Читать книгу Наемник Зимы - Людмила Астахова - Страница 3

Ириен Альс. Эльф. Зима 1694 года

Утром вернулся сэр Гэрриксо своими молодцами и с волшебником. На взгляд Кенарда, тот производил самое благоприятное, если не сказать благостное, впечатление. Как настоящий, всамделишний маг. Пожилой мужчина высокого роста с полуседой окладистой бородой, темноглазый, закутанный в длинный и широкий светло-серый плащ с белой опушкой. Держался маг достойно, с большим посохом, увенчанным блестящим камнем, не расставался, говорил спокойным голосом. Что лорд Крэнг нашел в нем неприглядного, Кенард в толк взять не мог. В Лаффоне при княжеском дворе жили свои волшебники, и Кен, будучи в пажах, насмотрелся на них вдоволь. Люди они были разные, по большей части неприятные, чванливые и на редкость злопамятные. Слугам доставалось от них как ни от кого другого. Один только мессир Конном чего стоил. Его вечно недовольную физиономию Кенарду доводилось наблюдать по сорок раз на дню. Волшебник был чрезвычайно неопрятен, ругался, как портовый грузчик, волочился за каждой юбкой и никогда не скупился на изощренные наказания для слуг. При князе состоял еще целитель – мессир Матсей, один вид которого повергал дворцовых мальчишек в трепет. Его змеиные холодные глаза пригвождали жертву к месту, и далее ничто не могло спасти нерадивца от положенного часа нудных поучений. При этом целитель неприятно потирал вечно влажные, прохладные пальцы, похожий на какое-то гигантское насекомое. После этих наблюдений Кенарду стало казаться, что магия сродни болезни, превращающей нормального человека в ходячее несчастье для окружающих. Приглашенный же бароном волшебник являл собой полную противоположность сложившимся впечатлениям. Спокойный, любезный и вежливый господин, обладатель приятных манер и негромкого голоса. Словно вышедший из сказок про добрых магов, защитников справедливости и добра, помогающих героям победить Зло и наказать негодяев сказок, которыми в детстве так увлекался Кен. Как-то мать не пожалела трех серебряных ягров и купила ему толстенную книгу о приключениях двух друзей – простых фермеров, одолевших страшного чернокнижника, могущественного Повелителя мрака. Там в друзьях у героев, помимо королей, эльфов и тангаров, ходил и волшебник, именуемый Сребромантом. Так вот гость барона – мессир Тронгарс, сильно смахивал на симпатичного мага из той памятной книжки.

Первым делом волшебник извел крыс, причем сделал это с неким очаровательным изяществом, пропев хорошо поставленным баритоном недлинное заклинание и сделав легкий пасс одной рукой. В результате его действий мерзкие твари, нагло оккупировавшие кладовки, коллективно расстались с жизнью, не успев даже пискнуть. Правда, припасов от колдовства не прибавилось, а урон, причиненный грызунами, оказался столь велик, что тэврский эконом долго еще рвал на себе волосы и обливал горючими слезами учетные книги.

Чада и домочадцы встретили славную победу мессира Тронгарса над хвостатыми паразитами неуемной радостью. Мужчины и женщины кланялись ему в пояс, подносили для благословения детишек, а кое-кто украдкой норовил приложиться к полам волшебникова одеяния. Тот принимал знаки внимания со спокойствием, детей благословлял, подарки брал, но быстренько удалился в отведенные ему покои, не дожидаясь, пока его с ног до головы обслюнявят благодарные обитатели замка.

Единственным, кто остался недоволен визитом мага, был эльф. А Кенарду почему-то казалось, что тот обрадуется магической помощи. Вернее, эльф не возражал и даже одобрял решение барона, но лишь до того мгновения, пока не увидел Тронгарса воочию. Едва взгляд его скользнул по фигуре мага, как настроение Альса резко изменилось. Он сплюнул себе под ноги, что-то прошипел на эльфьем языке, скрипнул зубами и удалился в неизвестном направлении. Уничтожение крысиных полчищ он пропустил, как и скромный, но торжественный ужин в честь волшебника. Кенарда послали на поиски, но он вернулся ни с чем. Эльф выехал за городскую стену и назад еще не возвращался. Пришлось лорду Крэнгу излагать соображения Альса своими словами. Маг слушал внимательно, солидно кивал и под конец рассказа спросил об источнике таких полных и ценных сведений. Барон назвал источник. Мол, есть у меня на службе чистокровный эльф по имени Ириен, по прозвищу Альс, он и дознался о чародейских делах, творящихся в замке. Мессир Тронгарс неопределенно хмыкнул, но все вышесказанное к сведению принял и выводы сделал. Опыта в наблюдениях за выражением волшебниковых физиономий у Кенарда вполне хватило, чтобы в свою очередь заподозрить, что имя Ириен Альс высокочтимому господину магу знакомо, и знакомо не понаслышке. Он немного поразмыслил над поведением одного и другого, и понял, что самое время наведаться к эльфу. Выводы Кенарда оказались настолько верны, что едва он сунул нос в комнату наемника, как тот сразу набросился на него с вопросами о волшебнике.

