Читать книгу Акколада - Людмила Чеботарёва - Страница 5

ТАМ: Банка малины

Младший помощник потоптался у двери, оббивая о коврик снег с ботинок. Метель разыгралась еще сильнее.

«Странно…» – пробормотал себе под нос младший помощник, которого вообще-то звали Маркус, только имени его все равно никто не знал, а если такие и были когда-то, то уже давным-давно постоянно жаловались на проклятый склероз. – «С утра, вроде, абсолютно ничто не предвещало снега».

Маркус хотел было надавить на кнопку звонка, хотя прекрасно знал, что дверь ему никто не откроет, но потом раздумал. Некому было дверь для него открывать, а он все равно повторял этот ритуал каждый божий день с каким-то непреходящим упорством, даже когда уже перестал ждать и надеяться. Но сегодняшний внезапный бунт, удививший его самого, что-то в нем надломил, обновил и изменил.

Маркус расстегнул пальто и устало пошарил во внутреннем кармане своего бывшего выходного костюма, отстегивая пришпиленный английской булавкой – чтоб чего доброго не затерялся – ключ.

Войдя в дом, он машинально поправил картину в прихожей, хотя сегодня, вопреки обычаю, она висела идеально ровно. Маркус подумал и вернул картину в прежнее положение, привычно кривоватое.

На рисунке маленький румяный мальчик в голубой курточке скользил по раскатанной ледяной дорожке, и ярко-розовый шарф развевался у него за спиной.

Маркус грустно посмотрел на мальчика, слегка завидуя его детской бесшабашности. Мимоходом взглянул в надтреснутое в верхнем правом углу зеркало.

Давно бы пора заменить: разбитое зеркало – недобрая примета, да все как-то недосуг. Даже в потускневшей, слегка облупившейся амальгаме младший помощник все-таки ухитрился разглядеть, как сильно покраснели у него глаза.

«Наверно, я заболеваю», – решил он по пути на кухню. – «Ничего, сейчас вскипячу себе чайку и маленько согреюсь».

Он наполнил до краев зеленый эмалированный двухлитровый чайник, осознавая, что придется слишком долго ждать, пока вода закипит. Маркус давным-давно собирался купить новый чайник, электрический и поменьше – зачем ему такой большой для себя одного? Но руки все как-то не доходили.

До верхней полки буфета ему, коротышке, дотянуться было непросто. Надо бы притащить стремянку из кладовки, но Маркус чувствовал, что сил не хватит, пот и так катился со лба градом, при этом тело сотрясала мелкая противная дрожь. И он подтащил к буфету кухонную пластмассовую табуретку. Роста не хватало, пришлось встать на цыпочки, и он, наконец-то, нащупал в глубине посудного шкафа вожделенную банку.

Младший помощник уже давно превратился из плотного зрелого мужчины в маленького сухонького пожилого человечка, но даже под его почти птичьим весом ножки у табуретки начали катастрофически расползаться. Он пытался еще балансировать в воздухе, прекрасно понимая, что удержаться уже не удастся. Жальче всего было малины, которой он так надеялся себя побаловать. Банка разбилась вдребезги, в пыль, так, что трудно было различить, где в липкой темно-красной лужице искристым инеем сверкал сахар, а где – ставшие похожими на сахарную пудру осколки.

ТУТ: Подарки под елкой

Юле очень нравилась елочная верхушка, которую они с Ромкой накануне купили в магазине на соседней улице взамен старой пики, уже слегка потускневшей и с обсыпавшимися блестками. Новая состояла из трех разноцветных шаров с небольшими выемками-гротами, куда можно было вставить лампочки от елочной гирлянды, чтобы шарики переливались в их мерцающем свете.

Юля потянулась, чтобы поправить малиновую лампочку в центре верхнего шара.

Хр-ряс-ссь! Ножка подломилась, и старая деревянная табуретка приказала долго жить. Каким-то чудом Юле удалось соскочить на пол на долю мгновения раньше, чем табуретка развалилась под ней на куски. Между пальцев, судорожно сжимающих осколки бывшей новой елочной верхушки, просочилась кровь.

– Ромашка, не подходи, а то порежешься! – совсем по-детски всхлипнула Юля.

– Мамочка, не плачь, ну, пожалуйста! Стекло же бьется к счастью.

– Это посуда бьется к счастью, сынок, да и то все это просто придумали для таких неуклюжих… (она хотела сказать «коров», но вовремя спохватилась) неумех, как я. Ну и ладно, будет наша елка без верхушки, подумаешь, ничего страшного. Жаль только, старую пику успели выбросить.

Вообще-то, Юля просто хорохорилась, на самом деле ей хотелось запереться в ванной и реветь… реветь… реветь взахлеб, чтобы излить всю накопившуюся усталость. И злость на козла-начальника. И тоску одиночества. Хотя, что касается одиночества… У нее же есть сын, Ромка!

Плакаться ей было некому. Значит, нужно быть сильной, чтоб Ромашку не расстраивать: сын у нее внимательный растет, все подмечает.

