Читать книгу Паутина. Том 1. Не ловите диких кошек - Людмила Богодухова - Страница 4

Рано утром, оставив девочек в укрытии, баба Феня залегла на скале, на своем наблюдательном пункте. Она видела, как вышел один из мужчин и тут же выскочил другой, и они начали что-то говорить, но бабе Фене не было слышно. Как немой фильм происходил на ее глазах. Мужчины похватали свое оружие и долго стояли над кровавыми останками, постоянно осматривая вокруг себя местность. Потом гуськом направились к той пещере, где до этого прятались девочки. Что происходило в пещере, можно только догадываться. Мужчины вышли из нее, неся рюкзак, который там оставался, видно, в него собрали все оставшиеся вещи и спальный мешок.

«Все верно, так я и рассчитывала. Первым порывом они хотели убить тигров. Но не застав там зверей, забрали то, что осталось от женщин».

Долго они стояли в нерешительности.

«Думают, хоронить или нет останки. Их мнения, видно, разошлись. Кто-то не хочет оставаться в таком опасном месте, даже ненадолго».

И баба Феня их понимала, так как эти парни еще, видно, не видели крови, не участвовали в расправах, хоть и шли уже который день по их следам. Но преследовать – это одно, а видеть смерть, да еще от дикого зверя – совсем другое. Это опасность, которую не знаешь, откуда ждать. И не хочется подставлять ей спину.

Решив, что задерживаться не стоит, они, взяв свои рюкзаки, с оружием в руках уходили из ущелья, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. И вскоре скрылись в глубине леса. Еще долгое время баба Феня не уходила со своего наблюдательного пункта. Она знала, что это лишь временное затишье, что Старик так не смирится, пока точно не будет уверен, что они исчезли и не угрожают ему.

«Чем же я могу ему угрожать, что он открыл на меня охоту? Кто он такой, вернее сказать, кто из них троих, кому я мешаю? И что я могу знать такого, чего сама не знаю?!»

Когда стало ясно, что преследователи ушли, баба Феня спустилась вниз. Нужно было убрать останки тигров. И она постепенно сносила их в траву возле озера, сняв предварительно все вещи, которые сама надевала. Все окровавленные тряпки, связав, решила закопать где-нибудь подальше от ущелья. Потом зашла в пещеру, как она и ожидала, все их вещи были тщательно собраны и забраны с собой.

«Вот и все, пора возвращаться к девочкам. Но куда идти? Этот вопрос нужно решать всем вместе».

Временно решили остановиться прямо в лесу, выкопав небольшую траншею, укрыв ее сухим хворостом и листьями. Нужно было немного передохнуть и подкрепиться, продукты, консервы были в рюкзаке.

Баба Феня, загадочно улыбаясь, полезла в рюкзак.

– А еще я принесла вам что-то вкусненькое к чаю,– и вытащила сгущенку.

– Ура! Какая ты молодец, теперь сможем накормить котят! – обрадовалась Олеся.

– Но молоко сладкое, им нельзя кормить кошек, – возразила Марта.

– Да, это молоко не подходит, – согласилась с Мартой баба Феня.

– Ничего, подойдет. Не умирать же им с голоду. Я его разбавлю водичкой. Если нет никакого, то и это подойдет, – упрямо заявила Олеся. И тут же распечатала банку, решила разбавить молоко водой из фляжки – у бабы Фени была в рюкзаке.

– Воды мало, отдохнем – и снова в путь, вот только куда, давайте обсудим. Олеся, как ты их будешь кормить, соски нет? И даже нет тарелки для них.

– Тарелка не проблема, сейчас освободится консервная банка, но они не умеют есть, буду заливать им в рот. Ну не знаю, что-нибудь придумаю. Придумала! Баба Феня, ты с собой шприцы взяла?

– Конечно, я не все оставила. А что?

– А то, что я буду кормить их из шприца, потихоньку вливать им в рот, а они будут глотать, – обрадовалась Олеся, тут же достала шприц и стала кормить тигрят. Но оба тигренка были такими вялыми и, казалось, не умеют даже глотать. Олеся, плача, уговаривала их, но без толку. Тогда она, огорченная, намочила палец в молоке и сунула его в рот котенку. И тот начал чмокать, облизывая её палец.

– Смотрите, смотрите, он сосёт мой палец!

Вместе с пальцем Олеся капала из шприца в рот котенку молоко, и с большим трудом котята что-то поели. И, видно, так устали оттого, что ели и оттого, что Олеся их тормошила, что после еды сразу уснули.

– И где ты их будешь держать? – поинтересовалась Марта.