– А вы его знаете, мастер Альс?

– Еще как знаю.

Тон, каким были сказаны эти слова, говорил молодому ветландцу, что знакомство эльфа с волшебником произошло при самых зловещих обстоятельствах. Вдобавок Альс виртуозно выругался на логри, повергнув рыцаря в смущение. Прожив всю жизнь рядом с орками, он ни разу не слышал такой забористой ругани. Определенно, эльф мага не любил.

– Так я пойду?

– Подожди, – попросил Альс.

Он неторопливо разводил в своем очаге огонь, придирчиво выбирая наиболее сухие поленья из аккуратно сложенной рядом поленницы, а Кенарду оставалось только оглядываться по сторонам и дивиться простоте и пустоте, царившим в комнате наемника. Кровать, сундук, стол, стул, кресло – все. Рыцарь готов был поклясться, что так тут все и было, когда эльф внес сюда мешок с личными вещами. Без мечей за спиной Альс выглядел, как птица без крыльев. В теплой шерстяной тунике без всякой вышивки, в простых штанах, с распущенными по плечам волосами эльф выглядел если не по-домашнему, то во всяком случае чрезвычайно миролюбиво. Кенард никогда не видел его в приватной обстановке и сначала растерялся. Иногда можно было подумать, что эльф и спит, не снимая оружия. Во всяком случае, никому никогда не удавалось застать Альса врасплох, сонного, полураздетого или растрепанного. Мечи – «птичий» и «змеиный» – мирно покоились поверх теплого покрывала, притягивая все внимание Кенарда.

– Интересуетесь оружием, юноша? – спросил вежливо эльф, проследив за жадным взглядом рыцаря. – Можешь рассмотреть их поближе, если не терпится.

Ветландец не замедлил воспользоваться разрешением, обнаружив, что рукояти, несмотря на изысканность резьбы, очень удобно ложатся в ладони.

– Какая красота! – выдохнул Кенард. – Это ведь настоящее эльфийское оружие?

– Их ковал сам мастер Сейхэ, – охотно пояснил наемник. – Вряд ли ты когда-либо слышал о Сейхэ – Отце мечей, это было более двух тысяч лет назад. Его оружие носят владыки Фэйра и великие короли других эльфийских королевств, а мне эти мечи достались от моего учителя. Его звали Фьеритири, но тебе это имя тоже ничего не скажет.

– Они волшебные? – зачарованно выдохнул Кен.

– Нет. Никакой магии в них нет и не было. А почему ты спрашиваешь?

– С ними тяжело расстаться, хочется держать и держать в руках, хотя, пожалуй, для меня они тяжеловаты, – честно признался рыцарь, осторожно и с видимым сожалением опустив клинки в ножны. – Это действительно работа великого мастера. Наверное, даже сам мастер Хем не сравнится с вашим Сейхэ.

– А ты видел когда-нибудь меч мастера Хема? – поинтересовался эльф.

– Нет.

– А я видел. Их нельзя сравнивать даже на словах. Сейхэ видел дух металла и умел выразить его в ковке, а Хем вкладывал в свои мечи собственную душу. Разница принципиальная.

Откровенно говоря, Кенард был слишком молод, чтобы понять то, что ему хочет сказать эльф. Он видел только прекрасное оружие, и мысль о том, что подобное носит сам владыка Фэйра, его завораживала. Альс не так прост, как казалось ветландцу поначалу, если по отношению к эльфам вообще можно применять понятие «простота». Опыт короткой жизни подсказывал Кенарду, что не может обыкновенный наемник носить такое оружие просто так, не будучи сам высокого происхождения или по крайней мере персоной важной и значительной.

Все эти мысли Ириен читал на простодушной физиономии молодого человека, словно с открытого листа. И ему было смешно и грустно одновременно. Скажи он сейчас парню, что он и есть сам владыка Иланд, и тот поверит сразу и навек. Совсем ребенок еще.

– Наш гость не говорил, как долго он задержится в Тэвре? – спросил эльф.

– Нет.

– Спасибо за предупреждение, Кенард. Иди спать.