Юлина мама жила далеко, и виделись они редко. Слава богу, что та, наконец, оправилась после смерти отца, а теперь, похоже, у нее даже появился ухажер. Так и должно быть: мать у нее красивая и выглядит еще о-го-го как – молодым фору на десять лет вперед даст! А человек, видно, неплохой попался, самостоятельный и даже довольно состоятельный.

Подарки бабушка для внука прислала замечательные – модную ярко-голубую курточку с кучей карманов на молнии и сотовый телефон с интернетом. Куртку Юля Ромке показала, а телефон пока припрятала. Будет ему сюрприз, нужно только симку купить. Сын еще не знает, что его под елкой ждет – и мобильник, и коньки! А для Юли мать прислала тонкую золотую ниточку с черными жемчужинками, красиво, слов нет. Да только, куда Юле в этом ходить, и к нарядам ее жемчуга не сильно лепятся. Вот к не купленному платью в самый раз было бы, но на нет и суда нет.

Юля замазала йодом и залепила пластырем порезанную ладонь. Ромка, сидя на корточках, прижался к ее коленям, сочувственно заглядывая в глаза.

– Мам, ну не расстраивайся ты так! Сегодня ж Новый Год! А давай я в магазин сгоняю, еще ведь не поздно, я успею. И будет у нас на елке новая верхушка, а еще я конфетти куплю. Я видел, там теперь продаются не просто бумажные, как наши старые, а блестящие, из цветной фольги – и звездочки, и сердечки, и смайлики. Если посыпать вату под елкой, знаешь, как красиво будет!

Юля взглянула на часы: действительно, Ромка вполне успеет, магазин совсем рядом, даже через дорогу переходить не надо, он сразу за аркой, и до закрытия время еще вполне есть. Расходы, правда, непредвиденные, придется деньги из кассы «на черный день» позаимствовать, ну да «двум смертям не бывать, а одной не миновать». Юля решила, что она, подобно Скарлетт О’Хара[4], подумает об этом завтра и как-нибудь выкрутится, а пока лучше не беспокоиться, размышлять только о хорошем, позитивном, например, о новогодних подарках. Только их нужно еще спрятать под елку, а то, вон, Ромкин подарок для нее, сиротинушка, скучает один-одинешенек. Надо же, даже розовый бантик прилепил, это при его-то тотальной нелюбви к бантикам, тем более к розовым. Юле стало весело.

– Мам, а можно я новую куртку надену, синюю, которую бабушка прислала?

– Не синюю, а голубую, – уточнила Юля. – Так ведь она тоненькая совсем, для весны. Ты в ней в сосульку превратишься.

– Не превращусь, мамуль, я одной ногой – там, а другой – тут. Ты только скажи тысячу двести раз слово «гиппопотам», и я уже дома буду.

– А гиппопотамы тут причем?

– Я читал где-то, не помню уже где, что так можно считать секунды. Знаешь, мам, я аж десять минут проверял – все совпадает.

– И не жаль было время терять, целых десять минут? – притворно насупила брови Юля.

– Какая ж это потеря времени, это чистый эксре… эксперме… – Ромка запутался и сконфуженно покраснел.

– Эксперимент, – сжалившись, подсказала Юля.

– Во-во, он самый, – радостно подхватил Ромка, не решившийся, однако, трудное слово повторить. – Вот засеки секунду, а я скажу «гиппопотам».

Юля послушно смотрела на циферблат, пока сын с энтузиазмом выкрикивал «гиппопотамов». Действительно, эти неуклюжие толстые животные на удивление четко знали свое дело, абсолютно точно отсчитывая секунды.

– Так я надену новую куртку, ладно, мам?

Сыну, как видно, ужасно хотелось покрасоваться в роскошной обновке, чтобы быть во всеоружии на случай непредвиденной встречи с одноклассницей, Сашкой Жарко, и Юля сдалась.

– Ну, хорошо, только шарф надень, на улице холодно.

– Ой, мамочка, ты только не ругайся и не расстраивайся, ладно? Я свой шарф случайно в школе оставил. Я не нарочно, честное слово, просто после утренника Саша всех в парк позвала, посмотреть, когда каток откроют, ну я и побежал с ребятами, а шарф в шкафчике забыл.

– Хорошо еще, что удосужился голову захватить, горюшко ты мое луковое! – улыбнувшись, Юля вытянула из рукава шубки пушистый розовый шарфик и стала аккуратно завязывать у сына на шее.

Ромка попытался отвертеться от этой неприятной процедуры, задевающей его мальчишеское самолюбие.

– Мам, а можно я без шарфа сбегаю? Тут же всего два шага. А то вдруг меня увидит кто, а шарф – девчачий, – и он умильно сморщил курносый нос, усыпанный чуть побледневшими с лета веснушками.

Однако Юля была непреклонна.

– Та-ак, любезный дружок Ромашка, выбор у тебя невелик: или с шарфом, или остаешься дома.

– Ладно, ладно, мам, с шарфом. Только я не Ромашка, а Роман, и не горе луковое, а зефирно-шоколадная радость.

– Хорошо, Роман! Ты, гляди, поаккуратней, радость моя зефирно-шоколадная, на улице скользко, жуть! И варежки возьми! – прокричала она вслед.

Но за Ромкой уже звонко захлопнулась дверь.