Читать книгу Струн несмолкающие звуки - Людмила Жеглова - Страница 3

Творить из мглы расцветов и лучей,

Включить в оправу стройную сонета

Две капельки росы, три брызга света

И помысел, что вот еще ничей.

Узнать в цветах огонь родных очей,

В журчанье птиц расслышать звук привета,

И так прожить весну и грезить лето,

А в стужу целоваться горячей.

Не это ли веселая наука,

Которой полный круг, в расцвете лет,

Пройти, повинен мыслящий поэт?

И вновь следить в духовных безднах звука,

Не вспыхнул ли еще не бывший след

От лёта сказок, духов и комет.

Творить из мглы расцветов и лучей, –

Наедине с божественной природой

И высекать слова, как искры из камней,

Не из земных – камней иной породы.

И восхищаясь красотою слова,

Что наконец с таким извлек трудом,

И что теперь оно служить готово

В веках и вечером, и днем!

Оно крепко, надежно и весомо.

Как много в нем сверкания и света,

Горит оно ста тысячью свечей;

В парчу и золото оно одето.

Спеши, не думая, его скорей –

Включить в оправу стройную сонета.

Включить в оправу стройную сонета

Слова, что оживут и зацветут,

Не дожидаясь ни весны, ни лета,

И в скором времени плоды дадут, –

За тяжкий труд вознаградив поэта.

Его лесные феи заведут

Туда, где сказкой чудной все одето,

Туда, где птицы райские живут;

И нимфы встретят ласково поэта,

Окружат, в хороводы завлекут,

Все звезды из небесного букета

В его венок с готовностью вплетут,

А он добавит в свой венок сонета,

Две капельки росы, три брызга света.

Две капельки росы, три брызга света,

Семь красок ярких из зори рассвета,

Семь нот прекрасных, звучных из мюзетта[2]

Для красоты и звучности сонета.

И рифмы взяв у муз – звучней их нет, –

Они божественны, в них много света, –

Вплетет в венок талантливый поэт,

Чтобы сиял он все года, все лета.

И звал к свершеньям и победам тех,

Кто отдал себя музам в вечно рабство,

Всем существом своим, душою всей

Приветствуя священный этот цех, –

Небесное святое это братство

И помысел, что вот еще ничей.

И помысел, что вот еще ничей.

Со временем он может быть твоим.

На ветер не бросай пустых речей,

Будь осмотрителен, ко всем – терпим.

Из ножен не выхватывай мечей.

Не ведаем мы часто, что творим.

Не совладав с собой, убить – спешим,

А надо лишь понять всю суть вещей,

Дарить любовь и другу, и врагу,

Не сетуя на холод и пургу.

Природа тот же организм живой,

Он сотворен из плоти, как людской,

Ты как с живою обращайся с ней, –

Узнай в цветах огонь родных очей.

Узнай в цветах огонь родных очей,

С рожденья, кажется, тебе знакомых,

С весною вновь родившихся, и новых,

Не помнящих совсем своих корней.

Согрей теплом, любовью их своей.

Они корнями сразу прорастут,

И летом красным бурно расцветут.

Не устрашит их даже злой пырей!

И ты, любуясь красотой цветенья,

Услышишь голоса других орбит,

Что, несомненно, дух твой поразит,

А так же слух – их неземное пенье.

Узнать зимой, где отдыхает лето,

В журчанье птиц расслышать звук привета.

В журчанье птиц расслышать звук привета –

Не всем такое слышать по плечу,

Узнав, как чувствует себя там лето, –

Я к лету с журавлями полечу.

У нас весна, холодная на редкость,

Я в теплом свитере весь день хожу,

И пасмурно, и солнце светит редко –

Тепла и солнца всю весну я жду.

А лето греется на берегу

Иль, может, бродит меж мирами где-то.

Но я не злюсь, я нервы берегу

И терпеливо возвращенья жду

Тепла, и ласки, и привета. Могу

Я так прожить весну и грезить лето.

И так прожить весну и грезить лето –

Для жителей привычно Петрограда.

Иду тропою Летнего я сада

По следу мной любимого поэта,

И бьется птицею в груди отрада:

Он по аллеям этим же ходил,

И в этих вот аллеях он творил.

И вот она, та самая ограда,

Что им воспетая была в стихах,

И волею его ей жить в веках.

Чугун приятно руку холодит.

Нева во льдах, и сед ее гранит.

Я вижу здесь обнявшихся людей:

А в стужу целоваться горячей!

А в стужу целоваться горячей,

Любовь по венам гонит кровь быстрей,

А губы милой – слаще всех сластей,

Нежней лебяжьих крыл ее объятья,

Как я люблю любовные занятья;

Ты словно бы в благоуханье сада,

Ты позабыл, кто ты, зачем ты здесь,

Такая вот любовь на свете есть –

Космического плана, не иначе,

Дается свыше нам один лишь раз

Как выигрыш неожиданный, удача.

И распознать тот день, тот звездный час

Во что бы то ни стало вам бы надо –

Не это ли веселая награда!

Не это ли веселая награда,

Самой природою, судьбой дана,

Она была так долго не видна,

Скрываяся в тени чужого сада.

Ждала она и выжидала время,

Когда отважишься ты бросить семя.

