Читать книгу Посох Байбосына - Людмила Лазарева - Страница 7

В этот вечер в лагере царила особая тишина. Никто не хотел нарушать перемирие, тонкое, как первый лёд. Сказать, что Арман был зол на Гульназ, значит, ничего не сказать. Он был в бешенстве. Это капризная девчонка испортила, всё что могла, да ещё присвоила пальму первенства себе любимой. Где и как она смогла найти посох и узелок с предметами, от которых у Профессора голова пошла кругом? У кострища Арман ничего подобного не увидел, хотя исследовал всю территорию. Значит, что-то особенное произошло, пока он собирал другие материалы для исследования. Но что?

Варис утверждал, что видел лошадь и спешившегося всадника в странной одежде. Возможно, именно всадник оставил странные предметы у кострища. Что же Гульназ? Она утверждает, что угли были ещё горячими, именно поэтому она остановилась здесь на отдых. Как городская фифа вообще решилась на дальний поход самостоятельно? На что и на кого она рассчитывала?

На обратной дороге к лагерю студенты собрали огромную кучу хвороста, но не смогли дотащить всё сразу, поэтому оставили часть на тропе у большого валуна.

Гульназ вежливо попросила поставить её палатку поближе к костру, чтобы ночью ей было теплее и, напевая, принялась готовить ужин, хозяйничая в чужих рюкзаках с провиантом, будто у себя на кухне. Друзья не стали возражать, пусть готовит, если ей в радость глотать дым и пачкать холёные ручки. Интересно, что она придумает особенного из стандартного набора продуктов: картошка, тушёнка, лук, вермишель, сгущенка, и немного пряностей.

Профессор появился в лагере часа через четыре, когда солнце уже зашло, и наступила настоящая ночь. В глазах если не испуг, то точно шоковое состояние. Даже божественный запах горячей пищи из дымящегося котелка не смог удержать учёного у огня, и он поспешил продолжить исследование удивительного материала. Естественное желание любого мужчины сначала подкрепиться, а потом благоговейно предаться отдыху – на него не действовало. Итак, Профессор нервно улыбнулся, подмигнул студентам и скрылся в палатке-лаборатории.

– Сюда не входить, – отрезал взволнованный голос. – Варис, работает ли у нас Интернет?

– Да, – Вар соскочил с места, откинул полог палатки. Профессор сидел спиной к входу и что-то записывал в блокнот, который всегда держал в нагрудном кармане. На столе горкой рассыпаны какие-то образцы в полиэтиленовых пакетиках. – Можно, помогу?

– Последнее предупреждение. Не входить.

– Мы вас на ужин ждём. Все проголодались.

– Ешьте без меня, – Профессору льстила забота о его персоне, но, когда истинный учёный занят делом и в его глазах загорается нетерпение, не следует сбивать мысли человека суетными предложениями бытия.

Повторять не пришлось. Ребята так проголодались, ожидая руководителя, что содержимое первой порции горячей картошки с мясом сглотнули не ощущая вкуса. И только когда густая добавка легла на дно вылизанных тарелок, друзья с благодарностью посмотрели на Гульназ. «Сытый мужчина – добрый мужчина», – говаривала бабушка Гульназ, когда учила внучку готовить. Девичья внешность часто обманчива. За гонором и высокомерным взглядом нередко скрывается доброе сердце, и удивительная способность выживать в любых условиях. Внешняя красота для женщины чаще испытание, чем привилегия. Умение быть гибкой, покладистой, молчаливой – где надо, нередко становится важнейшим плюсом слабой половины человечества. Особенно, если необходимо уладить конфликт.

– Отчего наш Профессор встрепенулся, как золотой петушок на пике, когда увидел огромную палку, что я нашла у костра?

– Глупая, – Арман сладко зевнул, наливая себе чай, настоянный на горных травах. Ему нравилось поучать. – Ты не палку нашла, посох. Чувствуешь разницу?

