Читать книгу Тайна глубин - Людмила Шторк-Шива - Страница 2

Прошло совсем немного времени, и Дима нашел мир с Богом, покаявшись в своих грехах. Мальчик был счастлив! Казалось, на его спине вдруг выросли крылья! Он искренне верил, что Бог любит его больше всего на свете. Братья и сестры по вере казались ему самыми лучшими и добрыми, собрания интересными и всякий раз необычными! Дима легко влился в жизнь церкви, посещая почти каждое служение даже на неделе. Он довольно скоро принял крещение. Паренек участвовал на молодежных общениях, в разборе Библии, почти сразу после крещения поступил на курс обучения в школу миссионеров.

Общение с Богом напоминало Диме чувство, когда он бросался в море и играл с Сеней, смеясь и обливая друга водой. Дельфин что-то «говорил» на своем языке и подплывая под мальчика, подбрасывал его вверх, затем вновь бросал в воду. Тогда Диме казалось, что его друг тоже смеется, забавляясь игрой. Было очень приятно ощущать уверенность рядом с сильным другом даже далеко в море, в неведомой для человека стихии. Конечно, сравнение с далекими заплывами с дельфином были лишь слабым оттенком того, что Дима ощутил теперь. Но все же не раз молодой человек вспоминал то чувство страха, которое возникло, когда он рискнул впервые заплыть далеко. Но Сеня в тот день оправдал надежды мальчика и не оставил его одного в открытом море. И теперь, рискнув довериться Богу и начать жизнь по иным законам, чем принято в обществе, паренек испытал то же чувство – рискнуть и проверить, получит ли он обещанное в Библии? И он был вознагражден за свою смелость, получив любовь, поддержку и доброжелательность даже от незнакомых людей.

Некоторые из верующих поговаривали, что мальчик слишком рьяно схватился за все, не оказалось бы это простым эмоциональным порывом, который быстро погаснет… Но даже таковые соглашались, что Дима очень располагает к себе своей искренностью и открытостью. Мальчик радовался тому, что «пришелся ко двору», что он нужен окружающим и старался изо всех сил делать все, что может и даже иногда сверх того. Дима отличался твердым, но доброжелательным характером, он ставил цели и добивался их. Но выглядело это как-то естественно и просто, не упрямством, но силой увлеченности. Он был обаятелен и открыт в общении, и только об отце он старался никогда не распространяться, предпочитая давать простые, односложные ответы, когда люди спрашивали о нем. В этом вопросе Дима не мог довериться людям, окружающим его, зная, что они все же люди и могут осудить.

Отец Дмитрия одно время слыл удачливым бизнесменом. Он имел много денег, знакомств и «друзей». Но никто не мог сказать, что за бизнес у Олега Львовича. Его сотовый телефон нередко звонил даже ночью. Он куда-то уходил, носился с бумагами и документами, встречался за воротами дома с различными людьми, но никогда не приглашая их в дом. Нередко с таких минутных встреч он приносил пачку денег. И только изредка на Олега Львовича находило вдохновение; он садился за холст и начинал рисовать картины. Картины отца пользовались спросом, он рисовал не часто, но «запоем» – по пять, семь картин подряд. Потом вновь забрасывал кисти и краски и месяцами не прикасался к холсту. Картины всегда продавались довольно дорого и быстро.

Нередко талантливых художников считают людьми «не от мира сего». Олег Львович был полностью «от мира сего», возможно поэтому, его картины продавались в первую же неделю, как вывешивались в магазине. Он знал, что людям нравится. Его жена и сын были намного больше «не от мира сего», хотя имели простые, практичные профессии. Ксения Олеговна была хорошим бухгалтером, а Дмитрий работал строителем, затем контролером грузов при подготовке космических кораблей в рейс.

В раннем детстве Дмитрий гордился своим отцом, потому, что тот был художником и всегда при деньгах, позволяющих ему поддерживать достаточно высокий уровень жизни и общения. Но когда немного подрос – то выяснил, что «теневая» сторона жизни отца является резким контрастом с тем, что Дмитрий знал о своем отце. Он узнал, что отец через знакомых делает подложные документы для компаний и частных лиц, «пробивает» незаконные сделки и нередко «официально грабит» частных предпринимателей и довольно крупные компании. Через друзей и знакомых в правительстве и бюрократической системе он нередко доводил людей до банкротства.

Конечно, в ответ и некоторые директора и владельцы компаний пытались «потопить» своего врага. И не всегда Олегу Львовичу удавалось выигрывать. Бывали времена, когда он скрывался от своих врагов. Тогда жене и сыну приходилось туго. Их стерегли, угрожали.

Характер сына был полной противоположностью отцу. Дмитрий с детства не шел ни на какие компромиссы с совестью, был волевым, честным и, иногда резким с теми, кто делал «не правильно» что бы то ни было. Свою бескомпромиссность в вопросах чести он унаследовал от матери, которая все же сильно отличалась от сына тем, что никогда не осуждала людей, живущих по иным меркам и правилам, чем она.

