Читать книгу Удивительные приключения принца Трислава - Людмила Василенко - Страница 3

Жил-был царь в стране далёкой,

Рода древнего потомок,

В меру щедрый, в меру скуп,

Смелый, добрый и неглуп.

Сколько вёрст была страна,

Не считалось никогда,

Но известно лишь одно:

В ней добра полным-полно.

Много рек, морей, лесов,

Деревень и хуторов,

Был и стольный чудо-град —

Триста лавок снеди в ряд.

Жил народ спокойно, чинно,

В том имелась и причина:

Государственный оброк

Был не низок, не высок,

Почитал народ царя,

Наполнял казну сполна.

Царь любил свои владенья,

Но в уме имел хотенье —

Приумножить счёт в казне,

Стать владыкой на земле!

Всех в округе покорил,

В страны дальние уплыл.

Пролетела жизнь в походах —

Как-никак, царь – воевода,

Не слезал с коня вроного,

Не сиделось ему дома.

Раз приснился сон печальный

Или призрак встал астральный:

Вдруг жену свою младую

Увидал совсем седую.

Сидя, молвила в слезах:

«Как мне грустно здесь сейчас!

От разлук моих с супругом

Вяну розой в зной и вьюгу.

От походов мне тоска,

Нет наследника-сынка!

Вёсны сплыли чередой,

Старость близко, за горой!

Хоть душою молода,

И красива, и добра,

Чтоб зачать, года прошли —

Куковать одной в тиши,

Да при наших лекаря́х

Не ходить мне в матеря́х.

Разве чуду лишь случиться,

Чтоб наследнику родиться.

И страна вся, как в кольце,

Хоть граница на замке:

На востоке – тишина,

Но не верю ей сполна.

Запад вроде и не злой,

Но какой-то не такой.

У южан же, говорят,

Кровь горя́чей во сто крат!

Да ещё затменье солнца

В час полуденный начнётся.

И планеты как-то странно

В ряд построились нежданно.

Враз давленье подскочило,

Много грусти навалилось.

Набежали лекаря

С пузырьком нашатыря.

Чтоб хандру всю обезглавить,

Сто пиявок надо ставить,

Но нет снадобья вокруг.

Без супруга как без рук.

Возвращайся, мил, скорей,

Хоть меж нами семь морей!

Коль со мною будешь рядом,

Расцвету под ясным взглядом!

Лишь надеждою живу —

Быть потомкам наяву.

Вижу в том судьбы знаменье!

Вот в чём суть и огорченье!»

В тяжких мыслях царь очнулся,

Как велось – чуток ругнулся:

«Чертовщина! Ерунда!»

Во сне истина была.

Приказал собрать совет,

Дать ручался за ответ

Четверть царства и обед,

Кто вопрос решит в момент.

Жил поблизости монах:

Дух горел искрой в очах,

В деле каждом был знаток,

Очень стар и одинок,

Книги странные читал,

Чудеса век собирал.

Услыхал беды причину,

Обещал разбить кручину.

Слово дал при всём миру:

«Не горюй, царь, помогу!

Дай мне срок в три дня и ночь,

Послужить тебе не прочь!

Царства грамма мне не надо.

В деле том – венец награда

Да отчизны процветанье!»

Поклонился на прощанье.

Царь в делах тех слыл невеждой,

Отпустил его с надеждой.

Время вмиг остановилось,

Ожиданью подчинилось.

Но всему приходит срок.

Рано утром стражний полк

Старца в комнаты ведёт.

Царь со трона привстаёт,

Раб челом о полы бьёт,

Бородой седой трясёт:

«Ты помилуй, царь, меня,

Твоего навек раба.

Чтоб ушла проблема прочь,

Я не спал три дня и ночь.

Не сомкнул незрячих глаз, —

Начал так он свой рассказ, —

Я нашёл вполне надёжный

Случай в древности похожий,

Применить его мы сможем,

Коли чудо в том поможет!

Должен ты с судьбой сразиться:

Может всякое случиться.

Проиграешь коль, тогда

В царстве грянет чехарда!

А пройдёшь все испытанья,

Будет лад, а не страданья.

Сам себе ты, царь, судья,

На кону – страны судьба!»

Еле сдерживая пыл,

Царь молчал с последних сил.

Чуть словив в речах заминку,

Вдруг сорвался, как с пружинки:

«Не тяни, брат, нервы-жилы,

Нет терпенья, воли, силы!