– Спать будут со мной, а когда я буду идти, понесу их за пазухой. Они ведь такие маленькие. Я потом для них корзинку сплету, когда сделаем на ночь остановку.

– Корзинку, это другое дело, – похвалила баба Феня. – Но только самую простую корзинку тоже нужно уметь плести.

– А ты, баба Феня, умеешь?

– Никогда не плела, не вязала, но, как говорила моя бабушка, нет такого дела, такой работы, чего не смогла бы сделать или научиться женщина. Значит, сообща корзинку для твоих котят мы сделаем. Лишь бы они научились есть. А ты давай облизывать пальчик с консервой, чтобы желудочек привыкал, а то молока мало, – советовала баба Феня. – Этот вопрос как-то решили с котятами, а вот как быть с нами, давайте думать. Куда направимся мы? У нас не так много времени, чтобы спрятаться. Лес огромный, но в нем надо сделать убежище от зверей и от людей. Должна быть близко питьевая вода, без нее никак нельзя. Значит, нужно делать близко где-то: или возле реки, или возле жилья.

Баба Феня посмотрела на девочек: Марта молча полулежала, и, казалось, она даже не слышит бабу Феню. А Олеся встрепенулась, ей было лестно, что взрослая женщина с ней советуется.

– А почему мы не можем остаться в пещере? Ведь там сейчас никого нет.

Марта посмотрела на сестру.

– Да потому, что туда еще вернутся. Кто-кто, а Шурка вернется. Я чувствую это.

– Ты права, – подтвердила баба Феня. – Туда вернуться нельзя. Это укрытие уже раскрыто, и в староверческий скит тоже могут нагрянуть. А вот если сделать укрытие где-то близко возле скита. Я думала, что можно вырыть землянку где-либо в лесу и ее хорошо замаскировать от случайного взгляда. Во время войны партизаны жили в землянках не один год. Как вы думаете, может, и нам поселиться в землянке? Посмотрим, что можно взять в брошенной деревне: бревно, доску или еще что нужное.

– Да, вы правы, – согласилась Марта, – это самый лучший вариант. Но тогда нам нужно торопиться.

– Баба Феня, а что тут у тебя в рюкзаках? – Олеся старалась заглянуть вовнутрь.

– Потом посмотришь. Сейчас выгружать нет времени, но могу только сказать, все самое необходимое.

И, повернувшись к Марте, баба Феня спросила:

– Очень уж ты расклеилась, а тут еще двойное ранение, дойдешь?

– Дойду, постараюсь дойти.

– А когда у тебя срок? Хватит у тебя времени, чтобы в пути не прихватило.

– Я сама не знаю срок, по моим подсчетам еще ждать два месяца.

– Только два месяца! – удивилась баба Феня. – А совсем не видно, но тогда действительно нужно поторопиться. Нельзя с маленьким ребенком жить под открытым небом. Сейчас снова проходим ущелье и, не задерживаясь, идем к скиту. Нам нужен почти день, отсюда километров пятьдесят, если не больше. Нужно торопиться, чтобы не попасть под дождь снова в ущелье.

Не останавливаясь, прошли озеро и долину, где трава стояла почти до пояса. После дождя она прилегла, но все равно были все мокрые, под ногами чавкала вода и в обуви тоже. Но шли и шли, стараясь быстрее дойти до более-менее пологого склона, по которому выбрались снова в густой дикий лес.

– А мы не заблудимся? – беспокоилась Олеся.

Рюкзак у нее был тяжелый, и его помогала нести баба Феня.

– А нам все равно, если и заблудимся, лишь бы воду нашли. Да нет, не заблудимся, я помню карту, и у нас есть компас.

Баба Феня вытащила из кармана маленькую коробочку.

– Откуда?

– Я была в универмаге, в районе.

– Надо было там зайти в милицию и все рассказать.

– Что именно? – оборвала Олесю Марта. – Да там и слушать не станут, а если и будут, то могут так повернуть всю эту историю, что уж лучше жить в лесу, чем в тюрьме.

– Я не подумала, – старалась успокоить сестру Олеся. – Прости! Но что-то надо делать, мы не можем всю жизнь скрываться, всю жизнь бегать. Они лишь на миг поверили в тигров, а пройдет время, и все это покажется неправдоподобным. Нам нужно было в другую сторону уходить, к границе. Перешли бы границу, и тогда нас ищи свищи.

– Глупая ты! Какая граница, соображаешь, кто тебя туда пустит?! Ну, допустим, нас не заметили, а где гарантия, что китайцы пустят нас в свою страну. Да они быстрее пустят пулю в лоб или в спину. Хватит болтать, пора идти.

