Читать книгу Скифский камень. Мифы и сказания - Любовь Сушко - Страница 7
Вступление
Глава 3 Все переворачивается в жизни
ОглавлениеНика не смогла сомкнуть глаз всю ночь. Она отыскала учебник и убедилась в том, что там почти ничего не было о скифах сказано, лучше и вовсе не заглядывать. Приходилось довольствоваться только упоминанием о могиле царицы, и тем, что они были вытеснены другими племенами из Причерноморья.
– Как же я туда отправлюсь с такими познаниями? – почти взвыла она, – вот этих писателей бы сначала туда отправить, хотя и тогда им не стоит верить. Но что сделано, то сделано.
– Ну что же, разочарования не будет, потому что очароваться я еще не успела, в этом Мефи прав. Да он всегда прав, кто и когда в том сомневался.
Но на душе было очень тревожно. Колдовской камень, что это такое, какой он, в каком месте находится?
А Мефи радовался тому, что он отыскал храбрую девицу, вместе с ней он сможет вспомнить о своей юности и немного развлечься. Конечно, он мог бы давно отправиться туда и один, но это проклятие камня, который может взять в руки только смертная девица из нового времени, как ему с ним справиться?
Но есть и еще одно условие – пусть кто-то посмотрит на далекое прошлое и напишет о нем книгу. Ему так надоело читать всякую чушь в их учебниках и других книжках, так хотелось доказать всем этим ученым какие они глупцы, как заблуждались. Но пока такой возможности не было, а вот теперь она и появится. Мефи нравилось все, ну или почти все, что она успела написать, значит, и на этот раз получится что-то интересное, необычное, и не такое унылое, как у остальных.
За Нику он не боялся, хотя ничего не обещал во время встречи, но он поможет ей, обязательно поможет. Для него это будет не так сложно сделать, и она отделается легким испугом, не оставит же он ее в беде.
Ему так хотелось, чтобы она поверила ему и оценила его, а может и написала о нем.
Мефи спокойно смотрел на звезды с крыши высотного здания – ему всегда нравилась высота, так хотелось быть на высоте.
Он с усмешкой думал о завтрашнем дне…
Стихи, написанные в тот вечер, во время бессонницы. Ночь оказалась долгой и плодотворной. Ничего не в силах вспомнить о скифах, она много что помнила о Фаусте и самом Мефистофеле, и записала все это, не ведая, сможет ли ей это пригодится., когда она перечтет эти строки, а может быть и не она сама, а кто-то совсем другой?
Какой-то господин явился на рассвете
Осенний вечер был..
А. Блок
Какой-то господин явился на рассвете,
Сказал, что он мой друг, из прошлой жизни, но
Меня сомненье гложет, мне напевает ветер,
Что слушать не должна я те речи все равно.
Впускать его опасно, прогнать его – пустое,
Ведь одолел он время, и он меня нашел.
И кот шипит истошно: – Опомнись, что с тобою.
Ты не была наивна, и это хорошо.
Мудрец из старой сказки приснится мне внезапно,
И силы нет ответить, услышать тот совета.
Ведь это враг твой вечный, твой Фауст, и с азартом
Роль Маргариты снова играть, а силы нет.
Сбежит он, лишь услышит, что ждет его в объятьях,
Он вечный тот скиталец, а я хочу свой дом.
Какой-то странный город, тюрьма, его проклятья,
Но следую за ним я, совсем как в мире том.
И усмехнется Марта, она-то точно знает,
Что станет с Маргаритой, но зависть не дает
Ей встать, ей все оставить и по местам расставить,
В каком мы веке снова, какой там нынче год?
Старик он, под личной, с ним Мефистофель рядом,
И разве я сумею поверить им опять?
Пора мне просыпаться, мне той судьбы не надо,
Но кто там на органе пытается играть?
Реальность, сказки прелесть какие-то картины,
Какие-то поэмы нам в пору написать.
Когда уходят в осень последние мужчины,
Является к нам Фауст, чтоб драму разыграть.
Он молод и прекрасен, красноречив и вечен,
И если снова осень посмеет наступить,
То арфа в сером небе, и друг его беспечен,
И окрыляет снова тот горестный мотив…
Тень гения над смятою страницей. Маргарита
Тень гения над смятою страницей,
Он ироничен в этот поздний час,
– О, милая, почто тебе не спится,
И кто там снова навещает нас.
Какая боль в глазах твоих усталых,
Какой унылый выдался закат.
Я говорю, я Фауста читала,
Который день, который год подряд…
Со мною снова Маргарита спорит,
О том, что для любви там нет преград,
И только где-то в полночи и в поле
Бес кружит, кружит, это ль листопад.