Юноша кивнул и выскользнул в коридор, впервые жалея о том, что нет повода остаться и еще немного поговорить с эльфом. Об оружии, о великих мастерах-кузнецах, о других интересных вещах… Тут рыцарь едва не столкнулся носом к носу с мессиром Тронгарсом, направлявшим свои стопы в комнату Альса. Кенард посторонился и пропустил волшебника внутрь. Немного подождал и сильно удивился, когда не увидел, чтоб из-под двери расползалась лужа крови. Душит эльф его там, что ли?

– Рад видеть тебя в добром здравии, Ириен.

– Если я скажу, что тоже рад, ты, надеюсь, не поверишь? – проговорил эльф, не поворачивая головы. Он помешивал кочергой угли и, казалось, был целиком поглощен этим увлекательнейшим занятием. – С каких пор ты стал Тронгарсом?

– Мое настоящее имя слишком хорошо известно, – охотно пояснил маг. – Я бы попросил и тебя именовать меня так.

– Как скажешь… э… Трон, – скривился, как от кислятины во рту, Альс. – Хотя мне было бы проще называть тебя – сволочь.

Волшебник негромко рассмеялся, демонстрируя, что не обиделся на грубость. К слову, он действительно не обиделся.

– Могу я присесть?

– На кол, – предложил ласково эльф.

– Большое спасибо, дорогой друг, – ответствовал маг в том же духе.

Он удобно разместился в кресле, предварительно подвинув его поближе к огню, всем видом показывая, что настроен миролюбиво, а также полон желания продолжать разговор.

– Я усматриваю в нашей встрече спустя столько лет, да еще в столь удаленном уголке обитаемого мира, знак свыше.

– Ты видишь такие знаки на каждом заборе, Трон. Я бы предпочел никогда тебя не видеть, – жестко отрезал эльф, присаживаясь на стул задом наперед так, чтобы можно было положить подбородок на скрещенные на спинке руки. – Вот был бы отличный знак.

– Знак чего? – не сразу понял Тронгарс.

– Знак того, что в мире стало меньше на одного сумасшедшего колдуна, – пояснил Альс, нехорошо ухмыляясь.

– Я не сумасшедший, Ириен. Я один из немногих, посвященных в истинное положение дел, тогда как другие волшебники предпочитают закрывать глаза на очевидные вещи, купаются в самодовольстве и надменности, плетут интриги, мня себя вершителями судеб людей и королевств. Ты знаешь, о ком я говорю. А в это время я веду борьбу с настоящим злом, – сказал маг.

Лицо эльфа не дрогнуло, уподобившись отлитой из металла ритуальной маргарской маске.

– Оглянись вокруг, Ириен, присмотрись внимательно, и ты легко различишь признаки.

– Какие еще признаки?

– Нисхождения Тьмы, – торжественно промолвил маг. – Даже здесь, в Ветланде, в диком и нетронутом краю начинают происходить странные и страшные вещи. Спроси любого орочьего шамана, любую бабку-травницу, любую повитуху – и ты услышишь то же самое. Мир просто переполнен злом. Чернолесье заполонили упыри. Хейт кишит чудовищами. А чего стоят все эти бесчисленные пророки, вещуньи, оракулы, ясновидцы… Они, точно крысы, лезут из всех щелей. В каждом хуторе, в каждой деревне. Я уж молчу про то, что происходит в Лаффоне. Кстати, ты ведь уже догадался, кто наш некромант, не так ли?

– Догадался, – вздохнул эльф. – Нужны доказательства.

– Мы найдем их, найдем непременно. Но разве тебя это нисколько не настораживает? Откуда столько злобы, столько ненависти у человека, которому никто никогда и не помышлял причинить зло? Почему так происходит, что тому виной, ты думал? Люди обращаются ко злу столь легко и часто, что только слепец не заметит, как далеко простерлась длань Тьмы над обитаемыми землями. Ириен, ты слышишь, о чем я говорю? Ты ведь часть Дивного народа, народа, всегда противопоставлявшего себя силам хаоса и разрушения.

Ириен прикрыл на миг глаза, заставляя себя сдержаться, хотя, видят светлые небеса, сделать это было ему очень трудно. Народ, к которому он принадлежали по рождению, крови и образу мыслей, имел столь же кровавую историю, сколь длинной и древней она была. Гордые эльфийские князья никогда не чурались проливать кровь своих сородичей в бесчисленных войнах с соседями, и порой эльфы резали друг дружку с большей охотой, чем представителей иных рас. Бывало, предавали союзников, убивали из-за угла, в спину и в открытую. В общем, мало чем отличались от людей или орков. А если и отличались, то только тем, что эльфьи обиды растягивались на целые века, а старые распри тлели на протяжении немыслимого для людей времени. Имелись в истории и иные примеры. Смог же Лириэсо пожертвовать собой ради своего друга-орка, и принц Тэйнал отказался от похода против полуночных эльфов, остановив братоубийственную войну. Каждая из четырех рас могла в равной степени стыдиться и гордиться своей историей. Но в чем заключались заслуги эльфов в битве с мировым злом, Ириен понять не мог, хотя много раз пытался. Среди его собратьев по крови встречались такие подонки, что в их черных душах не могло быть даже проблеска Света, одна сплошная Тьма.

