Читать книгу Девочка из города - Любовь Воронкова - Страница 6

Девочка из города
У Романка появляется танковая бригада. На белом столешнике расцветают алые цветы

Оглавление

В этот день раньше всех проснулся Романок. Его разбудил приятный густой аромат, который носился по избе. Пахло чем-то сдобным… Возле печки на широкой лавке в два ряда лежали большие румяные лепёшки с картошкой и с творогом. Романок живо вскочил с постели:


– Мамка, какой нынче праздник? Опять Новый год, да?

– Ваша мамка нынче именинница, вот вам и праздник, – ответила мать. И, вздохнув, добавила: – Только вот нынче отца нет с нами. И письма нет…

Было раннее утро, поэтому все были дома: и дед ещё не ушёл на работу, и Груша ещё не ушла в школу, и Таиска ещё не убежала к подружкам.

Дед молча понурил голову. Давно нет письма с фронта. А на фронте всё время бои.

– А в прошлом году отец был, – сказала Груша. – Он мне всегда говорил: «Учись, учись хорошенько!» Он мне…

– Он – тебе! – прервала Таиска. – Как будто он только с тобой и разговаривал! И мне тоже говорил: «Таиска, не озоруй смотри!..»

– А мне говорил: «Расти скорей!» – добавил Романок.

Все начали вспоминать, как и что говорил отец. Вот бы он приехал! Ну хоть бы на побывочку завернул!.. А мать отвернулась и украдкой смахнула слёзы.


Только Валентинка молчала. Она не видела отца Шалихиных, не знала его, и он её не знал.

– Ну ладно, хватит! – сказала мать. – Будет нам счастье, глядишь – и Гитлера разобьют, и отец наш вернётся с фронта. А пока что лепёшки на столе. Садитесь завтракать!

После завтрака мать позвали в колхозное хранилище разбирать картошку. Она быстро собралась и ушла.

– Когда наша мама была именинница, ей всегда что-нибудь дарили, – сказала Валентинка.

– Кто дарил? – живо спросила Таиска.

– Все. И я тоже. Я один раз ей картинку нарисовала и подарила.

У Таиски заблестели глаза:

– Давайте и мы нашей мамке что-нибудь подарим!

– А что, ну что ты подаришь? – сказала Груша. – Ну что ты умеешь?

– А ты что?

Груша задумалась. Чулки связать? Но ведь чулки сразу не свяжешь. Ещё когда начала чулок, а всё никак до пятки не доберётся. Вот какая эта мамка, не могла заранее сказать – Груша поспешила бы!

– А я знаю, что сделаю! – закричала Таиска. – Я сейчас все до одной кринки вымою, все до одной кастрюли вычищу, и все ножи, и все вилки!.. Чтобы всё блестело! Что, не сумею? Да?..

Таиска налила в лоханку горячей воды, собрала всю немытую посуду и взялась за дело.

Грязные брызги, зола, сажа – так всё и разлеталось кругом от её мочалки, так и гремели кринки в её руках, так и гудели кастрюли…

– Вот так подарок! – сказала Груша. – Уж я если придумаю, так хорошее что-нибудь!

– Романок, а ты что?

– А не видите – что?

Романок на широкой выбеленной печке рисовал углём танки. Впереди огромный, с тяжёлыми гусеницами, с большой пушкой – это «KB» («Клим Ворошилов»). А за ним – целая стая танков поменьше, лёгких, подвижных.

К соседям вернулся с фронта раненый сын. Он танкист, и Романок хорошо знаком с ним. Он рассказывал Романку, как боятся немцы крепких и быстроходных советских танков. Романок потому и нарисовал их побольше. Все танки шли от печурок к окнам и палили из пушек. Снаряды рвались кругом и даже взлетали на дымоход, к самому потолку.

Валентинка глядела на Романка, на Таиску, на Грушу. Все они что-то подарят матери. А разве Валентинке не хочется подарить ей что-нибудь?

«Она их мама, а не моя, – упрямо подумалось ей, – пусть они и дарят…»

Но всё-таки ей очень хотелось подарить что-нибудь маме – тёте Даше. Пусть она не настоящая мама, всё равно!

– А ты возьми и тоже нарисуй что-нибудь, – сказала ей Таиска. – Вон там, под лавкой, стоит баночка с краской, дед кровать красил. И знаешь что? Возьми эту краску и нарисуй цветы вот тут на столешнике, вроде каймы. Я бы сама нарисовала, если бы умела.


– А разве хорошо будет? – спросила Валентинка.

– А почему же нехорошо? Цветы! Если бы я умела! Да ты не будешь, я знаю. Что она тебе – родная разве!

Валентинка на минутку задумалась. Можно ли рисовать цветы на скатерти? Её мама, наверно, сказала бы, что нельзя. Но там было нельзя, а здесь, может быть, можно? Ведь разрисовал же Романок печку!

Валентинка полезла под лавку и достала баночку с краской.


Потом встала на колени возле стола и на нижнем углу белого столешника робкой рукой намалевала большой красный цветок.