Мне скучно, Фауст, жизнь идет к закату,
И никого на призрачном пути.
Но что с того, сама я виновата,
Я не смогла к вам, ангел мой, прийти.
Мир тонет в сновидениях, во мраке,
Какой-то сон, он повторится вновь.
И только бесы в этой старой драме
Вернут опять нам верность и любовь.
Она живет, она стремится в небо,
Но снова Мефистофель на пути.
И там где был ты или снова не был,
Никто не смог по углям к нам дойти…
Осенний вечер, господин в берете,
Он обещает молодость продлить,
И страшно нам на том и этом свете
За миг счастливый жизнь заплатить.
Она одна, она не повторится,
И воет ветер жуткий за окном,
Художник пишет призрачные лица,
Холодный миг, постылый мир и дом.
Остановись мгновение, не стоит
Нам спорить с богом, и смотреть во тьму,
Но юный Фауст чести удостоил,
И Маргарита вновь спешит к нему.
И на пути сметая все преграды
И не желая главного понять,
Она идет одна по звездопаду,
Чтобы в темнице побывать опять…
Он так жесток, но вроде бы любимый,
Слепая страсть лишит покоя вновь.
И там, где замолкают Серафимы,
И гаснут звезды, наступает ночь.
И мир и миг -за прошлое расплата,
И Мефистофель над душой стоит.
Она идет одна по звездопаду,
В восьмой круг ада трепетно скользит.
Молодость без старости нужна Фауст
У окна в неизвестность
душа примостилась тайком,
И дождлива окрестность,
и прохладой запомнился дом.
И какие-то люди
по мокрым аллеям снуют.
Старый Фауст не будет
искать Маргариту свою.
Все прошло, одиссея
закончится в мире наук,
Только дождь все сильнее,
И бес появляется вдруг.
Бес в ребро – это странно,
И слышится стук за окном.
Даль иллюзий туманна,
И вытолкнул в дождь его дом.
Домовой ли не любит,
Или вечность стучится в окно.
И усталые люди
Не смущают его все равно.
Пусть наступит расплата,
Ребенок погибнет, она
Не пойдет – виновата,
И все-таки юность нужна.
Смерть хохочет устало.
– Собирайся со мною, старик,
Запоздалая слава
Там у райских ворот все стоит.
Казни ждет Маргарита,
Бес души его трепетно ждет.
Окна в вечность открыты,
Дождь за окнами снова идет
Старик читает Мастера тайком. Тень Елизаветы
Разговор Мефистофеля с Таинственным монахом
Старик читает Мастера тайком
И плачет о несбывшемся когда-то.
Он все прошел и в мире том, ином,
Его настигла горькая расплата.
Пуста дорожка лунная, темно,
Там и Пилата не сыскать сегодня.
Давно прокисло красное вино,
Она ушла в то утро новогоднее.
Она осталась где-то за чертой,
От нелюбви его еще страдая.
Постой, Старик, скажи мне, что с тобой,
Куда душа сегодня улетает.
И исповеди нет, и нет тепла,
Но что поделать это просто осень,
Елизавета в осень умерла,
И белые цветы он ей приносит.
Его похоронили вместе с ней,
Но вот очнулся и бредет по миру,
Среди поэтов-призрачных теней,
Писал роман и жил легко и мирно.
Но та, другая, где она теперь,
Кто в вечности его спокойно встретит?
Один, совсем один, среди страстей,
Среди стихов, и завывает ветер.
Не трона он хотел и не любви.
Исполнились желанья, отчего же
Тревожны сны последние твои,
Какая боль, какая спесь тревожит.
И сон не сон, и явь еще страшней,
Зачем зовет опять: – Елизавета…
Она с поэтом там, среди теней,
Хотя не любит дерзкого поэта.
Но и с тобою видно не судьба,
И на дорожке лунной нет Пилата,
– Так это я – Пилат? Звучит труба
Архангела. Так вот она расплата.
Все начиналось так красиво, но,
В какой момент, в какой тиши кромешной
Прокисло это красное вино,
И голос зазвучал чужой, не здешний.
Пришел другой, они устроят бунт,
Все испоганив и уйдя до срока.
Веревки рвутся, и в Париж бегут,
И слышится какой-то странный рокот.
Но что до этой страсти Старику?
Его Наполеон теперь встречает.
Палач и жертва, скорбно дни текут,
Пуста дорожка лунная, я знаю.
Фауст или Сизиф? Наследники Гете
Фауст зол, он не хочет пощады,
Перед вечностью молча стоит.
Мефистофель ему обещает
Слишком много страстей Маргарит.
Пусть вернется и нежность и радость.
Пусть свеча не погаснет в тот миг.
