по брегу океана
Еще бреду в неведомую даль.
А кто со мной? Профессор иностранный,
Он дарит радость и крадет печаль.
* Азазел – так иногда называют этого демона в восточных сказаниях, может быть по аналогии с Люцифером, он там значительно крупнее и могущественнее, чем в романе века
3. Еще один сон о королеве Анне 13 пятница
Римский папа Николай II писал ей: «Слух о ваших добродетелях, восхитительная дева, дошел до наших ушей. И с великою радостью слышим мы, что вы выполняете свои обязанности в этом очень христианском государстве с похвальным рвением и замечательным умом».
Князь Ярослав вздыхает обреченно,
Здесь все не так, и даже не Гаральд,
С его Елизаветой обрученный,
Герой героев, а какой-то франк.
Да говорят, что он, но все пустое,
И в мире галлов хочет править он,
Посол его внимания удостоен,
И над Софией замолкает звон….
Что станет с Анной, этого не знает
И Велес сам, но слово князь дает.
И так легко в безбрежность улетает,
Туда, где пир иль битва круглый год.
Король молчит, ему союз милее,
Чем ложе, а вассалы много пьют,
Но все спокойней Анна и смелее,
Она средь галлов будет править тут.
Старик все время уходил куда-то,
И снился в пустоте ночей отец.
Холодный замок мрачен в час заката,
С кем воевать, кто получил венец?
Все решено, и этим странным миром
По воле Ярослава править ей.
И скальда-гостя сладостная лира
Поведает о смерти королей. ъ
Гаральд убит, она его любила,
Не меньше чем сестра, и галл сердит.
И усмехнувшись, плечи распрямила
И прошептала: – Там Гаральд убит.
А здесь за пиром пир. Потом во мраке,
Пустой дворец, холодная постель,
Слаб Изяслав, повержен брат, и в драме
Вдруг побеждает дерзкий чародей.
И значит в Киев тоже не вернуться,
И в целом мире навсегда одна
Устало смотрит как пируют, бьются
Ее вассалы – русская княжна…
И только скальда голос хрипловатый
Напомнит о герое всех времен.
Гаральд идет в Вальхаллу на закате,
Отвергший Анну, как прекрасен он.
Король ее, умерший на соломе,
Не будет сниться, ей ведь жить и жить…
И только Киев обреченно вспомнит,
Он так далек, он в памяти дрожит.
И может быть когда-нибудь однажды
Она туда из Франции шагнет.
И о Париже всем своим расскажет,
И снова в бесконечность упорхнет…
4. Тринадцатое, пятница и кот.
Свитки профессора В
Тринадцатое, пятница и кот
Чернее ночи, заступает путь.
Куда меня профессор уведет,
Мне скажет ли об этом кто-нибудь?
Булгаковская тьма настигнет нас,
