Читать книгу Не идеальна Я - Людмила Геннадьевна Иванова - Страница 2

История Ларисы, Лилькиной сестры началась после того, как Лилька выскочила замуж. Походила на курсы и выскочила. Именно так все говорили вокруг.1

Мало того, что уехала сначала заграницу, так потом еще и с мужем приехала. Все родственники были огорошены ее заявлением, что она, наша милая и покладистая Лилька (ну и что, что ей 28 лет тогда было, ей было ВСЕГО 28 лет), которая всегда трудилась врачом и безропотно всем помогала, забывая о себе, вдруг решила, что в отпуск уедет. И куда? Заграницу! В Японию!

Лариса тогда, сначала была ошарашена, а потом поняла, что немного завидует. Потом поняла, что не немного, а много, очень много и, самое главное, она поняла, что боится. Чего? Сначала и сама не знала, а потом ее осенило! Она стала бояться, что Лиля выйдет замуж и начнет жить своей жизнью и все. Конец всему. Ее маленькая сестра войдет во взрослую жизнь, то есть семейную жизнь. Ведь взрослая у нее уже есть.

И, наверное, Лилькин бунт, подтолкнул Ларису идти дальше и заняться своей жизнью, но…было маленькое НО. Она боялась, что ничего не получится. Этого она боялась больше всего. И что она станет посмешищем и объектом для жалости родственников. И потеряет статус «умной и благоразумной», обесценивающей и высмеивающей всех и все вокруг.

А если где нужно было поставить кого-либо на место, то всегда звали Ларису. У неё это получалось прекрасно. Острый язык, быстрые мысли, циничный взгляд… ее никто не мог переспорить, да и никто и не решался. В общем, боялись ее практически все, и никто не хотел связываться.

Лариса забежала к Лильке, а та как раз укладывала спать дочурку, вокруг были разбросанные вещи, игрушки.

«Опять моя племяшка постаралась», – подумала про себя Лариса, предчувствуя Лилькины причитания и ощущения безысходности, вялости, усталости.

После рождения долгожданной дочки Лилька очень изменилась, стала сердитой, раздраженной, нервной и какой-то неухоженной.

«Вот я буду делать все по-другому! – решила про себя Лариса. – У меня будет идеальна чистота и ребенок во всем белом» – она мечтательно устремила взгляд в потолок, не видя настоящего, грезя о будущем.

– Подержи, пожалуйста! – прервала полет ее мыслей младшая сестра, вручив ей пакет со всякими штучками-дрючками для детей.

Лариса, взяв пакет, почувствовала легкое раздражение:

– А где Олег?

– Где-где? На работе! – удивленно раскинула руки, чуть не уронив рядом стоящий стул.

Она прошла на кухню, там был приготовлен тайский супчик. Лилька скучала по странам Востока и стремилась хоть как-то заглушить свою тоску, готовя эти супчики, которые никто-то толком и не ел. Но все сочувственно молчали, понимая, в чем дело (даже Олег, ее муж, который больше скучал не по Японии, Китаю и Таиланде, а по той Лилии, легкой, яркой, заботливой, настоящей).

Потом она посмотрела на современную кухню: посуду, которая уже дня два стояла в посудомоечной машине; постиранное белье в стиральной машине, которое тухло; мультиварку, стоящую без дела; белый кафель на полу, который желал, чтобы его протерли, и вдруг, перед глазами встала ее давняя подруга Вероничка, которую Лариса посетила несколько лет назад.

От этих воспоминаний ей сделалось нехорошо, перед глазами стояла молодая и статная Вероничка…и она таскала уголь.

* * *

«Тяжелый, черт!», – ругнулась Вероника, закидывая большой черный булыжник в ведро. – «Надо еще воды натаскать, а то стемнеет», – переживала Вероничка, стараясь все успеть до темноты.

– Вера! На дворе 21 век, попроси мужа поставить насосную станцию, чтобы воду не таскать из колонки, – сочувствовала ей соседка, видя какие тяжести она поднимает.

«Попроси мужа», – усмехнулась она про себя, а вслух ответила, – А то я не просила! Мне ясно дали понять, что все делается не для меня.

– А для кого? – удивилась она.

Вероника пожала плечами:

– Не знаю, для себя, наверное…, – устало ответила она.

Во дворе хлопнула калитка.

«Кто-то пришел. Он, наверное», – обреченно подумала она, ощущая неустроенность, обиду и разочарование. «Все как-то шатко валко, – с грустью появлялись невеселые мысли, – к этому я, что ли стремилась?», – вспоминая его ухаживания, красивые слова, а потом свадьбу, и его истерики, ссоры, провокации, беременность…

Говорят, что после свадьбы девушки меняются, превращаясь в мегер, пилящих бедненьких мужей, Вероника наблюдала в своей жизни все наоборот. Роман издевался морально, стараясь подавить, чаще обзывал, особенно после родов, когда она поправилась и очень нуждалась в ласке и помощи, он уходил к друзьям и, приходя, бросал ей такие не ласковые слова, совершенно не думая, что они никуда не улетают, словно камни складываются за пазуху, чтобы вылететь оттуда в нужный момент.

