Читать книгу Чёрный конгресс - Людмила Николаевна Перцевая - Страница 2

Его толкали, увлекали за собой, что-то ему кричали и, не требуя ответа, мчались дальше. Взрывались дымовые шашки, время от времени струи из брандспойтов поливали толпу. Валери понял, что ни его черная физиономия, ни джинсовый костюм ни у кого не вызывают особого внимания и подозрения. Язык он поднастроил – и включился в общее движение. В Париже бесновалась толпа, она была в историческом центре, клубилась у административных зданий, но особенно радостно и плодотворно гудела на торговых улицах. Здесь безбоязненно громили, вламывались, тащили всё, что попадалось под руку. Прямо в ухо ему кто-то торжествующе орал:

– Центробанк подожгли, представляешь, как полыхает!?

– А что там можно взять? – ошарашено спросил он.

Вокруг захохотали:

– Правильно мыслит парень! Да просто пусть знают наших, правители хреновы! Скоро у них Елисейские поля огнем прорастут!

– А зачем, нам-то с этого что? – продолжал он упорствовать.

От него отмахнулись, в битве с полицейскими не до просветительских бесед! Остановился и уперся глаза в глаза лишь один, возбужденный и злой, совсем молодой белый парнишка, похоже – студент:

– Ты что, с неба упал? Потому что у нас – демократия, потому что мы – Пятая Республика, имеем право на обновление власти, проявление своей воли, своей политической воли! Они так долго нам это всё проповедовали, что мы в это поверили! Теперь и они должны поверить, что мы – реальная сила, им нечего нам противопоставить!

Так Валери познакомился с Эммануэлем, студентом и почти профессиональным бунтарем. Студент привел этого наивного черномазого к себе в студию, отдышались, пили кофе и разговаривали. Потом парижанин включил свой ноутбук (экспроприированный!), показал новенькому, как пользоваться поисковиками, – тот на удивление въехал очень быстро. Эммануэль даже подумал, что Валери смеха ради поначалу только прикидывался лохом. Поняв, что новый приятель погрузился в виртуал глубоко и надолго, студент решил смотаться по своим делам, его ждала Женевьева.

Малютка всерьез увлеклась музыкой барокко, и ему приходилось таскаться за ней по концертам, не всегда с большим удовольствием. Но как было ей, такой лапушке, отказать! Когда она со своей скрипочкой выходила на сцену, кланялась, искала его глазами в зале, он просто таял от умиления. Сама мысль о встрече с ней уже заставляла сердце учащенно биться. Так что выбирать, с кем проводить этот вечер, не приходилось, конечно – с подружкой!

Сохранность жилища его не волновала. А что тут у него украсть; на улице, если кому и надо, добыча побогаче. Да и не похож Валери на заурядного воришку.

И умчался. Правда, на пороге притормозил и неожиданно для себя спросил нового приятеля: "А ты из мигрантов или уже давно наш, гражданин республики?" На что черный, не отрываясь от экрана, рассеянно спросил: "А это что, важно?" Эммануэль пожал плечами: действительно, какая разница? Но в голове опять мелькнуло, что не прост, очень не прост этот …отвечающий вопросом на вопрос.

С тем и отбыл, хлопнув дверью, не знающей запоров.

Валери понял, что он, наконец, дорвался до солидного источника информации. Загрузка и передача данных всей обойме шла стремительно. Через некоторое время они знали историю человечества в наиболее значимых событиях: войны, волны миграции, разобщение и перерождение, объединение и снова распады, письменность, религии, наука, костры инквизиции, социальные взрывы, революции…

Странно, но развитие цивилизации на Земле шло не по восходящей, а какими-то зигзагообразными скачками. Эта биологическая популяция, даже овладев письменностью, аналитическими способностями, умением концентрировать знания, не пользовалась ими для выработки решения к последующим важным преобразованиям. Оглядываясь порой назад, они никогда не озадачивались прогнозами! Земляне оставались разобщенными и враждебно настроенными племенами даже после тысячелетий истории. Техника развивалась, технологии совершенствовались, а общественные отношения нет.

Валери обратился к источникам текущей информации, окунулся в социальные сети – и еще больше изумился, настолько они были противоречивыми и взаимоисключающими. Ну, хорошо, студенческую тусовку, толпу он видел, так сказать, в действии, выслушал и понял, что все эти бунты – молодое горячее самоутверждение. Перебесятся – и пройдет. Теперь следовало обратиться к противоположной стороне. Может, там лучше понимают, к чему ведет противостояние?

Внутренний тумблер изменил положение – невидимый разведчик оказался в кабинете Президента. Там стоял крик, почище уличного, хотя здесь нервно совещались всего-то с десяток облеченных властью особ.

– Как вы могли допустить пожар в Центробанке? – орал Президент – а если они парламент подожгут, вы тоже будете ссылаться на недостаток силы?

– Да, тоже буду ссылаться! Вы видели, какие орды у нас на улицах и площадях?! – на повышенных децибелах отвечал ему Министр внутренних сил. – Думать надо было, прежде чем такой закон вводить! Вы заведомо провоцируете их, а мои люди головой отвечают за ваше безголовье!