– Не особенно, – повела плечиком девушка. Она точно знала, как быстро разговорить человека, достаточно просто прикинуться глупой и всякий раз заглядывать в глаза с чувством восхищения и любознательности.

– Понимаешь, даже посох посоху рознь. В древности вот считалось, что посох сделанный из особого дерева, да с заговорами обладал магической силой и в трудную минуту оказывался единственным предметом, который способен помочь по-настоящему. Считалось, данный предмет олицетворяет мужскую силу или даже власть.

– Точно, – подтвердил Варис. – Особенно власть. Жезл Будды означал закон и порядок. А человек, на древних гравюрах, держащий посох с закруглённым концом в левой руке чаще всего оказывался кардиналом или епископом. Бог Гермес в греческой мифологии, Иоанн Креститель, много кто ещё имели особенные посохи. Или вот, помнишь, наброски Пушкина? Там почти все мужчины ходили с тростью. Думаешь, она лёгкой была?

– Уверена, зачем дворянину тяжести носить.

– А вот и нет, вот и нет! – перебил Варис. – Трость весила от трёх до семи килограмм. Рукоятку часто из кости вырезали, металлом с драгоценными камнями украшали и намеренно утяжеляли. Такая трость была как тренажёр, чтобы рука всегда натренирована была – для пистолетов или чтобы шпага, да сабля казалась легче во время сражения или дуэли.

– А я видела на одной репродукции дядьку, он посох с листьями в левой руке держал. Зачем ему живая палка? Она же мягкая, толком не обопрёшься, – не унималась Гульназ, чувствуя, что попала в точку и поток информации, обрушившейся на неё будет очень даже кстати во время сдачи зачёта у Профессора. Откуда он будет знать, где и как получены ценные данные про обыкновенную с виду палку.

– Во даёт, – удивился невежеству Арман. – Как ты вообще у нас на курсе оказалась? Дядька с посохом, покрытым побегами, наверняка был Иосифом Аримафейским*. Историю любой религии знать надобно, голубушка.

– Кто такой ваш Аримафейский я не помню, – разобиделась Гульназ не на шутку. – Лучше хворост принеси, если мужчина. Мышцы ног тоже требуют тренировки. Профессор выйдет, а огонь погас, еда остыла. Не хорошо это.

– Тебе нужно ты и иди, я спать хочу, – недовольно прошипел Арман. – Поддерживать тепло очага, привилегия женщин.

– Ну и пойду, – завелась с пол оборота дерзкая девчонка. – Так и скажи, темноты боишься.

Гульназ резко встала, взяла фонарик и исчезла в ночи.

– Зря ты так, Армаша. Женщин нельзя обижать, к тому же опасно одной в темноте ходить. Ты как хочешь, я следом за Гульназ прогуляюсь. Она права, на утро сухих веток, раз-два и обчёлся.

– Топай, топай, подкаблучник. Я в палатку пойду, меня не кантовать до утра, – Арман зевнул от души.

Варис не нашёл второго фонаря, потому намотал на палку тряпицу, зажёг от тлеющего костра, получился вполне сносный факел. Он представил себя первобытным человеком в огромном тёмном лесу, полном диких зверей и неожиданностей.

Самое удивительное, что неожиданности, причем неприятные, не заставили себя ждать. У валуна, где ребята оставили большую горку сухого хвороста, лежал включённый фонарь и только. Гульназ явно постаралась и забрала половину веток. Но куда она ушла? Возможно, Варис пошёл не по той тропе и девушка сейчас уже в лагере? Тогда почему фонарь оставила? На заданные самому себе вопросы нужно было как-то отвечать. Варис захватил остатки хвороста, чтобы не идти пустым и вернулся в лагерь, неся фонарь в зубах. Факел к тому времени, естественно, погас.

Костер догорал, вокруг никого. Первым делом парень заглянул в лабораторию. Профессор спал, облокотившись на стол. Вот и пусть спит. Вторым делом он заглянул в палатку к Гульназ, хоть и стеснялся, вдруг он не вовремя и девушка переодевается.