Читать книгу Шарм серебряного века. Филологиня - Любовь Сушко - Страница 28

Из воспоминаний об Александре Блоке Нины Берберовой

в последние дни своей жизни заглянувшей в нашу страну

Он был холоднее льда,

но как мы его любили,

Печален и тих всегда,

но бури сильнее выли,

Когда по Невскому шел,

не глядя в чужие лица,

То славы его ореол,

в любой темноте светился.

И это не образ, нет,

так было, я это знаю,

И тот несравненный свет

в душе до сих пор сияет.

И даже чужой Париж

затмить ее был не в силах.

Он холоден был и тих,

каким же он был красивым.

Не хватит слов описать.

Да что все слова пустые,

Мне снится – стихи читал,

и все во тьму отступили,

И в бездну пошли за ним

прекрасные девы, знаю,

Мы в этом костре горим

и нынче, его вспоминая.

Явление в пустоте,

средь шума чужого снова,

На Невском, как на кресте,

бесстрастен, а мир взволнован.

И что его усмирит,

не знаю, о тишь заката,

И снова он говорит,

о той, что ушла когда-то.

И все, кто ему внимал,

забудут потом едва ли,

И страсти немой провал,

и музыку той печали,

Когда нас смела метель,

когда погибла Россия,

Что ужас иных смертей,

но если распят мессия,

То ей уже не спастись,

мы это в Париже знали,

И ангел во мрак летит,

и вороны пропадали,

И в той пустоте земной,

обещана снова встреча,

С той юностью и весной.

Стихи, голоса и свеч