Читать книгу Текст в диалоге с читателем: опыт прочтения русской литературы в начале третьего тысячелетия - Людмила Камедина - Страница 2

Литературное произведение настолько интересно, что позволяет варьировать методы анализа, показывать ученикам ситуацию новизны, неожиданности, что всегда будет поддерживать их интерес и развивать любовь к литературе.

Различные аспекты русской литературы на всем ее протяжении изучались неравномерно. Достаточно полно и основательно в советское время были изучены бытовые, социальные, политические, культурные, психологические реалии русской жизни, отраженной в классике и современной литературе. Исследователи большей частью обращались к конкретно-историческому, локальному изображению общественной жизни. За пределами внимания часто оставались важнейшие вопросы, связанные с обращенностью русских писателей к общечеловеческим, духовным категориям, к постижению соотношения быта и бытия, к провидению отблесков Высшей истины. В бурно меняющемся мире русские писатели и поэты находили опорные непреходящие ценности, они умели связать историческое и универсальное и всегда тяготели к универсальному, несмотря на постоянную смену художественных систем.

К сожалению, еще живет иллюзия, что русская литература возникла единственно за счет освоения будущими классиками народной жизни. Но ведь были группировки, объединения, литературные альманахи – все это существовало исключительно для «внутреннего пользования». Поэт должен был выговориться среди тех, кто его первым поймет, поэтому сначала говорили своим, посвященным, а уж потом – миру. Пушкин никогда не опускался до толпы. Особенно ярко это показано в его стихах: «Поэт и толпа», «Поэт! не дорожи любовию народной».

Классика никогда не устаревает, устаревают методы анализа классики, устаревает ее прочтение.

Многолетняя практика моей вузовской работы позволяет отметить, каким удивительным образом в духовный обиход молодых современников входит XVIII век. Ранее никогда не отмечалось особой любви студентов, например, к сентиментальным и предромантическим повестям Н. Карамзина. Они теперь стали им интересны. Причем, привлекает не только сюжет, герои, но и стилевая архаика – язык, которым уже давно не говорят и не объясняются в любви. Норма литературного языка становится архаикой. А душа, как и во все времена, требует прекрасного: любви, галантности, нежности, сочувствия.

Современные десятиклассники любимой героиней нашли Лизу Калитину, читают и перечитывают «Дворянское гнездо». Казалось бы, что их привлекло в этой далекой от них героине, столь несовременной, далеко не совпадающей с телевизионным идеалом суперсовременных девушек? Душа стремится постичь то, чего не находит в жизни, душа требует чистоты.

Литературное произведение обладает особой внутренней организацией текста, который можно исследовать в трех аспектах: с точки зрения соприкосновения с определенной исторической реальностью, в отношении к другим литературным текстам и с позиций анализа внутренней организации художественного целого. Последний аспект позволяет увидеть красоту художественного произведения и определить причины эстетического воздействия текста. Художественный текст выполняет определенную эстетическую функцию, воздействует на душу читателя.

Полифункциональность текста определяется культурной эпохой. Так, к примеру, жития святых выполняли учительную функцию, религиозную и эстетическую. К сожалению, в XX веке отношение к художественному тексту было сосредоточено в основном на отношении одного текста к другим текстам, либо на отношениях текста и реальности.

Особую роль в развитии нового направления сыграл выдающийся литературовед Ю.М. Лотман. Анализируя состояние конфликта между двумя тенденциями в XX веке (признавая «деградацию академического литературоведения»), Ю. Лотман останавливает свое внимание на формальной школе. Он пишет: «Исходным положением и основной заслугой этого направления было утверждение, что искусство не есть лишь подсобный материал для психологических или исторических штудий, а искусствоведение имеет собственный объект исследования»(1, 16). На первый план формальная школа выдвинула проблему текста. По мнению Ю. Лотмана, именно формальной школой было высказано много интересного о знаковой природе художественного текста; ряд положений этой школы предвосхитил идеи структурного литературоведения и нашел подтверждение этому в лингвистике, семиотике и теории информации. Ю. Лотман отмечает особую роль Пражского лингвистического кружка и работ Р. Якобсона, через них «теория русской формальной школы оказала глубокое воздействие на мировое развитие гуманитарных наук» (1, 16).

Социологическая критика 1920-х годов и последующих лет уже в лице советской критики указывала на имманентность литературоведческого анализа формалистов как на основной недостаток. Ю. Лотман показывает разницу подходов через вопросы, которые формалисты сформулировали бы: «Как устроено»? а социологи – «Чем обусловлено»? Значение формальной школы определяется ее выдающимися представителями: Б. Эйхенбаумом, В. Шкловским, Ю. Тыняновым, Б. Томашевским. Определенное влияние школы испытали Г. Гуковский, В. Жирмунский, М. Бахтин и многие другие ученые.

Таким образом, в памяти культуры обнаруживаются забытые темы, средства изображения; является закономерная и целесообразная направленность, которая и составляет сущность нового прочтения старого. Это объясняет в иных отношениях загадочный факт «гетерогенности и полиглотизма» культуры (термины Ю. Лотмана). Есть компоненты, связывающие воедино культурные эпохи. Общность внутри культур неизбежна. Важно понять существование смыслов, пути постижения того, как смысл становится явным и как смысл эволюционирует, рождая новое качество.