И Марта поднялась.

Снова шли-шли, и все лес, редко попадались небольшие поляны, и тогда делали небольшой привал, не разжигая костра. Уже больше суток не ели и не пили ничего горячего. Да и вода заканчивалась, фляжки воды хватало не на долго. Хорошо, что стояла пасмурная погода, не хотелось пить. От ходьбы мокрая одежда просохла, а ноги стали париться в обуви. Но женщины шли, такие разные, такие беспомощные, но очень упрямые, или безвыходное положение заставляло их двигаться. И они шли безропотно, одна из них еще девочка, худенькая, слабенькая на вид, с рыжими длинными волосами, перехваченными двумя резинками в два хвоста. Усталое лицо с упрямыми сдвинутыми к переносице бровями.

Вторая – молодая девушка, с располневшим станом, но не скажешь, что она в положении, просто не худенькая, с темными длинными, распущенными по плечам, волосами. Серые серьезные глаза, грустные, почти тоскливые, она все время о чем-то думает. Видно, как ей трудно все время идти, но она упрямо терпит. И, наконец, баба Феня – женщина еще не старая, но надвинутый на лоб платок делает ее старше своих лет. Из-под платка всегда серьезный задумчивый взгляд темно-карих глаз. Черные брови скрыты платком так же, как и черные волосы, стянутые в тугой узел и заколотые шпильками. Среднего роста, тело сбитое, спортивное, ничего лишнего. Легкий быстрый шаг, и даже тяжелый рюкзак, с привязанными к нему шкурами зверя, а в другой руке лямка рюкзака, который несла Олеся, со стороны казалось, дается ей без какого-либо усилия.

Шли уже долго. День клонился к вечеру, моросил мелкий дождь, и от этого в лесу было сумрачно. Пахло прелыми листьями и свежестью, хотя в лесу всегда свежо. Нужно было где-то остановиться на ночлег и развести костер. Сырость, даже летняя – очень плохой попутчик. Марта стала замечать, что время от времени ее начинает трясти. Дрожь пробегает по всему телу и заканчивается где-то в груди и на зубах, стискивает челюсти, и невозможно не стучать зубами, они непроизвольно выстукивают дробь.

«Горячего чая, а то я снова свалюсь. Опять начали болеть грудь и плечо».

Котята, которых она несла, зашевелились под курткой, упорно лезли вверх и пищали.

«Начали пищать. Неужели действительно выживут? Олесе забава, а подрастут, нужно будет выпустить на волю. Как долго идем, а куда? Знает ли баба Феня дорогу? Наверно, знает, что сверяет по компасу. Что их ждет впереди?» – перескакивали мысли с одного на другое.

Марта вздохнула:

«Иду совсем без ноши и еле успеваю. А баба Феня, как конь тянет все. А где же конь, утонул или ушел куда-то?! Вот бы сейчас он пригодился. Сколько же километров мы протопали? Никогда в жизни так много не ходила».

Марта остановилась и на миг закрыла глаза. И тут же открыла, но бабы Фени и Олеси нигде не было.

– Олеся! Баба Феня! – в испуге дернулось куда-то вниз сердце.

Кругом стояла серая мгла.

«Где они?» – билось в голове.

Хотелось крикнуть, но было неловко, казалось, вот здесь где-то они рядом, это просто Марта их не видит. И она пыталась догнать сестру и бабу Феню.

– Серый! Серый! – не выдержала и крикнула она. – Серый!

И где-то далеко залаяла собака.

– Неужели ушли так далеко! Серый!

Лай раздался совсем рядом, и тут же голоса сестры и бабы Фени.

– Мы тебя потеряли. Прости, ушли, не оглядываясь! Тебе плохо? – подбежала девочка к сестре.

– Ну и ну! Как это случилось, пошли и пошли, все время шла рядом, глянули тебя нет. Ты порядком вымоталась, сделаем привал, разожжем костер. Как ты, в порядке? – баба Феня внимательно посмотрела на Марту.

– Тут совсем недалеко уже, хотелось в эту ночь найти что-то с крышей, чтобы переночевать.

– Я слышала лай собаки где-то далеко, подумала, что вы туда ушли. Мне что-то страшно, уж лучше давайте заночуем здесь, а утром посмотрим, что там.

– Это могут лаять бродячие собаки. Очень неприятно с ними встречаться. Было бы лучше переночевать где-то на дереве. Посидите, я поищу многолетний дуб, где бы мы могли уместиться.