– Сынок, не нужно ждать от людей, что они будут поступать так, как мы считаем правильным, – иногда уговаривала Ксения Олеговна, пытаясь успокоить возмущенного сына, когда тот приходил со школы и рассказывал ей об очередной несправедливости, – каждый сеет и жнет сам то, что посеял. Если ты хочешь, чтобы Бог благословлял твою жизнь – храни свою честь. Но не осуждай того, кто не собирается поступать по чести – ведь ты не будешь пожинать то проклятие, которое он навлекает на свою голову своей бесчестной жизнью,…лучше заранее пожалей его. Ведь это так трудно и больно, когда человек пожинает плоды своих бесчестных или жестоких поступков!

– Да уж… вижу!!! – вспылил Дмитрий. – На отца устал смотреть! Но ведь ты и я тащим вместе с ним его проблемы!!!! Он сеет свои бесчестные поступки, а мы с тобой расплачиваемся вместе с ним!!!

– Оглянись, сын, остановись! – прервала Ксения Олеговна сына очень грустно, – ведь мы не только несем последствия его неправильных поступков. Но, хотим или нет – мы пользуемся и благами, которые он своим «блатом» и взятками получает для себя и своей семьи….

– Не нужны мне эти блага! – возмутился еще больше Дмитрий, – пусть сам ими пользуется! Мне стыдно людям в глаза смотреть!

– Я тоже стараюсь не пользоваться, и люди здесь ни при чем – мне тяжело Богу в глаза смотреть… но приходится признать, что если ты и я откажемся от всего, что приносит в дом отец – мы тем самым «выбросим его за борт», отвергнем. А ведь он и доброе тоже делает и честным трудом также на жизнь зарабатывает…

– Но как я могу разделить и даже узнать, что отец заработал честно, а что нечестным путем! Он ведь всегда смотрит «честными глазами» и делает все, что пожелает! – устало пожал плечами сын.

– Не суди, сынок, прежде времени, – глаза матери выражали бесконечную грусть, даже скорбь, – может, придет время, что и ты сможешь гордиться своим отцом, как он гордится тобой, когда приходит на родительские собрания в школу.

– Наступит ли такое время?! – горько усмехнулся Дмитрий, устало уходя в свою комнату. Уже на пороге он услышал тихую фразу матери:

– Я верю, ведь я молюсь об этом.

В тот вечер Дмитрий долго думал лежа одетым на своей постели. Да, у него не было такой веры как у матери. Только мать могла верить, что его отец – мужчина, для которого все в жизни покупалось и продавалось, вдруг измениться.

*****

Стоял солнечный летний день, Дима почти закончил девятый класс. В дом ворвались люди в масках. Они вынесли из дома все, что смогли поднять, затем подожгли дом. На свою беду мать оказалась дома, так как заболела, и взяла отгул на работе. Люди в масках связали женщину и привязали к стулу в горящем доме. Унесли не только то, что заработал отец, но и все, что покупала мать на свои деньги. В то время Диме уже исполнилось шестнадцать лет. Он сдавал выпускные экзамены.

Удачно сдав последний экзамен, мальчик торопился домой, зная, что Ксения Олеговна дома, желая сообщить об очередной полученной пятерке. Подходя к дому, он увидел клубы дыма, и сердце вдруг сжалось непрошеной тревогой. От угла улицы Дима побежал, убедившись, что дым поднимается от его дома. Пожарные уже сновали вокруг, поливая стены и крышу жилища. Матери нигде не было видно. Подбежав к пожарнику, поливающему входную дверь, из-за которой вырывалось пламя, Дима закричал:

– Где моя мама?!!!

– В доме никого не было, – ответил тот, не оборачиваясь.

– Она там! Я уверен! – в ужасе закричал мальчик.

– Если бы она была дома – вызвала бы нас сама, а не ждала бы, когда соседи вызовут! – попытался убедить мальчика пожарный, но Дима уже не слышал.

Рослый мальчик рванул к окну родительской спальни, которое еще не было охвачено пламенем и, не раздумывая, ударил локтем в перекладину окна. Окно распахнулось, и Дима запрыгнул внутрь. Пожарный заметил отчаянный поступок мальчика и крикнул товарищу, не выпуская шланга из рук:

– Пацан с ума сошел! Вытащи его!

Второй пожарный запрыгнул в комнату, вслед за Димой. В спальне было пусто и мальчик, закрыв пиджаком лицо, рванул в горящий зал, заполненный дымом. В тот момент, когда пожарный запрыгнул в спальню через окно – Дима скрылся за дымовой завесой зала. Пожарный, выругавшись на упрямство и глупость мальчишки, побежавшего в самое пламя, направился следом. А Дима, тем временем, вбежал в зал и вынужден был присесть, чтобы не задохнуться и хоть что-то рассмотреть в густом дыму. Вдруг он увидел лежащую на горящем полу мать, привязанную к стулу, с кляпом во рту. Она была уже без сознания. Похоже было, что в начале, когда дом только загорелся, женщина пыталась освободиться и упала вместе со стулом, к которому была привязана.