Смерть всегда к нам является рано.
Как прекрасен потерянный мир.
Только надо ль, все страсти изведав,
И забыв о несбывшемся вновь,
Принимать как судьбу и победу
Маргариты земную любовь.
И убив ее брата, скрываться.
И надеяться вновь и страдать.
Фауст знает, как страшно остаться
Молодым и чего-то желать.
Мефистофелю надо иное —
С богом выиграть отчаянный спор,
Потому и ведет за собою
Прямо в бездну, забыв уговор.
Мир и миг, несомненно, прекрасен.
Проиграл он, туман напустив,
Оборвался печальный тот праздник,
И Сизиф в небесах загрустил.
Камень в гору он нынче докатит
И останется там навсегда,
И уйдет, и уйдет на закате,
Догорев, как ночная звезда..
Жизнь прекраснее станет и выше
Только там, в пустоте, за чертой,
Фауст снова ту песню услышит,
Маргариту ведя за собой.
Он пройдет все пути и преграды,
Он увидит изменчивый мир,
Только надо ли вечность нам, надо?
Жалок сир этот дивный кумир.
Снова ангелы где-то хлопочут,
За душой неустанно следят.
Мефистофель признаться не хочет
Камень в пропасть летит и скулят
Где- то адские псы, догорая,
Стала прахом в тумане звезда.
Маргарита молчит, умирая,
Оставляя его навсегда
Старик ушел, в метели растворился
Старик ушел, в метели растворился,
Сбежала к молодому вдруг жена,
И только там, где гений воплотился,
Стояла в этот вечер тишина.
Он в кабаке с другими развлекался,
Девицы были чудно хороши,
Но тромб от перегрузок оторвался,
И к предкам он на небеса спешит.
Ну что же вы, о призрачные други,
Когда к нему вернетесь на пирушку,
И женщины отпрянули в испуге,
И тело бездыханное, нарушив
Ход времени, в тени еще белело,
Он так хотел последний пир узнать.
И все прошло, отпело, отболело.
Но долго там звезде его сиять.
Ее назвали Путеводной в шутку,
Но не до шуток было, в этот час,
Опомнившись, очнувшись на минутку,
Бродила Муза грустная средь нас.
Он завещал любить и веселиться,
Он славно жил, спокойно улетел,
И только странный голос отразился
Здесь, в наших душах плакал он и пел
Лишенный сил, не ведавший тепла. Один
Лишенный сил, не ведавший тепла,
Старик смотрел устало и сердито,
Она давно в туман надежд ушла,
Его любовь, и в ворохе событий
Он даже не заметил, а теперь,
Когда гроза над городом бушует,
В душе проснулся мрак, и лютый зверь
Над этим миром снова торжествует.
Сияет ночь, рояль раскрыт, и там,
Где бродят тени и порхают звуки,
Тоска за ним плетется по пятам,
И говорит о мраке и разлуке.
И свет померк, а смерть ушла к другим,
Его она оставила до срока,
И говорит – Живи, живи Сизиф,
Тебе —то рано. Как она жестока.
И он живет, врачам всем вопреки,
Они ломают головы напрасно,
И бабочка на свет его летит,
И умирает от огня безгласно.
Как все, кого тогда он погубил,
Безжалостно простился и оставил.
И вот теперь едва ли хватит сил
Просить прощенья, лгать или лукавить.
И душ иных встречая миражи,
И облака с усмешкой провожая,
Он понимает, как прекрасна жизнь,
Которая безбожно ускользает.
Придет она сегодня или нет,
Неважно это, там Шопен в мажоре,
И странный мир, и этот дикий свет,
Им все на радость и ему на горе.
И где-то там, за облаком тоски,
Она уныло смотрит на дорогу.
Он заплутал, он все еще в пути,
Хранит свои надежды и тревогу.
Он к ней придет однажды на заре,
И заскучает в Ирии до срока,
Когда костер звезды давно сгорел,
И не услышит больше моря рокот
И вдруг любовь, настигшая нежданно
Та Маргарита и тот Мефистофель
И вдруг любовь, настигшая нежданно,
Когда спокоен и уютен мир,
Я Маргарита или Донна Анна,
Не разобрать в восторженный тот миг.
Но есть ведь дом, любимая работа,
И ласковый такой забавный кот,
И хочется мне думать отчего-то,
Что Купидона ветер унесет.
Что это так, внезапный сон, бравада,
А не реальность, крылья за спиной?
Поломанные крылья и не надо
Напрасно вдохновлять меня – Постой, —
Мне Мефи говорит, тут все другое.
Просила Тамерлана – я привел.
И крылья распрямляю за спиною,
Октябрь, стальное небо и укор.