– Оставь мой народ в покое, – устало, но твердо посоветовал Ириен. – Прибереги свои пламенные речи для более наивных слушателей, а я давно сыт ими по горло.

Чтобы, утверждение не показалось голословным, эльф показал ребром ладони, где именно проходит граница его сытости. Выходило многовато, но на волшебника многозначительный жест впечатления не произвел и тем более не смутил.

– Ириен, я говорю не о тебе и не о себе. Я говорю о нарушении миропорядка, которое грозит всем нам. И людям и эльфам в равной степени. Пророчество о пришествии Белой Королевы сбывается. Она идет, Ириен…

Волшебник хотел продолжить свою патетическую речь, но вовремя наткнулся взглядом на своего собеседника. Есть такой словесный оборот у гораздых на выдумки маргарцев: «Человек есть, а лица на нем нет», и вот тут-то Тронгарс и узнал, что имел в виду автор известной присказки. На эльфе не было лица. Только ярость и нестерпимый гнев.

– Убирайся, – прошипел Альс сдавленным голосом. – Убирайся вон!

Тронгарс действительно был великим магом, и бояться эльфа ему не стоило, но он увидел в пылающем серебре глаз Ириена страстное желание отделить голову волшебника от остального тела. И между этим желанием и возможностью стоял только жалкий призрак внутреннего смятения.

Тронгарс поспешил незамедлительно выйти вон, помимо воли вжимая уцелевшую голову в плечи, когда услышал, как в закрытые створки дверей с другой стороны врезается нечто деревянное и очень тяжелое. Кресло или стол. Иногда даже эльфу трудно сдержать свои чувства.

По счастью, великий волшебник из Мельниц так и не понял, как близко он находился от своей преждевременной смерти, как близко подошла к нему Неумолимая Госпожа и с какой неохотой Ириен не отдал ей вполне заслуженную жертву.

Сорвав гнев на безвинном изделии столяра, Ириен сразу как-то успокоился. Великий маг Вир'емар-ти-Нало, именовавший нынче себя Тонгарсом, был, конечно, той еще сволочью, но, зная его натуру, эльф мог присягнуть, что обитателям Тэвра не грозит ничего фатального. Если все они сумеют пережить остаток зимы с пустыми закромами. Тут Вир'емар со всей своей магией ни навредить, ни помочь не сможет.

– Э-э-э-э…

Рыцарь Эртэ не выдержал напора любопытства и все-таки сунул свой острый нос в комнату Альса.

– Ох!

Обломки кресла, живописно раскиданные по полу, впечатлили бы любого.

– Брысь! – рявкнул Ириен.

Кен поспешил закрыть дверь.

«Вот так-то лучше. Кенарду тут делать нечего, по крайней мере этой ночью», – решил Альс.

Ириену больше всего хотелось просто посидеть возле очага, глядя на пламя или даже чувствуя тепло кожей полуприкрытых век. Побыть наедине со своими мыслями.

Обычно Альс не баловал свой внутренний голос какими бы то ни было правами, твердо пресекая все поползновения напомнить о себе. Но сегодня дал слабину и позволил своему вечному оппоненту высказаться. У внутреннего голоса были отчетливые интонации Мэда Малагана и легкий оньгьенский акцент.

«Какая банальность, Ирье. Ты сам подумай. Паршивый замок какого-то баронишки, глухомань несусветная, крысы, девка-некромантка помешанная, волшебник свихнувшийся. Тебе это ничего не напоминает?»

«Приют для умалишенных».

«Точно! А ты тут что делаешь?»

«Схожу с ума».

«У эльфов очень устойчивая психика. Тебе просто скучно». – Менторские нотки определенно принадлежали Унанки.

«Скучно?»

«А чему ты удивляешься? Вполне нормальное чувство для этого места».

Альсу никогда не бывало скучно. Вся огромная гамма чувств, доступная его расе, с тысячами оттенков ощущений, каждому из которых на эльфийском языке нашлось самостоятельное название, практически не включала в себя то, что именовалось скукой. Ириену могло быть тошно до самых печенок, горько, тоскливо, мучительно одиноко, отвратительно и еще всячески, но только не скучно. Видимо, Создатель избавил народ долгожителей от такой напасти. Эльфам никогда не было скучно жить, и именно этим они отличаются от других рас, а вовсе не длительностью жизни, внешностью или пресловутыми ушами.