Это была не проблема. Многолетние деревья встречались часто, дубы тоже. Посветив фонариком со всех сторон, бабе Фене одно из деревьев особенно понравилось.

– Это подойдет, но вот как тебя, Марта, сюда поднять? Да ладно, что-нибудь придумаем. А пока нужно свить себе гнездо на этом дереве. Сушняк не подойдет, необходимо вырубить или выпилить несколько молодых тонких жердей, – баба Феня достала из рюкзака ножовку. – Лучше выпилить, не так будет слышно.

Выпилив жердину, баба Феня тщательно замазала пеньки и закрыла их листвой. Потом на дереве, на седловине, укрепляла жерди, заплетала ими ветки, а где привязывала. Олеся помогала ей. Гнездо делали высоко, среди веток деревьев.

– Надеюсь, снизу ничего не будет видно среди листьев.

Дерево было такое толстое с очень мощной кроной, потому и гнездо получилось объемное и удобное. В нем свободно можно было поместиться не только троим, а, по крайней мере, пятерым. Заняло строительство два часа, и ночь совсем опустилась на лес.

– Вот теперь из веревки сделаем лестницу – и все в порядке.

И баба Феня, разделив веревку на две части, через определенный промежуток, навязала узлов, в которые вставила выпиленные ступеньки из тонкого молодняка, по краям которых сделала надрез, чтобы они не выскакивали из узлов.

– Вот и лестница готова. Олеся, проверь, как она тебе, нравится?!

Олеся быстро забралась на дерево.

– Здорово и легко подниматься! Марта, поднимайся ко мне!

И Марта поднялась, облегченно опустилась на мягкую подстилку из сушняка, листьев и еловых лап. Втащили рюкзаки и укрепили, повесив на сучья.

– Конечно, костра у нас снова не будет, но зато спокойно можем поспать. А Серый будет возле дерева ночевать. Извини друг, но к нам мы тебя не возьмем, у тебя крепкие зубы и быстрые ноги. Если что – сможешь удрать, – приговаривала баба Феня, включая фонарик и доставая из рюкзака ужин. – Вот вам молоко, ваша чашка, корми, Олеся, своих кошек, что-то они уже научились пищать.

Снова ужин был из консервов и хлеба, который уже порядком зачерствел, но был вкусным. И девочки с удовольствием поужинали, баба Феня ела немного, все старалась лишний кусок подложить девочкам. Вот только воды было уже очень мало. Сделали по глотку, и во фляжке осталось еще по глотку.

– Ничего, уже, считай, дошли. Ночь спим спокойно, а утро вечера – мудренее. Утром и обсудим дальнейшие свои действия.

Ночью проснулись от собачьего лая, визга, рычанья.… Все слилось в кошмарный ночной концерт, который пробирал до самых кончиков пальцев и поднимал на голове волосы дыбом.

– Что это? – дрожа от страха, шепотом спросила Олеся, прижимаясь к сестре.

Марта тоже вздрагивала всем телом. А под деревом творилось что-то ужасное. Слышно было, как катались по земле, рычали или жалобно скулили собаки. Их было так много, и они, видно, напали на Серого.

– Это дерутся собаки. Ничего страшного, подерутся и разойдутся, – успокаивала девочек баба Феня.

– Бедный Серый, бедный Серый! Мне его жалко. Надо было взять его сюда, а там его загрызут! – Олеся чуть не плакала.

– Ничего с ним не станет. Сейчас вырвется и удерет. Он ведь не дурак, чтобы его загрызли. Но вначале повоюет. Как без этого? – успокаивала Олесю баба Феня.

И на самом деле, вскоре собачий гомон стал удаляться и совсем затих где-то далеко в лесу.

– Как там Серый? Может, лежит раненый?

И чтобы успокоить девочек, баба Феня с фонариком спустилась с дерева. Но нигде поблизости никого не было. Серый исчез вместе со стаей собак.

– Откуда столько много собак, до поселка далеко? – поинтересовалась Марта.

– Это одичавшие собаки, видно, когда люди ушли из скита, собаки остались и теперь, собравшись в стаю, охотятся. Они такие же опасные, как и волки. Но волки на огонь не пойдут – боятся, а собаки ничего не боятся. Так что, если мы здесь поселимся, это для нас будет проблема. А теперь спать, ночь еще не закончилась, – и баба Феня замолчала.

Но девочкам не спалось.

– Я так хочу домой, хочу, чтобы ничего не было, что с нами случилось! Я боюсь спать и очень устала! – и Олеся тихо заплакала.

Марта обняла сестру, погладила ее по голове.

