Читать книгу Формула от смерти, или Наследник - Любовь Вадимовна Андрианова - Страница 3

– Руслан!

Я тут же узнаю голос Коли и останавливаюсь. Забавно, сколько девчонок оборачивается на его не так давно приобретенный баритон, видимо, рядом со мной еще полдесятка «Русланов», к тому же женского пола.

Я поворачиваюсь и нахожу глазами друга, большими шагами сокращающего между нами расстояние. Невольно отмечаю, как каждый раз, когда через окна на его волосы падает солнечный свет, они отливают золотом. Усмехаюсь. Еще в начальной школе из-за его цвета волос и больших голубых глаз с длинными девчачьими ресницами за ним увязалось прозвище «Златовласка». Сколько драк мы с ним прошли, защищая его доброе имя – теперь никто не посмеет так его назвать. Кроме меня.

– Чего? – спрашиваю, когда он останавливается напротив, расставив ноги на ширине плеч, не сводя с меня глаз.

– Ну?

Друг не отвечает, и его пристальный взгляд напрягает – он какой-то отстраненный и напряженный, а радужные оболочки глаз, кажется, отливают золотом. Чего-то он странный какой-то? Как будто заглючивший, отключившийся на несколько секунд робот.

По позвоночнику вслед за отвратительным холодком пробегают мурашки. Становится не по себе.

– Э-э-эй, Коля. – протягиваю руку, чтобы притронуться к его плечу.

Он, будто только и ждал этого – хватает меня за руку и, проскользнув за мою спину, сворачивает ее. От неожиданной резкой боли я вскрикиваю и делаю попытку выдернуть руку из Колиной хватки, но друг в ответ только сворачивает ее еще сильнее, заставляя меня замереть.

– Что ты делаешь?!

Не отвечает. Продолжает спокойно держать меня, его равномерное дыхание скользит по коже. Я снова пытаюсь высвободить руку, но кроме боли ничего не добиваюсь.

– И не пытайся, – голос хриплый, сквозит холодной ненавистью и сдерживаемой злостью. Никогда не слышал, чтобы он с кем-то разговаривал таким тоном, особенно со мной. Что происходит?

– Что случилось?

Если он так шутит, то уже давно не смешно…

– Что случилось?! – дёргает мою руку, отчего по ней проходит очередная волна боли. – Что случилось, спрашиваешь?!

Он уже кричит на весь коридор.

– Да, ничего не случилось! Ты меня просто задолбал! Кто тебя просил туда лезть?!

Что он несёт!? Может у него припадок какой-нибудь? Я совершенно не понимаю, о чем он говорит. Да, и он вообще как-то странно говорит.

Как только я делаю попытку перебить его и узнать, о чем речь, Коля дёргает меня за руку и продолжает, только шипя сквозь зубы, так что слышу его только я:

– Я всегда знал, что ты считаешь себя самым офигенным… – ядовито усмехается. Нереалистичность его тона и нескрываемое желание причинить мне душевную боль раздражают и пугают одновременно. Я вообще не понимаю к чему весь этот бред! – …хотя ты – урод, которого даже собственный отец не хотел видеть …

Я всё больше вскипаю – ничто меня так не задевает, как упоминание о родителях. Даже если это правда.

– Заткнись! – говорю, еле сдерживаясь, чтобы не заткнуть его собственноручно.

– Бросил тебя и твою мамочку…

– Замолчи! – уже кричу.

– Потому что мамка твоя была…

Я его не дослушиваю – со всей силы бью его пяткой по колену, выбивая из него слова и, надеюсь, коленную чашечку. Я не чувствую к нему никакой жалости, хотя знаю, что ему должно быть больно после удара, в который я попытался вложить всю силу и злость. Мне плевать, что когда-то он звался моим лучшим другом – я просто забываю об этом. Теперь я на ринге, и Коля мой противник, а на ринге я ничего не чувствую – остается только человек напротив, его движения, мои инстинкты и боксерские навыки.

Коля встаёт. Нет, он даже не встаёт, а вскакивает и налетает на меня. Похоже, надо было сильнее бить…

Отклоняюсь от удара в грудь и бью его по лицу. Раздаётся хруст, видимо попал в нос. Он снова падает. Мельком замечаю, что вокруг нас собралась толпа школьников, но меня это не волнует – с зрителями как-то даже привычнее.

Коля медленно поднимается, вытирая кровь ладонью. Его качает. Глаза, которые, казалось, пару минут назад отливали золотом, сейчас полностью золотые. Меня это сбивает с толку. У него голубые глаза…

Коля, пользуясь моментом, с воинским кличем, похожими на рычание, налетает на меня, выбивая воздух, сбивая с ног. Мы оказываемся на полу. Он сидит на моем животе, прижимая весом к полу. Я стараюсь скинуть его, но он каким-то образом сковал под собой еще и одну из моих рук. Я нахожусь в максимально беспомощном состоянии. Коля замахивается, но не успевает ударить – кто-то хватает его и стаскивает с меня, а следом помогает мне встать. В нос врезается резкий запах женских духов.

– Кузнецов, в кабинет директора! – кричит учитель русского языка прямо в ухо, словно я глухой, затем кивает в сторону Коли и произносит строго, но не поднимая голос: – А этого в медпункт.

При этом она все время раздраженно смотрит на меня, не спуская глаз, как будто я могу убежать, а я смотрю на Колю – из его носа продолжает течь кровь, глаза уже не золотые и не злые, да и вид у него такой, будто он вообще не понимает, что происходит. Но я не заостряю на этом внимания, отворачиваюсь и иду за не дающим мне выбора преподавателем.

Теперь меня ждут двухчасовые наставления сначала у директора школы, а потом ещё у директора детского дома, но мне плевать – во-первых, я не виноват, во-вторых, Коля это заслужил.