«Чушь!»

«Возможно. Но у тебя все впереди. В смысле, есть место для усугубления. Осталось только удалиться в Чернолесье, выкопать землянку и стать отшельником со всеми вытекающими…»

«Например?»

«Ну как же?! А регулярная медитация на дуб, отвар из веника и бурьяна и любовь с козочкой? – Внутренний голос исходил словесным ядом. – Или с белочкой».

«Оставь свои пошлые шуточки».

«Это твои пошлые шуточки, Ирье. Ты разговариваешь сам с собой, и не надо быть таким ханжой».

«Зима еще не кончилась…»

«Она закончится. Что ты станешь делать потом, Ириен Альс? Что ты станешь делать?»

Преимущество общения с внутренним голосом состоит в том, что его всегда можно заставить молчать. Альс мысленно зарычал, а тот в ответ показал липкий фиолетовый язык и юркнул куда-то в глубины сознания.

Пальцы бессознательно погладили боковину вещевого мешка, в котором лежало письмо от Арьятири. С этим и в самом деле надо было что-то делать. Но не сейчас. Весной. Зима слишком крепко держала Ветланд, Тэвр и самого эльфа в своих цепких объятиях и, чтобы никто не ускользнул, взяла теперь в союзники голод. Вместе эта пара была почти непобедимой.

Ириен все сидел и сидел возле огня, пока сон черным вороном не выклевал ему глаза.

Весь следующий день господин достопочтенный волшебник занимался исключительно своими прямыми обязанностями, то есть колдовал. Он ходил по замку, сопровождаемый восторженными почитателями из числа челяди, то и дело простирая руки по направлению к самым темным и пыльным углам. Бормотал себе под нос зловещим шепотом на непонятном языке, пугал до полусмерти пауков и всячески внушал уважение обывателям Тэвра, которое ближе к вечеру стало граничить с благоговейным ужасом. От Тронгарса волнами расходилась божественная благодать, чему сыскалось немало свидетелей, готовых под присягой подтвердить, что маг собственноручно изловил шесть демонов, два десятка мелких бесов и без счета злонамеренных духов бестелесных. Заодно было раскрыто несколько преступлений сугубо светского характера: поедание ворованного куска коровьего масла кухонным мальчишкой Ником, сокрытие в сундуке белошвейки Марти бус ткачихи Суллии, а также стала достоянием гласности противоестественная мужеложеская связь двух конюхов. Нисходящая Тьма потерпела в Тэвре сокрушительное поражение и была отброшена за стены крепости. Народ, ясное дело, ликовал.

Однако повезло в этот день далеко не всем, как зачастую случается в этом несовершенном мире. Кому-то глазеть на руко…творчество мага, а кому-то и пахать на плацу под руководством злобного нелюдя. Пятерым новобранцам-стрелкам никто не завидовал, наоборот, им всецело сочувствовали от мала до велика, но помочь ничем не могли. Альс, пребывавший в самом отвратительном состоянии духа и лютовал вовсю. Не то чтобы парни впервые в жизни видели луки и стрелы, до этого злополучного дня они искренне считали, будто владеют этим видом оружия вполне сносно. Но эльф сумел доказать всем пятерым, что они являются не кем иным, как «косорукими уродами», «слепыми болванами» и «безмозглыми тупицами». Витиеватая ругань сделала бы честь любому тангару-лесорубу, и невольные слушатели эльфьих излияний только головы втягивали в плечи, радуясь, что словесная мощь направлена исключительно на пятерых несчастных.

Стрелы летели куда угодно, кроме мишени, тетивы рвались, и в конце концов бешенство Альса достигло апогея. Он подошёл к соломенному чучелу с намалеванным углем кругом на мешковине тулова и заслонил его собой.

– Стреляйте по мне! – приказал он.

– Дык… как же?

– Не можно…

– Можно. Все едино никто не попадет. Наоборот, кто попадет – тому дам целый медный полуягр. В качестве премии.

Стрелки переглядывались, всеми силами борясь с искушением воспользоваться таким удобным моментом, чтоб и поквитаться с эльфом за издевательства, и получить лишнюю денежку. Мастер Альс редко кому давал шанс причинить себе вред.

– Хватит телиться, начинайте! – сказал Ириен.

При виде его кривой ухмылки руки людей сами потянулись к колчанам.

– Вас даже не пальцем делали, олухи, а старой кочергой…

От первой стрелы эльфу совсем не пришлось уклоняться. Она пролетела выше его макушки на целый локоть. Вторая легла ближе, третья – заставила нелюдя крутануться вокруг своей оси, чтоб она не угодила прямиком в его жестокое сердце.

