Читать книгу Чурила и Соловей Разбойник. Волшебные хроники - Любовь Сушко - Страница 48

А между тем жизнь в царстве у Гороха текла своим чередом. Правда, Дунай был женат, хотя особой разницы между прошлым и настоящим он не чувствовал. Жена же его старалась все сама устроить и как-то изменить в этом мире. Она не была за мужем и полагаться на него не могла, но кажется, Настасью такое положение дел не смущало вовсе.

От служанок она узнала о том, что царевна всегда была влюблена в ее мужа, и спала и видела его своим мужем. Царь Горох тоже склонялся к такому повороту, и только она разрушила все их надежды. Это молодую жену встревожило, она и так находилась в чужом мире, а тут еще соперница, да в лице царевны. Она решила завести с мужем разговор, как только он оказался рядом.

– Я вот думаю, что надо мне с царевной познакомиться и может быть подружиться, – вслух размышляла она, как только Дунай переступил порог дома и уселся за стол.

– Зачем тебе это? – удивленно спросил воин. Он привык ее не замечать, и не думал, что она на подобное может решиться,

Она и так долго молчала, словно приглядывалась и прислушивалась ко всему, что там творилось, а вот теперь зато выдала.

– Я должна знать, что она замышляет, и держать ее вблизи лучше, чем вдалеке, – заявила та.

Дунай должен был убедиться, что она не так глупа, как кажется, но порадовало ли это его или огорчило, сказать трудно. Хотя помня упрямство Василисы, и убедившись, что запретный плод сладок вдвойне, он противиться не стал, понимая, что так будет только хуже. Пусть она сама все решает, потом его меньше попрекать будет. И все-таки он устыдился своей беспечности, почти равнодушия к ней и ее тревогам и бросил:

– Будь осторожнее, там и волк с котом ее делят, и все духи встанут на ее сторону, если что, они с ней с рождения носятся, а ты тут чужая, о том забывать не стоит.

На том разговор их и оборвался так же внезапно, как и начался.

№№№№№№№

Настасья приблизилась к царевне, сначала издалека наблюдала, но ничего подозрительного заметить не могла. То ли царевна так хорошо все скрывала, то ли эти девицы ей просто нагло наврали. Василиса не высказывала к ее мужу никаких симпатий. Он был только одним из всех, и дышала она при его появлении ровно. Такого любящая жена не могла бы не заметить. Она решила все сказать Дунаю и посмотреть, что он на это ответит.

– Ты не поверишь, но ты ей не нужен. Я не шучу, я смотрела за ней, ничего не волнует ее и не тревожит, когда ты рядом.

Слова такие удивили Дуная еще сильнее, чем пылкое объяснение в любви и утверждение, что царевна без него не может жить.

Ответ же его должен был удивить Настасью.

– Значит это не Василиса, – отрезал тот, – ни я, ни слуги верные заблуждаться все вместе не могли. Я верю тебе, но можно сказать только одно – царевну подменили. С нами здесь не Василиса, а кто-то скрывается под ее личиной.

Да, в мире случаются неожиданности, такого она точно не ожидала.

А что удивительного, их долго не было тут, Дунай старался не приковывать внимания к царевне, избегал сталкиваться с ней после возвращения, потому что чувствовал свою вину, предателем себя ощущал, и конечно, он мог пропустить что-то важное, что не укроется от взгляда влюбленной женщины, которая борется за своего мужа. От Василисы же ожидать можно было чего угодно, узнав о том, что он возвращается женатым, она спокойно могла наколдовать или заставить это сделать кого-то другого и исчезнуть, какую-нибудь русалку оставив на время вместо себя, пока ее душевные раны не затянутся.

Так распевал Дуная, решив, что в чистом поле он остался один. Но верная жена слышала эту песню, и ей стало до слез обидно, получалось, что она оказалась только прикрытием. Дунай увидел грозного соперника и теперь решил уйти с пути царевны, понимая, что победить Чурилу не сможет, а она только помогла ему выйти сухим из воды в этом поединке.

Интересно, давно ли он все это решил, вот сейчас или как только в их жизни появился Чурила, решил пожертвовать своими чувствами ради этого спесивого бога?

Но как бы там не было для молодой жены, еще недавно уверенной, что любит Дунай только ее и никого больше, все это было и обидно, и досадно, а самое страшное, что ничего с этим поделать она не могла, а мириться не желала.