Стреляющий в упор Дантес хохочет.
При чем здесь он, французов не люблю.
О чем сказать красавчик этот хочет?
Перевести не в силах. И ловлю
Отдельные слова, и засыпаю.
Погружена в какой-то дивный сон.
И странные виденья возникают.
И вороны опять со всех сторон.
Безумного Эдгара лик незримый,
И приговор извечный – Никогда.
Ленора не умела быть любимой,
Зато она осталась молода.
Любовь убийца? Мастеру не верю.
В подвале стонет Маргарита вновь.
И все мои последние потери
И радости оправданы – Любовь!!!
Палач проснулся, и готова плаха,
Кого казнят? Да ведьм опять, мой друг.
И все же я не буду, Фауст, плакать,
Воскресну и вернусь в объятья вдруг.
Я Маргарита или Донна Анна,
Не разобрать в отчаянный тот миг.
И вдруг любовь, настигшая нежданно,
Когда спокоен и уютен мир.
В печали и тоске рождаются пророки
Мы всё их старше, а они всё так же юны,
и нету судей у нас выше, чем они
Ю. Левитанский
В печали и тоске рождаются пророки,
Живут и в листопад уходят, не простясь.
Там Серафим их ждет, все обозначив сроки,
Усталые сердца тревожно так стучат.
В порывах ветра вновь прозрения и тайны
Останутся для нас, и будут с нами вновь.
Прозрев в осенний час, мы знаем, не случайны
Таланты и мечты, надежда и любовь.
Но ветер нас бросает куда-то в неизвестность,
Чтобы потом на миг к реальности вернуть.
Что остается нам? Изящная словесность,
Во мраке и глуши неведом мир и путь.
И вот тогда они как прежде будут рядом,
Измучены судьбой, как тяжек этот крест,
И только наша боль, как радость и награда,
Чтоб разглядеть скитальцев среди миров и звезд.
Им только тридцать семь и меньше, Боже правый,
Мы все их старше, но, он прав, в ночной тиши
Трухой ненужной вновь и баксы нам и слава,
И мы к созвездьям их, забыв про все, спешим.
Спешим в пустыню грез и знаем, на закате
Останется земля такой же голубой,
А им не хватит Муз, и грез, и звезд не хватит,
Изящная словесность ведет их за собой…
Лунатики луну не видевшие снова,
Они нам снятся вновь, не в силах отпустить,
Звучит в мирах иных так обнаженно Слово,
Суровый ангел там, забыв про все, парит.
Там Серафим их ждет, все обозначив сроки,
Усталые сердца тревожно так стучат.
В печали и тоске рождаются пророки,
Живут и в листопад уходят, не простясь.
№№№№№
Мою подругу звали Марта,
С такой не надо и врагов,
И было в этом мире жарко.
И все искали мы любовь.
И у стихии той во власти,
Не ведали мы что творим,
Нам так хотелось просто счастья
Когда надеждою горим.
И Доктор Фауст был со мною,
И устоять я не могла
Пред страстью, хлынувшей волною
Смертельной та волна была
Она печально и сердито
Толкала в бездну с высоты,
– Да ты не бойся, Маргарита,
Дарил он мертвые цветы.
И всадники во тьму летели
Мир оставался за чертой
А иы неистово хотели
Быть вместе звездной ночью той.
И без тревоги и азарта
Не веря в то, что есть предел
Смелась рядом с бесом Марта
Когда Амур дурманом стрел
Мой ум пленил, мой взгляд туманил
Мы были где- то за чертой,
Он не уйдет, он не обманет,
Он будет навсегда с тобой.
Как я могла им всем поверить,
К чему в тревожный этот час
Не распахнула молча двери
И не ушла во мрак от вас,
Подруга, бес, любовник, свечи
Давно сгоревшие дотла.
Я проклинаю тот вечер,
Я изменить всю жизнь могла,
Но что теперь, лишь казнь земная
И рай, он так похож на ад
И где-то там в тумане тают
Но голоса их все звучат.
На рассвете она прочитала все, что было написано, сохранила, не очень понимая, зачем и решила, что теперь можно шагнуть и в новую реальность, раз уж она вчера согласилась на эту авантюру, то теперь никак не могла от нее отказаться, пусть все так и будет. Наверное, ее новому другу должно польстить то, что она так много и подробно о нем написала, но если даже и нет, ничего странного, цикл о нем останется последним из того, что она сделала, на случай если затеряется в других мирах и не сможет вернуться назад.
Но зато, вернувшись, а он обещал, что она вернется назад, как приятно будет перечитать то, что было написано в ту самую ночь, когда она начала балансировать на грани, и шла по канату из одной эпохи в другую