– Плохо, засранцы, плохо, – констатировал Альс.

Парни напряглись и стали целиться лучше. Теперь эльфу пришлось извлечь свои мечи и вдоволь попрыгать. Но он неизменно отбивал стрелы. Некоторые из них он перерубал в полете, некоторые отскакивали от лезвий мечей. И если Альса в иное время еще можно было принять за человека, то каждое его движение кричало во весь голос: «Чужак!» и подвывало: «Не-е-е-елюдь!» всем, кто имеет глаза.

– За каждую потерянную стрелу господин барон лишит хлебной полушки, – честно предупредил Ириен, вызвав у стрелков новый прилив энтузиазма.

Постепенно за границами площадки для муштры стала собираться толпа любопытных домочадцев. Шепотом делались ставки. Каждый выстрел сопровождался воплем; выстрелы учащались, и вопли сливались в рев, который и привлек внимание волшебника, именовавшегося теперь Тронгарсом. Некоторое время он наблюдал за поединком эльфийской и человеческой ловкости и быстроты с недовольной миной на благостной физиономии. Маги никогда не любили конкурентов своей популярности.

После очередного ловкого выпада эльфа, отбившего стрелы клинком и отправившего их в небеса, парни переглянулись и решили усложнить задачу своему мучителю. Они дали согласованный залп, почти сразу следующий, а потом еще один. И тут бы эльфу быть безвозвратно утыканным стрелами, как вдруг волшебник одним замысловатым словом остановил их полет прямо в воздухе. Стрелы висели над землей, пренебрегая законами притяжения, чутья подрагивая оперением, нацеленные на замершего на месте Ириена.

Эльф и маг мерили друг дружку тяжелыми взглядами недолго, но людям показалось, что прошла вечность, прежде чем колдун встряхнул рукой, выпростанной из своей хламиды, и заставил стрелы упасть.

– Все! Хватит! – проскрежетал Альс, объявляя об окончании бесплатного представления.

Зрители быстренько разбрелись по своим делам, от которых они всеми силами отлынивали с самого утра. Остались только Ириен, Тронгарс и… Кен.

– Это глупо, – заметил маг с укоризненной улыбкой. – Вот уж от кого я не ожидал подобного, так это от тебя. И не стыдно? Завтра все мальчишки в замке станут повторять твой подвиг, и кого-то непременно подстрелят насмерть.

Глаза эльфа полыхнули неприкрытой злобой.

– В следующий раз в балагане свои фокусы показывай, Вир… Тронгарс. Знаю я твое чадолюбие.

– Кто старое помянет, тому глаз вон.

– А ну давай! – азартно предложил эльф. – Я тебе с превеликим удовольствием кое-что отковыряю.

Колдун отшатнулся, но сдержался и нервно рассмеялся:

– Психопат.

– Колдун.

В устах эльфа слово прозвучало как ругательство. Сказал, будто плюнул.

На том и расстались. Эльф танцующей походкой отправился в купальню, чтоб смыть пот. От одной мысли о том, как он окатит себя водой из ушата, предварительно расколов тонкую корочку льда на поверхности, у Кенарда мороз шел по коже.

– Не обращайте внимания на выходки Альса, юноша, – дружелюбно посоветовал маг. – Он всегда был такой.

– А вы давно его знаете?

– В последний раз мы виделись примерно сто лет назад, – важно изрек Тронгарс, наслаждаясь видом приоткрытого в изумлении рта рыцаря Эртэ.

– Не сто, а без трех месяцев девяносто восемь лет, – не оборачиваясь, отозвался Альс, лишний раз демонстрируя прославленную эльфийскую остроту слуха.

Тронгарсу ничего не оставалось, как согласно кивнуть. Но лицом он стал бледен. Такой точный подсчет лет со стороны Ириена ему ничего хорошего не сулил. Эльф умудрился ничего не забыть из событий почти вековой давности.

Ужин волшебнику подали прямо в отведенные ему покои, и чем он занимался всю ночь, никто не знал, но утром мэтр Тронгарс решил провести дознание. Чему и стал свидетелем Кенард, а также еще полсотни обитателей замка. Первым делом, протерев глаза, маг направился к лорду Крэнгу. Барон был человеком неглупым и рассудительным, за что его, собственно, уважали простолюдины и ветландский князь Кириам привечал.

– Значит, обойдемся без пыточного мастера? – переспросил он, запуская пятерню в густую пепельную шевелюру. – Как же будем виноватого искать?

