Читать книгу Дорогами кочевий - Людмила Липатова - Страница 7

По страницам полевого дневника 1993 года.

24 марта. В музей приехал Франк Депланк, с которым я познакомилась в позапрошлом году, когда мы вместе с ним и Француаз Угье, представлявшей французскую газету «Либерасьон», путешествовали в горах Полярного Урала. (Я писала об этом в дневнике за 1991 год). В прошлом году мы ездили в этом же составе в Байдарацкую тундру. До Лаборовой добирались на машине. Гостиницы в посёлке нет, и строители любезно разрешили пожить в одном из балков. (В этом посёлке силами треста Ямалтранстрой, возводящего железную дорогу Обская-Бованенково, строятся дома для местных жителей в качестве компенсации за отторгнутые пастбища). Вода для питья, которую набирают в ближайшем озере, там хранится в железных бочках, впрочем, северяне знают, что это такое. Так вот Франк достал какие-то таблетки, ссыпал их в бочку и предупредил, через два часа эту воду можно будет пить. Что с них взять, с этих цивилизованных западных людей – ну боятся они испортить свои изнеженные желудки. (Впрочем, хочу отметить, позднее он уже этим «грязным» делом не занимался – организм, видимо, адаптировался к нашим российским условиям).

В тот же день произошёл один забавный случай, который мне довелось наблюдать. Прознав, что приехали французы, народ, причём живший не только в посёлке, но и в тундре, очень заинтересовался. В советские времена иностранцы были редким явлением на севере, а тут французы, да ещё и из самого Парижа. И потянулись люди поглазеть на это чудо. Рассматривали их издали, а некоторые наиболее любопытные заглядывали прямо в балок: «А можно увидеть живых французов? Гляди-ка, а они такие же люди, как и мы». Гостям объяснили ситуацию, и Франк, улыбаясь, тут же нашёлся: «Смотрите на меня, вот я – французский шпион». Посмеялись над его шуткой и все остались взаимно довольные друг другом. Надо сказать, Франк чрезвычайно доброжелателен и быстро находит с людьми общий язык, хотя пока ещё очень плохо говорит по-русски. Вот и в тот раз ненцы согласились довезти до стойбища только Франка, потому что олени были ослаблены после зимы, а ехать достаточно далеко и каждый килограмм груза много значит при перевозке. Так что пришлось нам с Француаз вернуться, не солоно хлебавши, в Салехард. Ехали мы обратно на поезде, который развозит рабочих по трассе – одни торопились на вахту, другие возвращались с работы. Я не знаю, с каких времён сохранился этот вагон. У меня было такое впечатление, что не меньше, чем с Гражданской войны, так там было всё убого, разбито. Поезд шёл медленно, останавливаясь только на разъездах. Вместе с машинистом ехал, видимо, его сын, мальчишка лет 11—12. Вдруг состав остановился прямо посреди тундры. Выскочил из кабины мальчишка с ружьём, пробежал метров 20—30 до ближайших кустов, выстрелил и обратно вернулся уже с уткой. Надо отметить, по пути следования пересекает железнодорожная колея немало речек, а по обеим сторонам от насыпи множество больших и малых озёр. То есть птицы со стародавних времён облюбовали эти места в качестве летнего пребывания и для гнёзд, где откладывают яйца и выращивают подрастающее поколение. Время для охоты на пернатую дичь было уже запретным, но ведь как же можно оставить бедную утку в покое! Мне было ужасно жаль птицу и ещё не проклюнувшихся птенцов. Я не думаю, что этот машинист был голоден, и вопрос шёл буквально о его жизни и смерти. В этом случае я ещё смогла бы его поступок понять, но вот так просто остановить поезд ради убийства утки… не уразумею и всё тут. Долго я не могла успокоиться, даже по приезде рассказала об этом случае в охотинспекции, но каков был результат, к сожалению, не знаю. Ещё раз убеждаюсь, проводить экологическое воспитание среди пришлых людей просто необходимо. Ведь ни один тундровик, да и вообще местный человек, издавна живущий на этой земле, не позволит себе такого – убивать птицу во время гнездования и выращивания птенцов. Наверное, и этот машинист у себя на юге этого бы не сделал, а здесь – на севере, всё можно. Вот опять вспомнила про этот эпизод из прошлогодней поездки и огорчилась.