Читать книгу Восставший из пепла. Князья и воины - Любовь Сушко - Страница 29

Татары не появились. Можно было подумать, что Мамай забыл эту обиду. И не только подданным, но и самому князю казалось, что это и есть его победа. И не такая уж она маленькая, как казалось сначала. Сам митрополит пожаловал во Владимир, ему хотелось посмотреть на этих людей и отслужить службу. Он чувствовал тот прилив радости и гордости и должен был показать и татарам и русским князьям, на чьей он стороне стоит, где его храм, и где его мир.

№№№№№

Мамай медлил дольше, чем было нужно. Но он решил показать свою мощь Владимиру и его строптивому князю. С Михаилом вместе или без него, но он покажет, кто у кого и что украл, кто кому подчиняться должен.. Все его войска были подняты на ноги, и чувствовал он себя Батыем, а может и Чингисханом самим. А тот, подобно русскому богатырю копил и хранил свои силы для того, чтобы со всей мощью обрушится и оказаться в самой гуще сражения. Никто тогда больше против него не пойдет, не посмеет свергнуть и оставаться у власти, когда он сказал свое веское слово. И снова, как и в старые времена, на пути его оказалась Рязань. С Олега несчастного, уже битого Дмитрием и Мамай решил начать. Неслучайно ему нужна была победа, сокрушительная битва. И Дмитрий показал ему, где и как такую победу можно добыть.

№№№№№№№

Мамай пошел к Рязани. Может он хотел наказать Олега, а возможно оттуда легче было до Москвы добраться. Но впервые люди могли представить себе, как все было в старину, а сами не только гари и копоти дохнули, но и почувствовали на своей шкуре, как это и когда бывало. Затрепетали они, поняли, что татары могут быть не так сильны, но еще много чего могут, скорее всего, этот самозванец, который не был рожден ханом, а только пытался им стать, повторит Батыевы кошмары. Ему еще доказать нужно, что он на многое годится.

Мрачный и воинственный князь Дмитрий в своей Москве слушал рассказ о походе Мамая на Рязань. Что-то заставило его повернуть голову к княгине. Он узрел, как затрепетала Евдокия, какой нечастной и одинокой она ему показалась в тот момент, словно какая-то жуткая сила подкосила ее. А ведь когда Ольгерд у них под стенами Кремля стоял, она была спокойна и мужественна, многие мужи могли ей позавидовать. И все потому, что литвины были там своими, что плен их не так страшен оказался. Разве за эти годы они не привыкли быть пленницами родных и двоюродных братьев, да и у собственных мужей все время оставались в плену. А татары оставались противными, непонятными, чужими. Беда, шедшая от них, тот огонь, который они разбрасывали, казался магическим кошмаром, от которого невозможно было спастись.

Что-то в сознании Дмитрия перевернулось, он понимал, что Мамай его собирается устрашить, не Олег Рязанский ему нужен, а именно Дмитрий. Тогда он и понял, что надо подниматься, только так и можно достойно и по-настоящему ответить. Если они во Владимире перед Мурзой не прогнулись, первый шаг сделали, то теперь не могут и не должны отступать. Не будет такого никогда.

Боброк и митрополит появились по первому зову. Тогда, прежде чем о чем-то сказать, он повернулся к жене, и кажется, говорил для нее, а не для них:

– Я должен выйти к Коломне.

Воцарилась тишина, ее можно было назвать мертвой. Слышно было, как тяжело вздохнула княгиня. Но Боброк уже заговорил о чем-то, они поддержали его и стали говорить о том, что Мамай должен получить отпор, чем быстрее такое случится, тем лучше. Да и не могут они сидеть, сложа руки, когда уже так много сделано.

– Ничего с нами не случится теперь. А митрополит и княгиня пусть хорошенько помолятся за нас. Мамай получит все, что ему полагается, предки наши нам помогут, думаю, что они давно ждут решительного шага.

№№№№№№№№

Воинство собралось быстро, казалось, что подготовлено оно было заранее. Мамай направился к Москве – он хотел ударить Дмитрия в самое его сердце, а уж потом к Владимиру двигаться. Хан считал Владимир все еще его градом. Он стоял несколько дней, но в последний миг так и не решился выступить против русичей. Когда русичи поднялись после сражения, татар там не оказалось.

Дмитрий бросился к своим воеводам. Все наслышаны были о татарских хитростях. Но вряд ли Мамай решится прятаться, слишком большим было его войско, а сам воитель так непопулярен среди своих. И сотники его назвали это великой трусостью. Еще целый день с воинством простоял Дмитрий, а потом повернулся к себе. Ему в тот момент показалось, что все он делает правильно, нет такой силы, которая окажется сильнее его самого.

– Не гордись и не задавайся, – размышлял он в последний момент, – подножку могут подставить в последний момент, когда ты станешь праздновать победу. Мало ли кто из победителей уже на пиру отраву выпивали.

Он спросил у митрополита о Любаве, тот должен был ему сказать, что она куда-то бесследно исчезла, но потом внезапно вернулась назад.

– Следи за ней. Даже когда все тихо, мы не должны выпускать ее из вида, она не может вольно ходить там, где вздумается.

Но тот и сам прекрасно понимал, только много дел было у него в последнее время, не везде он мог успевать.

№№№№№№№

Когда возвращались, у кремлёвских стен, он не узрел княгини и расстроился, но потом узнал, что у него родился сын. Так что отступление Мамая было потом связано в воспоминаниях с рождением сына. Они назвали его Федором. И он благодарил княгиню за то, что у него появились наследники как раз в то время —не раньше и не позднее. Он успеет их всему научить и будет кому оставить свой трон.