Читать книгу Сказ о богатыре Добрыне и Змее Горыне. Волшебные хроники - Любовь Сушко - Страница 13

Тугарин готовился к встрече. Он приосанился, уже готовый спокойно воспринять ту радость, которая на него обрушит Маринка, и подыскал слова для оправдания. Почему он так долго не появлялся в ее хоромах. Но уже по лютому взгляду волка он понял, что будет немного не так, как хотелось. Она была дома, но, похоже, радости большой при его появлении не испытывала. Удивительно на него взглянув, тряхнула головой и спросила его сердито:

– С какой это стати явился не запылился?

– Не по твоей ли указке бес ко мне приезжал, – спросил он, все еще веря в то, что она ему рада, но хорошо, что умеет скрывать это.

– Вот паршивец, не может он без своих штучек, – озорно усмехнулась Маринка, – я ведь должна была догадаться, что он за тобой попрется, но отговаривать его – пустой номер, будто в это когда-то поверит, – махнула она рукой. – Но ты убедился, что я жива и здорова, и не померла от горя, можешь к себе отправляться.

– А это еще почему? – удивленно спросил он.

– А потому что ко мне сейчас гость пожалует, и лучше тебе свои старые кости уносить, пока цел еще.

– Еще недавно они не были для тебя старые, – взревел Тугарин.

Он злился и понимал, что никуда не уберется отсюда, пока не узнает, кто это такой храбрый, что сюда захаживает. Он уселся упрямо за стол и уставился на нее.

– И никуда я уходить не собирался. А вот тот, кто здесь ошивается, он пусть и убирается.

– Мне надоела твоя грубость и капризы, а потому уйти придется тебе.

Маринка начинала злиться, но и он упрямился еще больше. Тугарин решил не тратить сил на слова, и сидел, надувшись, молча. Он ждал, не желая сдаваться, и тем более считать себя побежденным. Ведь проклятый бес был где-то поблизости и наверняка за ним подглядывал да подслушивал. Идиот, как он мог поверить, и как последний дурак, броситься сюда, думая, что наглая баба убивается и рыдает из-за него. Этого не могло быть никогда.

– Этого не может быть, – во второй раз заговорил он в тот момент, когда на пороге появился Добрыня и удивленно на молодца взглянул.

№№№№

Весь этот день, как и несколько предыдущих, он бродил, будто неприкаянный и все никак не мог решить, что же ему делать дальше. Сначала хотел вскочить на коня своего и в Киев отправиться без промедления. Но что-то не давало ему поступить так решительно. И захотел он сначала заглянуть еще раз к ней, а на рассвете туда отправиться.

Войдя в ее дом, он увидел седовласого чужестранца, спокойно там расположившегося. Ясно было по всему, что пришел он туда не в первый раз, если и не жил здесь, то появлялся часто. Добрыня остановился на минутку, не зная, как поступить. Рассудок подсказывал ему, что следовало развернуться и уйти прочь, но это было не так просто сделать, он размечтался уже о ночи с Маринкой, и с мечтой своей расставаться не собирался.

Они оба одновременно взглянули на Маринку, и она ласково ему улыбнулась:

– Это родственник мой заглянул на огонек, дядюшка, – усмехнулась она кокетливо, – но он уже попрощался, и уходить собирается.

Тугарин удивленно смотрел на нее, по его виду никак нельзя было сказать, что он уже попрощался. Наоборот, остаться он решил надолго.

– Кончай врать, подлая, – грозно произнес он, – никогда не был я дядькой твоим, а вот наложницей моей ты была, это другое дело. И не одну ночку в постели твоей я провел.

Он старался говорить как можно грубее и обиднее, но Маринка на его гневные слова не обращала никакого внимания. Добрыня повернулся к двери, но она схватила его за рукав.

– Он уйдет сейчас, а тебя я не отпущу просто так, ты со мной останешься, – говорила она с такой обворожительной улыбкой, что он невольно остановился.

Тугарин и на самом деле поднялся, только уходить он не собирался.

– Проводи этого мальца, а то зашибу я дитятю, меня же и проклинать начнут, – говорил он так грозно, что можно было и испугаться. Но Маринка расхохоталась, а Добрыня, оскорбленный непонятными речами, тут же выхватил свой меч.

– Попробуй расшибить, уж больно ты грозный, – усмехнулся он, поигрывая мечом своим.

Тугарин мешкал. Он с ужасом представил себе свой меч против этого клинка и силы свои против силы молодецкой, но что делать ему оставалось, когда он сам первым вызов бросил.

– Проклятый язык, – размышлял он, – угробит он меня рано или поздно, похоже, что это время настало.

И он, без того слишком медливший, обнажил, наконец, свой старый клинок. Он рассчитывал на то, что Добрыня пощадит его седины и не станет с ним сражаться, но, кажется, его благородству и почтению к седине не учили. Он сделал вид, что не заметил, каким оружием его противник сражаться думает. А ударил его и даже ответить не дал, потом со всего размаха толкнул на дубовый стол, и тот ударился так, что искры посыпались из глаз, а на следующий миг Старик свалился бездыханно. Маринка из-за спины Добрыни наблюдала за всем происходящим. И когда он повернулся к ней, подошла к нему ближе.

– Что это с ним? – растерянно спросил Добрыня, он не ожидал такого исхода.

– Похоже, он дубу дал, – пожала она плечами, решив удостовериться в этом.

Она спокойно подошла к поверженному своему любовнику, и, пощупав его пульс, усмехнулась. Ее слова оправдались, Тугарин был мертв.

Добрыня растерялся еще сильнее, для него это было полной неожиданностью. Он вовсе не собирался убивать этого старикашку. Если бы тот не орал так громко и не оскорблял его перед бабою скверной, он и клинка не обнажил бы. Но в один миг тот оказался мертвым, и видно, оживить его никак нельзя было.

– И черт с ним, сам напросился, я просила его не раз убраться, но он всегда был туп и упрям.

– Что нам теперь делать? – думал вслух или спрашивал ее Добрыня.

– Отнесем его подальше в лес, и пусть валяется, пока не наткнется кто. Никто его искать не станет, и никто никогда не узнает, что с ним произойти могло.

Она рассуждала так спокойно, словно речь шла о скотине, какой вдруг околевшей и доставившей хозяину столько неудобств. Добрыня был удивлен до глубины души всем, что здесь происходило. А удивлять его Маринка могла на каждом шагу. С ней ему скучать не приходилось. Он понимал, что следует так поступить. Очень не хотелось ему, чтобы весь город рассказывал о том, как он застал у Маринки ее любовника и от ревности и ярости его прикончил одним махом. И не только оттого, что это неправда была, но ясно, что совсем он не героически во всей этой истории выглядел. Но как спокойна и решительна была она. Похоже, что не одного убитого вот так выносила, да выбрасывала в чистое поле. И коварство женское, вдруг давшее о себе знать, потрясло его так сильно, что понимал он – в страсть их вкрадывается что-то жуткое, темное. И как скверно началось все, так и дальше продолжаться будет, и лучше разом со всем покончить.

Но при всем том, раскаянья особенного Добрыня не испытывал. И как бы там не было, но с врагом своим, ему угрожавшим, справился. И никто не смог бы его упрекнуть в трусости. А ведь это был все-таки Тугарин. И слава о нем, как о главном разбойнике, когда- то гремела по всем землям русским.