Она натаскала уголь в дом, чтобы затопить печь, приготовить еду и накормить сына. Думать о жизни было некогда, так как многое требовало её внимания и отвлекало от невеселых мыслей. Вероника вообще старалась не думать обо всем этом, в памяти возникали образы прошлого, рассказы отцовой бабушки, навеянные грустью о жизни, надломленные войной и голодом. Вероника была вообще очень рада тому, что у нее было, если вспоминать бабушкины рассказы, то она как сыр в масле каталась по сравнению с ней. Ей-то вообще очень досталось от жизни, поэтому Вероника терпела, многое терпела, вот только почему-то жизнь казалась бесцельной и нисколечко не манящей.

– Смотришь со спины, такие плечи широкие у тебя, как у мужика! – услышала она за спиной и противный смешок. Обида наполнила ее душу, в глазах стояли злые слезы.

– Ну, конечно, воду ведь таскать кроме меня некому, чтобы плечи тренировать! – ответила она, чувствуя, как назревает огромный скандал.

– А ты и не заслужила, радуйся, что я вообще сюда прихожу. Вот матушке помогать надо, а ты так…все под каблук меня посадить хочешь, тиран.

– Я? Тиран?

– Да. И ребенка как попало воспитываешь, вырастит не мужик, а баба.

Вероника промолчала, не желая поддаваться на провокацию, не хотелось ввязываться в скандал при свидетелях. С подругой Ларисой они не виделись почти год.

– Короче, я завтра уезжаю с матушкой…

– А огород? – Вероничка почувствовала, что у нее внутри все закипает.

– Сама сделаешь, ты же дома сидишь, не работаешь, а мне матушка говорит, что я отдыхать должен, поедем завтра с ней отдыхать…

– Ты же обещал, что на этих выходных уберем картошку, на следующей неделе ведь снег обещают и так дождались холодов, у тебя то друзья, то работа, то дела…

– Задолбала со своей картошкой, – процедил он сквозь зубы, – сама убирай, дурной бабец! Никогда не понимаешь, когда тебе говорят!

– Все ясно, – тяжело и обреченно вздохнула Вероника, – садить помогал брат, полола и окучивала я сама с Димкой, видимо убирать ее придется тоже самой…

Роман выскочил из дома, хлопнув дверью. А Лариса пораженно уставилась на Вероничку, совсем не узнавая подругу.

Они копали в огороде картошку, они старались, как могли, нужно было успеть убрать ее до холодов. Здесь в степи вроде тепло, только ветер напоминал, что на улице осень и зима совсем рядом подкрадывается. Вероника иногда с тревогой и горечью вглядывалась вдаль, словно надеялась увидеть там мужа. По огороду бегал маленький сынишка, который совсем недавно научился ходить.

– Вер, да не придет он, – устало бросила Лариса. – Давай я попробую воды принести, а? – робко предложила она, зная характер подруги, которая привыкла все тащить на себе, ни на кого не надеясь.

– Сможешь? – криво ухмыльнулась Вероника и с горечью в голосе добавила, – может, подождем? Поди придет… – с надеждой в голосе проговорила она.

Лариса покачала головой.

– Я пошла, – и, отложив копалку, отряхнув свои руки, вымаранные в земле, пошла в сторону дома.

Её представления о замужестве, почему-то совсем отличались от того, что она видела здесь. И не только здесь. Среди своих сестер, теток, подруг, она как-то наблюдала одно и то же. Поэтому, посмотрев на семейную жизнь подруги, сестер и других женщин, поняла, что замуж не собирается совсем. И так, в самом начале зарождающихся отношений, она дала зарок – никогда не выходить замуж.

С такими мыслями она схватила ведро, плеснув туда несколько ковшей воды, пошла, закачивать колонку.

«Странно, наступил Миллениум, а у них здесь колонка в огороде, в которую нужно заливать воду и быстро-быстро закачивать, пока она не ушла, чтобы помочь другой, новой и свежей подняться из-под земли, а еще огород, хозяйство и туалет на улице…», – невесело селились мысли у Ларисы в голове. После нескольких попыток вода в ведре вся кончилась, а она, вся мокрая от пота несмотря на прохладный вечер, и злая от отсутствия результата, пинала колонку, словно та специально «глотала» воду и никак не хотела давать новой свежей водицы. Так и не закачав воды, истратив принесенную, Лариса отправилась туда, где от нее точно толку будет больше – в огород, копать картошку. И до самого вечера, Лариса, Вероника и ее маленький сын Димка орудовали копалками, ведрами, а потом холодные, голодные, все в мелкой пыли пришли в дом. А там… жуткий холод и совсем нет воды и, лишь, уныло на них глядел со стола электрический чайник.

«А у него красивый дом со всеми удобствами», – почему-то в этот момент Ларисе вспомнился тот молодой человек, который самозабвенно ухаживал за той тоненькой и милой Вероничкой, которую они любили всем курсом, но она выбрала Романа. Она задумалась и перед глазами предстал образ замужней женщины, как рисовали его современные молодые девушки – бигуди, старый рванный халат, кастрюльки, сопливые носы и вечно замученная женщина, Лариса обернулась на Вероничку. – «Рванного халата и бигудей не хватает…».