Читать книгу Тайна замковой горы - Людмила Георгиевна Головина - Страница 19

Когда отец и сын остались наедине (кроме, конечно, Кота, которого во внимание не принимали), граф обратился к сыну:

– Я очень рад, Поль, что ты приехал. Я не мог дождаться, когда смогу рассказать тебе об уникальном документе, который обнаружился совершенно случайно.

Меня эта находка абсолютно выбила из колеи, настолько она необычна. Я все время о ней думаю, стал плохо спать, отсюда и раздражительность. Мне самому неприятен тон, которым я сейчас разговаривал с Микельсом. Он наверняка обиделся.

– Папа, он много лет живёт с нами, и я знаю, что он не умеет долго сердиться, кроме того, ты можешь попросить прощения за свою резкость.

– Пожалуй, я так и сделаю, – промолвил граф.

В глубине души Поль опасался чего-то плохого, поэтому вздохнул с облегчением и возблагодарил небо за то, что его страшные предположения оказались ложными. Отец не болен – это главное. После смерти матери Поля преследовал страх, что он может потерять и отца, и остаться один. Кто терял любимых людей, может его понять. И что тоже важно – отец не повредился в рассудке под тяжестью своего горя. Его ум был по-прежнему ясен и способен увлечённо заниматься своим делом. А документ, каким бы интересным он ни был, не может быть поводом для тревоги. И со спокойным сердцем Поль попросил отца рассказать ему о своей находке.

– Ты ведь знаешь, что архивы, хранящиеся в «невестиных» сундуках, принадлежат примерно одному периоду времени в каждом сундуке.

Поль это слышал от отца не раз.

«Невестины» сундуки на протяжении нескольких столетий были неотъемлемым атрибутом каждой свадьбы. В некоторых далёких уголках страны обычая хранить приданое в таких сундуках придерживались до сих пор.

Каждой невесте полагалось везти своё приданное в дом будущего мужа в специально изготовленном для этого сундуке. Размер и внешний вид зависели от достатка в семье невесты. В богатых семьях сундуки заказывали специальным мастерам, в бедных их изготавливал отец или старшие братья.  Иногда сундуки начинали готовить сразу после рождения дочери. Было делом престижа украсить сундук как можно богаче и причудливей. Два раза использовать сундук не полагалось – это считалось плохой приметой.

После свадьбы такой сундук устанавливался в ногах супружеской кровати и стоял там до смерти его владелицы. После этого его можно было использовать для домашних нужд. В них хранили одежду, разную утварь, посуду, книги и многое другое. Когда сундук приходил в негодность, его обычно сжигали.

В замке Вундерстайнов за столетия собралась большая коллекция «невестиных» сундуков. Любой музей дорого бы дал за право выставить их в своей экспозиции. По ним можно было изучать историю развития декоративно-прикладного искусства на протяжении нескольких веков. Одни экземпляры из дорогих пород дерева были покрыты тонкой резьбой, другие расписаны сценами из мифологии, либо цветами и фруктами. Были сундуки, инкрустированные перламутром, слоновой костью и рогом, были покрытые пластинами чеканного или литого металла – бронзы или серебра… Разнообразие ручек, уголков и прочей фурнитуры могло вызвать восторг не только у знатока, но и у любого ценителя прекрасного. Когда-то в этих сундуках были сложены роскошные наряды из парчи, шёлка, бархата и дорогих мехов, драгоценности и уникальные безделушки. Но прошли столетия. Наряды сносились, меха истлели, драгоценности были утрачены в разные нелёгкие времена. Слуги стаскивали все сундуки в одно помещение (возможно, когда-то дал такое распоряжение один из владельцев замка). Чтобы сундуки не пустовали, в них стали складывать различные документы – хозяйственные книги, счета, арендные договоры, письма и любые бумаги, на которых было хоть что-то написано. Когда заполнялся один сундук, начинали складывать бумаги в следующий. Большинство слуг были неграмотными, поэтому ни о каком порядке говорить не приходилось. Графы (до нынешнего) совсем не интересовались содержимым сундуков, да вряд ли знали о них, поэтому никто не отдал распоряжения выбросить старые бумаги. А вышколенные слуги продолжали поддерживать заведённый когда-то порядок и сохранять все рукописные документы.

Когда теперешнему графу Рольфу Вундерстайну исполнилось восемнадцать лет, и он вступил в права владения своим имуществом, он сразу же отправился в замок, в котором не был двенадцать лет. Он тогда только готовился к поступлению на исторический факультет университета и был увлечён историей вообще и историей своего рода в частности. Он сразу же оценил богатство, которое ему досталось. Нет, не материальное, но для него не менее ценное. Из старых документов можно очень многое узнать об ушедших эпохах. Надо только разобрать и изучить весь архив, внести в картотеки все события, имена, даты. Надо было также сфотографировать наиболее важные бумаги, особенно если они плохо сохранились и, работая с оригиналом, можно его повредить. Поэтому граф оборудовал небольшую фотолабораторию в замке. А далее, документы сортировались и раскладывались по папкам.

Оценил граф и художественную ценность «невестиных» сундуков и мечтал, когда они опустеют, открыть специальную выставку и даже написать в соавторстве с каким-нибудь искусствоведом книгу.

Однако изучение архива продвигалось медленно. Сначала были годы учёбы, потом работа в университете, женитьба… Хрупкое здоровье графини не позволяло часто выезжать в замок. Тащить сундуки, либо их содержимое через всю страну в городской дом тоже не имело смысла, так как у графа всё время отнимала работа на кафедре и написание книг.

Всё это Поль знал. Граф между тем продолжал:

– Я разбирал архив, относящийся примерно к концу семнадцатого – началу восемнадцатого века. Никаких особых открытий не было. Выяснил имена нескольких арендаторов, нашёл описание небольшого пожара в конюшне. И вдруг среди страниц хозяйственной книги я обнаружил сложенный пополам лист пергамента. Я сразу понял, что он относится совсем к другой эпохе – на несколько веков старше всех остальных документов. Я с большими предосторожностями развернул пергамент. Он оказался письмом. Пергамент неплохо сохранился, но я решил, что лучше сразу сделать фотокопию, а сам документ поместить тёмное место и лишний раз к нему не прикасаться. Вот, смотри.

Поль взял в руки фотографию. Пергамент почти не потемнел, а вот чернила выцвели. Почерк писавшего был очень мелким и так сильно отличался от современного, что Поль с трудом одолел несколько строчек и вряд ли понял прочитанное.

– Я так и думал, что тебе с непривычки трудно будет прочитать этот текст, поэтому, если можно так сказать, перевёл его для тебя.

Граф уже хотел передать Полю несколько машинописных страничек, но потом сказал:

– Нет, давай я буду лучше читать сам, а по ходу, если потребуется, делать разъяснения.

И граф приступил к чтению.