– Сегодня никого нельзя выпускать из замка, особенно женщин. У одной из них будут обожжены руки, – заявил колдун авторитетно.

Он вкратце рассказал барону о своем ночном бдении и его результатах. Выходило, что пока жители Тэвра дрыхли без задних ног, мудрый маг сложа руки не сидел, а вывел-таки ведьму-некромантку на чистую воду.

– Ага! Значит, пусть всех баб соберут в главном зале. Там и поглядим.

Барон, похоже, не испугался. Его тяжело было смутить какими-то бабскими чарами, и тут Кенард его прекрасно понимал. Если бы не несколько предыдущих дней, он бы тоже не воспринял слова Альса всерьез. Кен ощутил себя бабочкой, запутавшейся в паутине. Липкие силки колдовства оказались столь ужасны, что его до сих пор трясло от страха. Когда исподволь подкрадывается нечто и опутывает разум, а ты бессилен помешать, это слишком смахивает на ночной кошмар. Только из обычного кошмара можно вынырнуть.

Женщин собрали в зале, невзирая на вопли, пререкания и угрозы. Прачек оторвали от корыт, кухарок от горшков, даже девушек-пастушек вытащили из свинарника, отчего запах в закрытом помещении стал просто непереносимым. Никакие возражения не принимались. Особо строптивых волоком волокли.

– Значит, так, все показываем руки ладонями вверх! – приказал лорд Крэнг.

Первой продемонстрировала гладкие нежные ладошки сама леди Тарисса, молодая жена барона. В позапрошлом году она подарила супругу двух прекрасных мальчишек, несказанно порадовав супруга. Первая жена Крэнга сумела родить ему одну Гилгит. Уж больно деликатного сложения оказалась благородная леди Соуша, чтобы благополучно вынашивать и рожать детишек. Леди Тарисса была крепкой полной женщиной, розовощекой и сильной, как мужчина, за что ее и выбрал Крэнг из множества других претенденток. С учетом прошлого печального опыта, барон желал от жены только одного – здорового и крепкого потомства мужского пола. То, что они потом еще и полюбили друг друга, оказалось просто удачным стечением обстоятельств.

Ладошки у тэврских барышень оказались разной чистоты, размера и формы. Были исколотые иголкой, были выкрашенные краской, были красные от стирки, а также пахнущие луком, или рыбой, или навозом, но все без исключения без следов ожогов. Кенард растерялся и в испуге покосился на невозмутимого эльфа, который, по обыкновению своему, подпирал плечом стену и взирал на дознание в высшей степени презрительно. Но тем не менее с мечами расставаться не торопился.

– Ну, как ты это объяснишь? – сурово спросил у мага разгневанный барон.

– Здесь не все женщины, – заявил тот.

– Как не все? Я приказал пригнать всех.

– А где леди Гилгит?

Кенард потерял дар речи. Маг попал в самую точку. Гилгит в зале не оказалось.

– Этого не может быть, – обреченно прошептал рыцарь.

– Где моя дочь? – рявкнул Крэнг на не повинную ни в чем супругу.

Та развела руками:

– Я не видела ее с самого утра. Да и с вечера тоже.

Женщины в зале перепугано зашушукались. Они не ведали ничего о некроманте, но Кен точно знал, что служанки уже несколько дней шепчутся по углам и бегают в домашнюю часовню молиться. Такое благочестие появилось неспроста.

– Пусть все остаются тут, а мы пойдем к Гилгит, – тихо сказал Крэнг сэру Солангу, пребывающему в полной растерянности.

Длинный кафтан барона парусом развевался его спиной. Следом за разъяренным отцом шествовал волшебник, безмятежный как младенец. Кен слышал ругательства, которые шепчет себе под нос Крэнг. Ноги рыцаря Эртэ передвигались как бы сами по себе, без участия рассудка.

«Только не Гилгит, только не Снежинка, только не она», – думал юноша. Все молитвы вылетели у него из головы. Да и каким богам молиться, когда твоя жизнь, твоя вера стремительно летят в Нижние миры?

«Милостивый Хозяин и Неумолимая Хозяйка… Нет, только не Двуединому. Что просить у божества Смерти, кроме избавления от душевных мук?»

Кенард посмотрел на эльфа, но тот ответил прозрачным ледяным взглядом.

«Альс знал, – догадался Кенард. – Знал с самого начала». Потому и стал его опекать, именно его.

Только слепой не видел, как молодой человек относится к баронской дочке.

«Нет, только не Гилгит!»

Дверь в светелку девушки была закрыта изнутри. Барон постучал, сначала осторожно, потом кулаком.

– Гилгит, открывай! Это я, твой отец!

Ответом было молчание и шелест одежд.

