Читать книгу Лунный лисенок и медвежонок Остап. Волшебные хроники - Любовь Сушко - Страница 12

Летучий мышонок Матвей родился рыжим.

Такое случается, хотя очень редко, даже среди летучих мышей. Все темные, почти черные мыши смотрели на него настороженно.

– Таких не бывает, – говорили одни.

– А это, что висит у тебя перед глазами?

– Не верь глазам своим.

Но Матвей жил не тужил, и его совсем не волновал его окрас, особенно когда он по уши влюбился в гордую и капризную мышку Иришку.

– Не нужен мне такой рыжий, – заявила та…

В первый раз приуныл мышонок Матвей, Иришка ему нравилась все больше.

Наверное, он грустил бы всю оставшуюся жизнь, только добрый кот Макар, прекрасно слышавший разговор гордой мышки с ее подружкой, решил помочь Матвею.

Если бы кот Макар не был огненно-рыжим, то и писк мышки не показался бы ему таким обидным.

Однажды среди ночи он вышел в лес, к священному дубу, где обычно в полночь собирались летучие мыши перед тем, как разлететься по своим делам.

Кот Баюн пошел за ним, ему хотелось подкрепиться.

Когда Макар запрыгнул на дуб, Баюн спрятался внизу, и стал ждать.

Иришка как обычно весело болтала и любовалась собой, когда кот так тихонько толкнул ее одним коготком, чтобы поговорить, но она не удержалась и полетела вниз, прямо в лапу к Баюну. Он точно знал, где спрятаться, чтобы не остаться голодными.

Мыши рванулись вверх, и только мышонок Матвей летел за своей любимой, в полете даже опередив ее, а так как у кота было только две лапы, то схватил он шустрого Матвея. Мышка упала на его рыжее брюхо, словно на ковер, оттолкнулась и исчезла во тьме – она была черной, и разглядеть ее теперь оказалось не так просто.

Матвей же остался в лапах Баюна, бедняга не мог даже не пошевелиться – когти впивались в тело.

– Вот и славненько, – заявил тот, – у меня с утра в брюхо урчит от голода, Яга кормить перестала, хоть ты и летучий, и рыжий, но все-таки мышонок, хоть тебя съем.

Матвей замер. И угораздило же его угодить в когти к Баюну, говорят Макар у них добрый, он бы отпустил, а Баюн злой как собака, его не уговорить.

Но унывал он только один миг, а потом усмехнулся, и даже подмигнул коту.

– Ну что же, раз ты меня сцапал, видно, судьба моя такая, только одна будет просьба, ведь ты должен исполнить мою просьбу, сам сказку рассказывал, что последнюю просьбу надо исполнять.

Наглость мышонка удивила кота, кажется, он такой сказки не рассказывал, но Баюн знал столько сказок, что мог эту забыть.

– Хорошо, согласился он, – и какое же это будет желание?

– Хочу перед смертью проститься с мышкой Иришкой, – выпалил мышонок, – люблю ее больше жизни.

– А потом ты вернешься назад, и я тебя съем.

– Конечно, вернусь, если бы я был обычным, черным, я, может, и обманул бы тебя, а рыжий-то я один, ты же меня все равно найдешь.

– Но ты убежать можешь, – сомневался кот.

– Не могу, потому что здесь я родился, значит здесь и сгодиться должен, хотя бы тебе на обед, а так глядишь, таким же умным и ученым стану, ведь с кем поведешься…

Кот невольно разжал когти и произнес:

– Иди, прощайся со своей Иришкой, хотя и не стоит она того, но ты же голову потерял, и смотри, попробуй не вернуться, ты меня знаешь, голодный я страшнее Серого волка.

Мышонка уже и след простыл.

Усевшись под тем же самым дубом, к котам еще Леший присоединился, при ясной Луне они втроем стали спорить, вернется или не вернется мышонок Матвей.

– Да на что ему возвращаться.

– Но он ведь слово дал.

– Если дал, то надо исполнять…

– А может, подождешь, пока он подрастет, заматереет.

– Я есть хочу, – мурлыкал Баюн, – в животе урчит.

– Да он маленький и тощий.

– Это лучше, чем ничего, – упрямился Баюн.

Кажется, он и на самом деле хотел съесть мышонка Матвей. Насторожился даже Макар, а что если правда слопает, Баюн капризный, если он чего захочет, то обязательно добьется.

Надо было что-то придумать, чтобы спасти мышонка. Но ничего не придумывалось.

Почему-то ни Макар, ни Леший не сомневались, что мышонок вернется.

А тем временем на огромной елке мышонок Матвей прощался с мышкой Иришкой.

– Не ходи к коту, – пискнула она, – это меня он должен был поймать и съесть, а не тебя, и это было бы правильно.

– Ты думаешь, я буду сидеть и смотреть, как он будет тебя есть? Я же так тебя люблю.

– Тогда полетим далеко-далеко, где никакой Баюн нас не найдет.

– Нет, жить мы должны здесь, нельзя оставаться в чужих краях, там мы никогда не будем любить друг друга, на чужбине все плохо, ничего не мило.

– Но ведь здесь мы тоже не сможем жить и любить, если тебя кот съест.

– Ну что теперь делать, кто-то и кого-то должен съесть.

– А ты не ходи к нему.

– Я дал слово и должен вернуться….

– Какой глупый Мышонок, не зря он рыжим уродился, ну дал слово, взял, – ворчала старая мышь, бабушка Иришки, – нет не нужен тебе такой муж.

– Только такой и нужен, да видно не бывать этому.

Она рванулась туда, но старая мышь преградила ей дорогу.

– Он спас тебя один раз, вот и живи, и радуйся жизни, а с котом пусть сам разбирается.

Макар в это время уже все перепробовал, чтобы остановить голодного Баюна, но тот оставался непреклонным.

И вдруг кота осенило, и когда уже он услышал шелест крыльев мышонка, он мяукнул:

– Как только съешь его, будешь таким же глупым и влюбленным, вот я над тобой посмеюсь.

Баюн замер на месте, он слышал что-то о том, что такая зараза, как влюбленность, может передаться и ему тоже.

Мышонок уже храбро приземлился на лопух перед котами и Лешим.

– Я вернулся, – заявил он, – как и обещал.

Леший смотрел на Макара, Макар на мышонка, а тот на Баюна.

– Не тяни время, есть так ешь, – пискнул Матвей.

Баюн немного помолчал и заявил:

– Не хочу я тебя есть, если бы ты был не влюбленный, тогда другое дело…

– Так ты будешь есть, или я могу к Иришке ворочаться? – стал допытываться мышонок.

– Лети на все четыре стороны, я лучше голодным похожу, да грибов каких поищу, от них меньше вреда.

– Да лети уже, пока Баюн не передумал, – проворчал Леший

Мышонок полетел прочь, насвистывая песенку.

Нет, что не говори, а влюбленным быть не только приятно, но и полезно. Даже кот тебя есть отказывается…

Вот уж точно любовь сильнее смерти… Надо будет об этом остальным рассказать.