– Господа, сбавьте пыл, ясно же, что не этот конкретный закон вызвал протесты, – угрюмо пророкотал Министр обороны. – А что было неделю тому назад? Месяц? Полгода и год? Да у нас эта перманентная война не прекращается, а вы все твердите о демократии, кто вообще придумал эту долбаную демократию, все эти права на голос и собственную позицию! Вот и расхлебываем все эти свободы, глотаем слезы с кровью пополам.

– И что теперь, – яростно развернулся в его сторону Президент, – вы хотите, чтобы я объявил комендантский час и ввел в Париж войска? Вы понимаете, что мне предлагаете? Чтобы я в истории Франции остался диктатором, сатрапом?

– Да никем вы не останетесь в истории, – вдруг тихо проговорила Министр здравоохранения и села в кресло. Все мужчины повернулись в ее сторону и онемели.

– Уже запланирована и набирает обороты феминистская компания против посягательств мужчин на честь и достоинство женщин. Все предыдущие демонстрации вам детскими прогулками покажутся по сравнению с тем, что они учинят. Все суды будут только их исками и заниматься. Завтра первое выступление у Эйфелевой башни, они потребуют ее снести, как… как неприличный символ мужского превосходства. И что вы им ответите?

– Откуда вы знаете, когда они выступят и что потребуют? – стараясь сдерживаться, спросил даму Президент.

– А вы по социальным сетям пройдитесь, там вам всё расскажут без утайки, – съязвила Министр. – Что было, что будет, чем сердце успокоится. Только кажется мне, что отныне никто тут у нас успокаиваться не собирается. Запутались мы в этих сетях безнадежно. Мне иногда кажется, что именно они правят страной, а не мы, не вы, и не парламент.

– Еще бы понять, кто эти сети забрасывает и на какой улов надеется, – мрачно откликнулся силовик. – Я давно говорил, что надо хотя бы чужаков в чувство привести, влупить по американским IT-гигантам солидными штрафами. Все эти Facebook, Amazon, Apple, Netflix и Google давно напрашиваются на хорошую порку, так вы боитесь с Трампом поссориться. Вот они и руководят в своих сетях нашими погромщиками.

В кабинете наступила тишина, все участники бурной дискуссии в полном недоумении рассаживались по креслам, чувствовалось, что они растеряны и подавлены. Войска – против баб, которые не хотят, чтобы их лапали?! Что, черт возьми, вообще происходит, отчего вся страна сошла с ума? И у соседей по Евросоюзу примерно то же самое… Уж на что немцы – законопослушная нация, и те без конца митингуют, штурмуют свой бундестаг.

Валери понял, что здесь объяснения происходящему он не найдет, власть ситуацией не владела. Он телепортировался в отдаленный тихий парк, материализовался на скамейке, попытался проанализировать ситуацию, привлекая весь исторический материал.

– А вы, голубчик, ничего понять в этом и не сумеете, – прошелестел голос …внутри его. Валери скосил глаза и увидел рядом пожилого, очень пожилого белого человека. Надо же, у них есть телепаты!

– Редко, но встречаются, – с усмешкой подтвердил старик. – Как вам проще продолжать беседу? Я предпочитаю молча. Но могу и вслух. Вы, дорогой наблюдатель, кстати, мой тезка, присутствуете при самой горячей фазе – идет сброс массива опыта и знаний в помойку. Так лихо с богатством расправляется поколение, получившее все и сразу: электричество, телефон, порох и атомную энергию. Они всем этим пользуются, нажимая на кнопки. Им не надо думать и понимать, как это работает, они решили, что способны так же легко управлять и всем миром. Или не управлять, – им всё равно, в хаосе ведь веселее и проще!

– Но это чревато самыми страшными последствиями, – попытался возразить Валери, однако старик весело его перебил:

– А вот чем чревато, им, молодым и рьяным, предстоит понять на собственной шкуре. Я когда-то правил этой страной, всякое тут было, и военные действия, и мирные демонстрации, но, уверяю вас, чужой опыт никому не нужен. Вот эти революционеры методом отрицания и хотят получить искомое – власть, материальные блага, свободу. А обретут к исходу своих дней лишь свой горький опыт. Когда-то же они должны, наконец, его получить?

Вы будете смеяться, но на днях на меня подала в суд за сексуальное домогательство журналистка, которую я потрепал по плечу после интервью. Потрепал, как внучку, лестно даже подумать, что она посчитала иначе.

Мирное течение беседы прервали взрывы, прогремевшие где-то в отдалении.

– Такого безумия не было даже во время войны. А ведь это беснуются собственные граждане Франции! Чувствую я, что разнесут они Париж, – заключил горько старик. – И я уже не увижу, что и кем будет построено вместо него. Жалко. Да вот еще бы узнать, чем суд завершится, к чему меня приговорят. Дожить до приговора…

Он опустил голову и будто задремал, бывшему президенту было хорошо за девяносто, однако голова его была вполне ясной. В отличие от тех, кто боролся за свободу самовыражения.