Мальчик подбежал к матери, схватил за спинку стул с сидящей на нем матерью, и поволок к входу в спальню. Огонь обжигал лицо и руки, но он почти ничего не ощущал – видя перед собой только бледное лицо матери. В этот момент подоспел пожарный, и они вместе вынесли женщину из дома. Скорая увезла Ксению Олеговну в ожоговый центр, в реанимацию. Площадь ожогов была слишком велика, и за ее жизнь врачи боролись с переменным успехом две недели. В это время мальчик пытался восстанавливать в доме то, что мог. Дима заколотил двери и окна, которые при пожаре сгорели, остальные закрыл. Мальчик спал под обломком потолка в спальне, но защищенный стенами дома от улицы. Из вещей, оставленных грабителями, мало что уцелело после пожара.

Забегая в больницу каждый день, мальчик с надеждой и ужасом ждал, когда мать окончательно придет в себя. Он не знал, как сообщить ей о том, что от их дома остались только обгоревшие стены. На второй день после пожара Дима попробовал устроиться на работу, так как ему нужно было чем-то питаться, а денег в доме не осталось ни копейки. Карманные деньги, которые у него остались со школы, он и так протянул два дня, просить у соседей и знакомых не решался, а родственников в городе у них не было. В шестнадцать лет мальчика никто не соглашался брать, несмотря на то, что он выглядел достаточно рослым, крепким молодым человеком. На все запросы о работе в различных компаниях, ему однообразно отвечали:

– Молодой человек, вы нам понравились, приходите после того, как вам исполнится восемнадцать лет, мы с радостью возьмем вас…

– Но мне срочно нужна работа! – пытался уговорить Дима.

– Извините, это нарушение закона – отвечали работодатели, – вам нужно идти в колледж или в школу.

– Я не могу, мне очень нужно заработать, моя мать в больнице, отец куда-то пропал… мне на что-то нужно жить! Я буду очень стараться! – взмолился Дима.

– Мне искренне жаль вас, но, простите, не могу, – осталась непреклонной начальник отдела кадров последнего места, в которое пытался устроиться Дима.

Голодным мальчик не остался, так как вечером пошел на вокзал разгружать вагоны. Но этого заработка хватало только на то, чтобы поесть и на лекарства для матери, которые требовали врачи, несмотря на «бесплатную медицину».

Прошло еще три дня. После всего, что произошло, Дима окончательно упал духом. Он даже молиться уже не мог, хотя в начале, сразу после пожара, жил одной молитвой и эта связь с Богом дала ему сил выжить. Но после всех отказов, мальчик пришел домой, в свой уголок, укрытый от непогоды остатками потолка, в конце комнаты свисающим лохмотьями, упал на пропахшую дымом старую кровать и расплакался от отчаяния и бессилия. Вновь ожила детская обида на отца, за последние дни переросшая в отвращение, даже ненависть к виновнику их бед. Возненавидев отца, Дима потерял связь с Богом, и сразу в душе возникла мысль, которая как плесень покрывала душу, лишая ее дыхания: «А куда смотрел Бог!? Почему Он не защитил твою маму и тебя!? Вы же искренне старались Ему служить! Почему за беззакония отца люди и Бог наказывают вас?!»

Дима ясно понимал, кто послал ему эту мысль и в начале достаточно активно защищался от нее, отвечая самому себе словами матери, которые она не раз говорила сыну, когда в их дом приходили проблемы, которые зарабатывал отец: «К сожалению, мы живем с ним, вольно или невольно пользуемся теми деньгами, которые он приносит в дом… и мы – одна семья, а значит – в одной упряжке… потому и платим вместе с ним… Бог и так нередко совершает чудеса, спасая нас от проблем, которые создает отец своей нечестностью. Если бы Бог без конца создавал чудеса для нас – это было бы несправедливо по отношению ко всем остальным…». Но сейчас, когда мальчик метался в поисках работы и везде получал отказ – силы оставили его и предательская мысль пробралась в сознание, свивая там себе гнездо.

Дима вдруг вспомнил случай, когда Сеня заигрался со своими и бросил его одного в море. Да, теперь паренек тонул в своих проблемах и бедах, а Бог молчал, как будто бы Он, как друг детства, заигрался в свои, неведомые игры и забыл о Диме.

Бог не мешал молодому человеку развивать свои обиды и претензии к Нему, Он не подстраивается под людей даже тогда, когда люди этого хотят больше всего в жизни! Но Бог уже приготовил ответ для своего любимого сына, хотя и не спешил его отдавать. Дима должен был вспомнить о своих братьях и сестрах по вере и обо всех своих знакомых, чтобы на будущее усвоить еще один урок:

Человек создан быть частью единого целого, и он должен научиться признавать себя этой частью, понимая, что хочет он или нет – он зависит от окружающих его людей. Но, со своей стороны человек должен сделать все, насколько возможно хорошо, качественно и правильно, чтобы не страдала та часть Великой Вселенской Церкви, которая доверена ему. Но самое главное – не зацикливаясь на деталях, держать в сознании ориентир на Великого Зодчего, воздвигающего эту Церковь, от Него ждать милости и помощи, через окружающих людей, послушных Ему, или через обстоятельства жизни.