– Ой, до чего красиво! – сказала Таиска. – Как живой! У нас такие летом в палисаднике растут!.. Рисуй ещё!

Второй цветок вышел лучше. Лепестки у него росли шире и смелее. Третий вышел немножко кривой, но это было почти незаметно. Романок оставил свои танки и рвущиеся снаряды и круглыми синими глазами с удивлением смотрел, как на белом столешнике расцветают алые цветы.

– И-и!.. – вдруг раздалось испуганное восклицание. – Что наделали!

Груша вышла из горницы с книгой в руках и остановилась на пороге:

– Что наделали! Весь столешник испортили! Ну уж и попадёт вам теперь!

У Валентинки дрогнула кисть, и последний лепесток у последнего цветка загнулся, будто опалённый зноем.

Таиска, Романок и Валентинка глядели на Грушу, глядели друг на друга. Смутное сознание, что получилось как-то неладно, охватило их. А что же плохого, если на белом столешнике будут красные цветы? Но вот Груша говорит: «Попадёт!»

Груша вздёрнула пухлую верхнюю губу и сказала:

– Только, чур, меня не припутывать. Сами заварили кашу, сами и расхлёбывайте.

– А я и не заваривал, – сказал Романок, – я только глядел.

– А что же, я заваривала, да? – закричала Таиска. – Я мою посуду и мою! И никаких цветов я на столешнике не делаю!

– Городская, а баловная! – строго сказала Груша. – Ишь, что сбаловала!

И ушла в горницу.

У Валентинки сразу пропала вся радость. Она вытащила из своей жёлтой сумочки носовой платок и попробовала потихоньку стереть краску. Но краска была масляная, она не стиралась. Сердце Валентинки сжалось от страха и горя. Что она наделала! Зачем она послушалась Таиску? Что теперь скажет мать, что она скажет матери?

Валентинка спрятала баночку с краской и села в уголок. Скрип снега за окном, стук во дворе, чей-нибудь громкий голос на улице – всё заставляло её вздрагивать: мать идёт!

И потом – дед. Что скажет дед, когда это увидит?

«Может, у вас в городе можно портить скатерти, ну а уж у нас этого нельзя! Таких барышень нам здесь не надо!» – вот что он скажет, наверно.

Может быть, полчаса прошло, может быть, час. Послышались шаги на крыльце, скрипнула дверь в сенях, и в избу вошла мать. Необычная тишина показалась ей странной. Она внимательно поглядела кругом.

– Это что такое?! – сердито закричала она, увидев разрисованную печку. – Это что за озорство такое?!

Взглянув на Таиску, она всплеснула руками:

– Ах ты, чучело-чумичело! Ну погляди, на кого же ты похожа? Вся в саже! А руки! А платье!

Увидев красные цветы на белом столешнике, мать даже покраснела от гнева:

– Батюшки мои! Да что же это, в самом деле? Ну просто из избы выйти нельзя! Кто это намалевал, а? Кто?

Все трое смущённо поглядывали друг на друга. Только одна Груша спокойно и весело стояла у дверей горницы:

– Что, натворили подарочков?

Мать выдернула из веника прут:

– А ну-ка, Таиска, иди сюда, я тебя берёзовой кашей угощу! Я тебя научу, как цветы малевать на столешниках!

– Это не я! – крикнула Таиска.

– Это я намалевала… – тихо сказала Валентинка.

– Ты? – удивилась мать. – Ты? А кто тебя научил?

Валентинка взглянула на Таиску, встретила её испуганные глаза и опустила ресницы:

– Никто не научал. Я сама хотела…

Мать, ещё рассерженная, стояла, похлопывая хворостинкой по скамейке. У неё не поднималась рука отстегать Валентинку. Ну как её тронуть, когда она и так вся дрожит? А с другой стороны, тем ребятам обидно: ведь Таиску-то она за то же самое отстегала бы.

– Это я хотела тебе подарок… – сказала Валентинка. – Мы все хотели тебе подарки подарить!

– Подарки? Какие подарки?

– Ну… Вот Романок для тебя танки нарисовал. А Таиска всю посуду вымыла. А я… я думала, с цветами красивее. Это мы такие подарки придумали: ведь ты же именинница сегодня!

У матери разошлись сведённые брови. Ей даже стало стыдно, что она так расходилась, не узнав, в чём дело. И она была рада, что не нужно никого ругать и наказывать. Она села на лавку, отбросила хворостину и засмеялась. В это время вошёл дед.

– Отец, ты взгляни-ка! – со смехом сказала она деду. – Ты взгляни, пожалуйста, каких подарков они мне надарили: и танков целую бригаду, и чистых кринок, и алых цветов… Ой, батюшки! Ну что за ребята у меня – одна радость!

Потом пригляделась к столешнику и добавила:

– А знаете, ребятишки, с этими цветами и вправду красивее!

Снова мир и веселье поселились в избе. Только одна Груша была не в духе. Она так и не успела придумать подарка для матери.

Девочка из города

Подняться наверх