– Успокойся, сестренка! Я тоже устала. У меня все болит, я даже не знаю, что у меня не болит. Но выхода у нас нет, и лучше терпеть, не раскисать, тогда будет лучше. А сейчас давай поспим, хоть такое убежище, пусть холодно и моросит дождь, но в безопасности, вернее, в относительной безопасности.

Они обнялись, согревая друг друга, и снова уснули. А баба Феня до самого утра не могла уснуть. Потом, вооружившись топором, она тихо спустилась с дерева и пошла на разведку. Нужно было найти воду и определить, где они находятся.

Скит был совсем рядом; изгородь, которой был огорожен поселок, давно повалилась и сгнила. И ветер гулял по небольшим пустым улицам бывшего селения. Черные дома стояли без окон и дверей; провалившиеся крыши и лишь печные трубы еще как-то держались, даже в тех домах, где пожар уничтожил жилые постройки. А были и такие дома, которые только почернели от дождя и ветра, но стояли еще крепкие. Окна и двери были забиты крест-накрест досками. И под ставнями, наверное, хранилось оконное стекло. Эти дома были еще страшней, так как они напоминали о том, что хозяева могут вернуться, и они ждут не дождутся их.

Не заходя в дома, баба Феня медленно шла по бывшему скиту, где жили, трудились и молились такие же, как она, люди. Но их выгнали из жилища, разбросали по свету, а некоторых убили. Так что же было не так у этих людей? Чем они помешали обществу, живя так далеко от него? Может быть, молились не так, как другие? Но какая разница, как молиться, если Бог один и, если он есть, он на любом языке, как бы ты не молился, должен услышать и понять. Это с его ведома мы все верим ему, но молимся по-разному. А может, виной была не вера, а то, что эти люди жили здесь своей жизнью и были счастливы по-своему, и подчинялись своим законам?!

Было жутко от тишины и безлюдья. В конце поселка стоял большой дом, не тронутый временем, лишь оторванная ветром дверь, почерневшая, лежала тут же у порога, да слой листьев покрывал пол дома. Баба Феня постояла на пороге, а потом вошла. Старая, никому не нужная мебель: стол, лавки, табуретки – все сделано своими руками. Шкафы, в которых, видно, что-то было разбросано: истлевшая грубая одежда и церковные книги. Ни одной иконы или креста, но по всему видно, здесь был дом для молитв, или жил священник.

Баба Феня зашла во вторую комнату. Это была маленькая уютная комната, обставленная тоже грубой самодельной мебелью: две жесткие деревянные кровати, стол у окна и этажерка, на которой ничего не было. Из этой комнаты была дверь еще в одну комнату. Баба Феня постояла в раздумье. Тяжело было думать, что здесь жили люди, и о них напоминают только вещи.

Женщина открыла скрипучую дверь. Комнатка была совсем маленькая. В ней была одна кровать и еще детская люлька, подвешенная к потолку. Сделана так искусно: ручная резная работа и красиво расписана. Это единственная вещь, которая сделана, даже можно сказать, с роскошью.

«Вот, что нам понадобится, когда мы где-то устроимся – люлька, – подумала баба Феня. – Потом придем сюда с девочками. А теперь нужно найти колодец с водой, нам нужна вода».

Колодец был в середине бывшего села, он был внутри маленького домика, как игрушечного. Внутри барабан с ручкой, мощная цепь накручивалась на отшлифованное временем дерево, и даже сохранилось ведро. Большое ведро, литров на двенадцать-пятнадцать, обшитое снизу и сверху плоским железом – вечное ведро. Баба Феня опустила его в колодец, и закрутился барабан, замелькала ручка, и где-то глубоко-глубоко ведро коснулось воды и, гулко булькнув, ушло в воду. Женщина вытащила полное ведро воды, она была чистая, холодная и очень вкусная.

«Во что бы набрать? Проходя по улице, я не видела ни одного брошенного ведра. Нужно зайти в какой-либо дом и поискать что-нибудь из посуды. Не может быть, чтобы ничего не было. Даже если уехали, все взять не смогли, есть брошенные, ненужные вещи».

И баба Феня вновь пошла по улице. Показались старые пепелища, возле одного из них она остановилась. Стен не было, а печь, как памятник, возвышалась над поросшим бурьяном пепелищем. И на печи стоял черный от пожара чайник.

– Вот что мне нужно! Пусть простят меня бывшие хозяева дома, но все равно он стоит бесхозный. Пусть еще послужит нам.

Баба Феня взяла чайник. Сполоснув его внутри, она налила в него воды, остальную воду вылила, оставив ведро пустым и закрыв колодец, пошла в лес.