Читать книгу Снежный король. Сны об Александре Блоке - Любовь Сушко - Страница 19

– Он очень чувственен, – думала мать, и это будет мешать ему в жизни, хотя поэт не может быть иным.

Но это не могло ее не тревожить.

Он чувствовал душой, что вернулся домой, и готов был раствориться в великолепной природе, в мире, который всегда согревал его немного усталую душу. И была голубоглазая светловолосая женщина, которая так сладкозвучно пела.

– Оксана, – повторял он ее имя в забытьи, словно странную молитву.

Она долго его ни о чем не спрашивала, но верила, что женщина была не призраком, а настоящей. Он стремился к ней всей душой, хотя и не хотел оставлять мать в одиночестве.

Но вечерами в тихих комнатах, где они жили, он боялся даже себе самому признаться в том, что с ним происходит. Он был безнадежно влюблен. Тогда он был уверен в том, что это навсегда. Но не так ли любой думает в свои 16 лет. Ему казалось, что никто никого так не любил. Это было в первый раз за 16 лет.

На белых листах его рукой были начертаны его великолепные стихи. Ему не удалось ничего скрыть, даже если бы он и хотел. Но он и не пытался этого сделать.

Она, конечно, была хороша. Но она была ее ровесницей. И одному богу известно, в какую бездну эта женщина может бросить ее сына. Но не может же она думать серьезно о том, что он свяжет с ней свою судьбу.

Он оставался в ее сетях, хотя чему тут удивляться. И она увлеклась, да и как можно было не любить его.

Когда он поздно вернулся совершенно неузнаваемый, она проснулась и уселась на постели своей. Она видела его смущение, хотя в комнате царил полумрак.

– Я влюблен и счастлив, – звучал где-то рядом его голос, наяву она еще лучше и прекраснее, чем в моих снах

Ей ли не знать какими бывают эти слова и эти чувства. И она утешала себя, что первая возлюбленная не может быть легкомысленным созданием.

Она в чем-то очень похожа на мать. Но когда она пыталась успокоиться, тревоги только умножались,

– Она стара для тебя, дорогой, – слышал он голос матушки.

– Но для любви возраст не препятствие, – только и говорил он.

Он еще не верил в то, что она может оказаться права.

– У этих отношений нет будущего. Царевич мой прекрасный, ты выбрал не ту дорогу.

Больше она ничего не говорила, пусть он думает и решает сам, она была бессильна перед обстоятельствами и людьми.

Первый опыт почти всегда и у всех бывает печален, и никто не волен что-то менять.. Почему-то вспомнила опыт мятежного лорда. Он говорил о том, что в своей жизни мужчина любит только одну-единственную женщину, ту, которая была самой первой.

Возможно, он заблуждался. Но она и прежде все время мучительно думала о том, способен ли ее сын быть счастливым. Даже если он женится, и попытается что-то сделать, что из этого выйдет? Трудно даже представить себе такое.

№№№№№

Теперь он точно знал, что скоро все кончится. Но будет ли он после разрыва свободен от той, которая так крепко его к себе привязала, ведь и она вернется в их город и будет рядом. Вероятно, тогда и родилась трагедия его одиночества. Оно растянулось на всю его жизнь.

Они возвращались в серый осенний город. Встречи с Оксаной продолжались и здесь. Но он все время уходил от нее, это было совсем другое время, и мир здесь был иным.

Осень была долгой в том странном году. Он не особенно стремился к ней, но и рвать окончательно отношения не собирался, они тянулись так же бесконечно, как и эта странная осень.

Туманы и грезы, все, что оставалось этим двоим. Ее и не было вроде рядом, но она и не исчезала.

Расстались они в разгар зимы, в порывах метелей. Тогда его душа оказалась окончательно замороженной.

Алекс так и не узнала, что же в те дни случилось у них на самом деле, он ничего не рассказал ей. Она смогла только облегченно вздохнуть. Он страдал без нее страшно. Но был тверд, не сгибаем.

Этой странной и таинственной женщины в его жизни больше не было.

И пахли древними поверьями,

Ее волнистые шелка,

И шляпка с траурными перьями,

И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,

Смотрю за темную вуаль.

Так напишет он совсем скоро в самом знаменитом своем стихотворении, которое перевернет его жизнь, и заставит признать его первым и единственным даже тех, кто меньше всего хотел бы этого и много дал бы за то, чтобы это признание не прозвучало.

А она спрашивала себя, а расстался ли он с ней тогда. Можно ли было с ней расстаться. Но перед ними мелькала уже развенчанная тень. Но в душе его никогда не царила юная дева, нет, там всегда оставалась великолепная женщина.

Как он страдал в ту снежную зиму, только она одна могла знать это. И потом все зимы были для него карнавалами страстей. Он уходил в метель и растворялся в этом холоде