– Открывай, кому сказано, сучья дочь! – взревел Крэнг, налегая плечом на косяк.

Альс наблюдал за всем происходящим с хладнокровием, достойным всех его предков, вместе взятых. Его сейчас беспокоила не забаррикадировавшаяся в своих покоях некромантка, а молодой рыцарь, на котором не только лица не было, на нем ничего не было. Жалко, конечно, когда высокие чувства рушатся таким чудовищным образом.

– Надо ломать двери, пока она чего не учинила, – предложил эльф. – Давайте, милорд. Раз, два…

На счет «три» дверь с треском слетела с петель, и мужчины ввалились внутрь. Кен и не заметил, как в руках у эльфа оказались мечи. Гилгит стояла на большом сундуке, вжавшись в угол, оскалившаяся, как волчица. Руки ее были замотаны пропитанными кровью тряпками. Эти окровавленные пальцы с кусками облезшей кожи намертво приковали внимание Кенарда. Гилгит времени даром не теряла. Хоть ей и было жутко больно, но она крепко держала в одной руке нож, а в другой за косичку на макушке маленькую девочку лет четырех, ребенка кого-то из прислуги. Нож находился прямо под подбородком ребенка, и по тощей шейке уже текла тоненькой струйкой кровь.

– Ах ты сука, – прошелестел одними губами лорд Крэнг. Голос ему отказал.

– Гилгит, ну зачем? – растерянно спросил Кенард.

Девушка рассмеялась. Нет, не заплакала, не повалилась родителю в ноги, авось простит, нет, она оскалила белые ровные зубки, как снежная лисичка, и разразилась заливистым радостным смехом. Зазывным, очаровывающим смехом, от которого у Кенарда заныло под ложечкой.

– Спрячь свои мечи, остроухий! И ты, колдун поганый, не смей руками двигать! – сказала она ласково и аккуратно надрезала кожу на шее девочки.

Та даже не пискнула, пребывая в жертвенном оцепенении.

– Ты думаешь, тебя это спасет, паскудина? – спросил Крэнг. – Ребенок-то тут при чем?

– Скажи спасибо, что это не твои выродки, – усмехнулась Гилгит. – Но у меня и для них кое-что припасено.

Барон застыл как вкопанный. На кроху ему было наплевать, хоть и жалко ребенка, но угроза по адресу мальчишек подействовала на него, как ведро кипятка. Широкое лицо Крэнга стало пунцовым, а потом позеленело. Всем известно, что некроманты к шуткам расположены мало.

– Брось мечи, нелюдь! – снова приказала Гилгит. – И ты, Кенни, тоже не отставай от своего остроухого друга.

Ириен осторожно разжал руки, и оружие жалобно звякнуло об пол. Кен последовал его примеру.

– Ты не уйдешь далеко, – прошипел барон. Он был без оружия и очень об этом жалел.

– А мне и не нужно будет никуда идти, – нежно улыбнулась девушка.

Кенард не понял, Крэнг тем более, а вот Тронгарс знал, о чем она говорит. Но он продолжал улыбаться. Через силу.

– Нам нужно поговорить, леди… – сказал он.

– Нет.

Гилгит не собиралась ни с кем ни о чем разговаривать и что было силы вонзила нож ребенку под подбородок. Кровь брызнула такой струей, что обдала мужчин с ног до головы. Гилгит охватило малиновое холодное пламя, ленивыми липкими язычками обволакивая со всех сторон. Кровь девочки оживила заранее приготовленный портал. Блаженство близящегося перехода уже плеснулось на щеки Гилгит румянцем, и глаза стали закатываться, но Тронгарс успел вовремя. Он шагнул к Гилгит и, вскинув руки, выкрикнул какие-то слова. С пальцев волшебника сорвалась молния, соединившаяся с малиновым огнем портала, окрашивая его во все оттенки изумруда.

Некромантка свалилась с сундука, как безвольная кукла, и, скуля по-щенячьи, свернулась на полу калачиком. Залитые кровью обожженные руки скребли по полу, как лапки раздавленного паука. Все это произошло так быстро, что, кроме эльфа, никто не успел ничего сделать. Он подхватил на руки девочку, зажимая рукой страшную рану, быстро зашептал наговор. Но было слишком поздно. Малышка умерла мгновенно, нож был слишком длинный, он рассек все вены на шее. Альс продолжал бороться, голос его становился все глуше, пока не замолк окончательно.

– Все, – сказал он и закрыл малышке глаза.

Кенард поразился, сколько крови натекло из маленького ребенка. Небольшая светелка баронской дочери походила теперь на бойню в разгар рабочего дня. Гилгит скулила, закатив глаза под самый лоб.