Читать книгу Мои истоки. Часть 1 - Людмила Старшинова - Страница 5

План был не из лёгких. Сначала нужно было подготовить побег, потом удалить из Москвы Лёнку, чтобы запутать следы, и обезопасить её от гнева господ. А далее – сам побег. Вся подготовка заняла месяц. Из деревни пришла весточка, что родители Лёнки собрались выдать девку замуж, и ждут её домой. Поплакав навзрыд на кухне о своей горькой судьбинушке, с ближайшим обозом Лёнка уехала домой. По сговору Лукерья должна была, дать весточку о своей готовности бежать. Предполагалось, что убежав из дома, она спрячется в обители.

Рано в том году «пришла» Масленица. В Москве начались широкие гулянья, сопровождающиеся хороводами, песнями, плясками, играми. Самое главное – с обрядом славословия, кормления и сжигания самодельного чучела Зимы. С детства каждый ребёнок знал о ритуальном значении масленичных закличек и игрищ, почему нужно сжигать Масленицу, заманивать Солнце блинами, славить Весну, просить доброго урожая. Хоть и не христианские это обычаи, а языческие, церковь никогда не препятствовала этим гуляньям. Масленичная неделя была буквально переполнена праздничными делами; обрядовые и не обрядовые действия, традиционные игры и затеи, обязанности и поступки до отказа заполняли все дни. Сил, энергии, задора хватало на всё, поскольку царила атмосфера предельной раскрепощенности, всеобщей радости и веселья. Каждый день масленицы имел свое название, за каждым закреплены были определенные действия, правила поведения.

Понедельник – «встреча»

В этот день дворовые девки из соломы сделали чучело Масленицы, надели на него старую женскую одежду, насадили это чучело на шест и с пением возили на санях. Затем Масленицу поставили на снежной горе, где назавтра должно было начаться катание на санях, и до воскресного сжигания это чучело красовалось на горе. Песни, которые пели в день «встречи», очень жизнерадостны. Ничем не отличался этот день от празднования прошлых годов.

Вторник – «заигpыш»

С этого дня начались разного рода развлечения: катания на санях, народные гулянья, представления. Молодежь большими компаниями катались по городу, на тройках и на простых розвальнях. Было в почете и другое нехитрое развлечение – катание с обледенелых гор. Ледяные горки были настроены по всей Москве. В ожидании предстоящего и, чтобы не вызвать подозрений, Лукерья от Души веселилась и принимала участие во всех развлечениях.

Среда – лакомка.

Как принято среда открывала угощение во всех домах блинами и другими яствами. В семье Лукерьи было заведено, накрывать столы с вкусностями, яствами, печь блины и приглашать гостей. Накрывались отдельные столы и для челяди. В этот день по Москве повсюду появились, как обычно театры, торговые палатки. В них продавались горячие сбитни (напитки из воды, меда и пряностей), калёные орехи, медовые пряники. Прямо под открытым небом, из кипящего самовара можно было выпить чаю и отведать блинов на всякий вкус.

Четверг – разгул (перелом, широкий четверг)

На этот день приходилась середина игр и веселья. Именно в четверг по всей Москве проходили и жаркие масленичные кулачные бои, кулачки, ведущие свое начало из Древней Руси. Были в них и свои строгие правила. Нельзя было, например, бить лежачего («лежачего не бьют»), вдвоем нападать на одного (двое дерутся – третий не лезь), бить ниже пояса или бить по затылку. За нарушение этих правил грозило наказание. Биться можно было «стенка на стенку» или «один на один». Это была игра, праздник, которому, естественно, соответствовала и одежда. Роскошь в одежде не поощрялась. Даже очень богатые люди рядились в простую одежду, и очень сложно было определить, к какому сословию кто относится. Именно этот обычай и должен был сыграть главную роль во время побега. На этот день и наметили побег влюблённые. Именно во время кулачного боя должно было всё произойти. А уж пятницу и следовавшие за ней дни Масленицы Лукерья надеялась встречать в общине.

Быстро приближался день побега, и сердца влюбленных трепетали. Всё собрала Лукерья для побега: самые скромные платья, носильное бельё, обувь, и вышитые полотенца с салфетками, а так же маленький сундучок с личными любимыми вещами. Легла в сундучок и шкатулка из карельской берёзы, наполненная папенькиными и маменькиными подарками. Всю ночь, в канун побега, Лукерья не сомкнула глаз, последний раз нежилась в своей постели, а, вот, сон не шёл. Думы были скорее радостные, чем тяжкие. Не догадывалась, и представить не могла, какие сюрпризы готовит для неё жизнь.

Наступило утро этого памятного и судьбоносного дня. После сытного завтрака всё семейство с челядью направилось посмотреть кулачные бои. Лукерья была и весела, и задумчива одновременно, но подозрений в поведении ни у кого не вызвала. Ребята из дворовых принимали участие в развлечениях, девки взяли кучу одежды, чтобы сразу переодеть парней в сухую одежду, по окончании участников этой импровизированной битвы. В эту кучу одежды и положила свой узел наша беглянка. Все веселились, смеялись, кричали, радовались победам, огорчались поражениям. Весело проходила битва. Вдруг, сердце Лукерье застучало, когда она очутилась в «куче мала» в объятьях Димитрия. Шепнув на ухо: «Пошли», направились к саням, где были вещи. Осмотревшись, убедились, что нет никакой опасности, взяли узелок, и сели в стоящие рядом розвальни. Лошадь побежала быстрой рысью, увозя беглецов от масленичных гуляний навстречу судьбе.

Гулянье продолжалось, все веселились и отсутствия Лукерьи никто не заметил. Хватились только вечером. Братья объехав всех знакомых, и не найдя сестру привезли дурную весть. Запричитала старая нянька, завыли в голос дворовые девки. Дворовые мужики кинулись на поиски в округе. Маменька зашла в комнату дочери заметила отсутствие, на обычных местах вещей, сразу всё поняла. Ни выказав никаких эмоций, зашла к мужу в кабинет, и закрыла дверь. О том, что происходило за закрытыми дверями можно только догадываться, и это осталось тайной для всех кроме супругов. Потому что челядь подбиралась не любопытной и за этим строго следила нянька. Через час вышел глава дома под руку с хозяйкой, распорядился пригласить всех в гостиную. Спокойным голосом объявил, что Лукерья отправилась в ближайший монастырь, так как решила принять постриг. Какое либо упоминание о случившемся будет незамедлительно караться, и даже имя дочери приказал не упоминать. Так решил и постановил, и – точка.