И вот оно взошло и дало цвет,

Но полной радости пока что нет.

Дождаться надо завязи плода

И созревания – и вот тогда

Звезда с небес прольет на землю свет,

Провозгласив: родился тот поэт,

Что за собой поэтов поведет,

Как полный круг в расцвете лет пройдет.

Который полный круг в расцвете лет

Пройдет, преодолев все ада муки

И страх пред «корифеями науки».

Поставит четко для себя завет:

«Поблажки – никакой! Ни дня без строчки!

Не допускать в работе проволочки:

Писать, писать, не покладая рук.

Искать слова, где в каждом слоге звук

Звучит, приятен каждому на слух.

Читаешь стих – захватывает дух,

И, как ребенок, радуешься вслух,

И восхищению предела нет».

Так полный круг еще в расцвете лет

Пройти повинен мыслящий поэт.

Пройти повинен мыслящий поэт,

Чтоб соответствовать поэта званью,

А также и читателей признанью;

И чтоб стихи пошли бы прямо в свет.

О том мечтает в жизни всяк поэт.

Читатель для поэта – камертон.

Достоин он почета, уваженья,

Поэта может возвести на трон,

Или отправить в «камеру забвенья».

И, как маяк, он освещает путь,

Поэту не дает в дороге сбиться,

Плутать в сомнениях когда-нибудь,

А даст собрать ему всю силу духа,

И вновь следить в духовных безднах звука.

И вновь следить в духовных безднах звука,

Оттачивая мастерство свое,

И отсекая лишнее: – наука!

На том стоит все в мире мастерство.

Внести в поэзию свое то слово,

Что ценным камнем станет, как основа,

Родившись заново в обличье новом.

Сияния добавит, больше света!

Вот в чем предназначение поэта.

В движенье, устремленье весь секрет,

Кто топчется на месте, в том проку нет.

Лишь устремление дает эффект,

Увидеть новое в сиянье света –

Не вспыхнул ли еще не бывший след!

Не вспыхнул ли еще не бывший след,

Не послан ли на землю тот поэт,

Преодолев что «звездны тернии»,

Всю землю озарит, как луч весенний;

В стремительном потоке устремлений

Пройдет по ней под знаменем планет,

В сверкании негаснущих комет.

И мир заявит, что родился гений!

Других на этот счет не будет мнений.

Он тот, кому в пути препятствий нет –

Пройдет, минуя молнии и громы.

За ним пойдут другие, им ведомы,

Чтобы пролить на землю ясный свет –

От лёта сказок, духов и комет.

От лёта сказок, духов и комет,

Что впитывает ум наш с ранних лет,

Приоткрываются Вселенной двери.

И мы, всем сердцем – дивным сказкам веря,

Не думая, куда ведет тот след,

Идем, блуждая в тайнах лабиринта,

Откуда выхода так часто нет;

Не веря, всё ж бежим мы в темпе спринта.

Не так ведет себя большой поэт.

Чтоб создавать бессмертные творенья,

Он в Разуме Вселенском ищет след,

Душою чувствуя его веленье,

Беря как основную из идей:

Творить из мглы расцветов и лучей.

Творить из мглы расцветов и лучей,

Включить в оправу стройную сонета

Две капельки росы, три брызга света

И помысел, что вот еще ничей.

Узнать в цветах огонь родных очей,

В журчанье птиц расслышать звук привета,

И так прожить весну и грезить лето,

А в стужу целоваться горячей.

Не это ли веселая наука,

Которой полный круг в расцвете лет

Пройти повинен мыслящий поэт?

И вновь следить в духовных безднах звука,

Не вспыхнул ли еще не бывший след

От лёта сказок, духов и комет.

Еще последний снег в долине мглистой.

На светлый лик весны бросает тень,

Но уж цветет душистая сирень,

И барвинок, и ландыш серебристый.

Как кроток и отраден день лучистый,

И как приветна ив прибрежных сень.

Как будто ожил даже мшистый пень,

Склонясь к воде, бестрепетной и чистой.

Кукушки нежный плач в глуши лесной

Звучит мольбой тоскующей и странной.

Как весело, как горестно весной,

Как мир хорош в своей красе нежданной –

Контрастов мир, с улыбкой неземной,

Загадочный под дымкою туманной.

Еще последний снег в долине мглистой

Лежит сплошной и плотной пеленой,

Сверкающей своею белизной,

Не тронутой еще ручьем речистым.

Там не родился еще ясный день,

Луч солнца не пробился через тучи,

Густая на долину легла тень,

И веет там прохладою могучей.

А в городе уже в улыбке день,

И солнцу рады все и даже пень.

Как рады ручейки, пустившись в бег,

Но кое-где лежит ноздрястый снег,

И он и покосившийся плетень

На светлый лик весны бросают тень.

На светлый лик весны бросает тень.

Возьму лопату, выйду я из дома;

Хочу убрать я снег, поднять плетень,

Но в теле и усталость, и истома.

Вдохну всей грудью воздух я весенний:

От запаха вскружится голова.

Из чащи слышится уж птичье пенье.

– Как хорошо, какая лепота! –

Скажу я сам себе, от счастья млея,

И чувствую, что становлюсь сильнее.

Прогнал усталость от себя и лень,

Легко расчистил снег, поднял плетень.