Коли способ есть какой —

Я пожертвую главой!»

Перевёл дух ораку́л

И продолжить речь дерзнул:

«Три сосуда надо брать,

Каждый кровью наполнять,

Но заполнить в треть мизинца,

Кровь царёва – не водица!

Можно взять сосуд один,

Организм так пощадим.

Риски надо всё ж учесть,

От напастей уберечь.

Путь неблизкий до царицы,

Всяко может приключиться!»

Дальше трудно говорить,

Суть царю чтоб объяснить.

Слово надо подыскать,

В страх придворных не сковать!

«Прям не знаю, как сказать…

Кровь под сердцем надо брать.

Чтоб не дрогнула рука

Да и жизнь была цела.

Лишь с любовью капли сдать,

В мыслях лиха не держать!

Коль неискренен процесс —

Будет стресс вместо чудес».

На момент царю взгрустнулось,

В прелесть юности вернулся,

Вспомнил с нежностью супругу,

Распрекрасную подругу.

Мир сложить мечтал к ногам

Той, что снилась по ночам,

Той, единственной царице,

Что ждала, как голубица,

Его радость, жизнь, причал,

По которой тосковал.

«Не даёт враг передышки,

Три версты к нему с излишком,

Невозможно отступить,

Рубежи вдруг уступить!

Рано к дому возвращаться —

Предстоит насмерть сражаться!

Хоть рискован старца слог,

Но пришёл, видать, уж срок.

Коль погибнуть суждено,

Рано, поздно – всё одно!»

Славой царства дорожил,

Люд свой преданно любил.

Но коль враг стоял пред ним,

Не жалел своих царь жил.

Разных мастей генералы

С ним совет во всём держали.

Здесь – один как перст остался,

Словно в поле затерялся,

Нет советчиков вокруг,

Хоть министров целый пруд.

Очи к небу царь поднял,

Будто там ответа ждал.

Но внезапно изнутри

Голос шепчет – из души:

«Безысходности нет в мире,

В нём повсюду ориентиры.

Коль распутицы пугаться,

То победы не дождаться.

Если смерти опасаться,

В путь не надо собираться».

Царь вздохнул в сердцах глубо́ко,

Всех окинул светлым оком,

Слово к Богу молвил, клялся,

С царством мысленно прощался.

И, десницею взмахнув,

Вмиг булат в себя воткнул.

Чашу к сердцу приложил,

На грудь голову сложил.

Враз заполнились сосуды,

Все без чувств упали в круге.

Осторожно врач кристаллом

Течь крови́ унял помалу:

Льдом грудину обложил,

Сердца ритм восстановил.

На перинах царь лежит,

В храме колокол звонит.

Ночью ухали все совы,

Днями каркали воро́ны.

Чудом жив остался царь,

Воевода-государь.

Кто рискует не зазря —

Помощь дастся свысока[1].

Кто добро всегда творит,

Того Бог благословит[2].

Жизнь бесценна, спору нет,

В каждом миге свой сюжет.

Но коль жертвуешь во благо,

Жизнь вернётся, как награда.

Много дней, ночей прошло,

Вод немало утекло.

Коли есть чему начало,

Тому будет и конец.

Прибыл первый наш гонец,

Тайный передал ларец.

А за ним второй и третий —

Все явились на рассвете

Во дворец с бесценным даром.

Рассказали с чувством, с жаром,

Приукрасив свою роль,

Уменьшая жертвы боль.

И с инструкцией монах

Объявился весь в тряпьях.

Перед ним все расступились.

Обладал он дивной силой:

Замолкали все вокруг

И чихнуть боялись вдруг.

Был как будто он другого

Племя, вроде неземного,

Маг, заблудший в суете.

Трепетали молча все.

Молвить начал свою речь:

«Кровь как дар, надо сберечь,

Чтобы жизнь в ней не угасла,

Лучик солнца падал ясный,

Благость Божья внутрь зашла,

Умножалась и росла.

В дом хрустальный поместить,

Вирус злостный чтоб сгубить,

Каждый день в одни часы

Ставить в сад, где роз кусты.

Пусть царица, сидя рядом,

Нежным женским греет взглядом,

Песни сладкие поёт,

Райских пташек призовёт.

Чтоб любовью всё питалось,

Жизнь в кровинках поднималась,

Мысли чёрные и злые

Во дворце навек забыли.

От дурного прячьте глаза

И от молнии удара.

А наградой будет то —

Зародится там дитё.

Пусть растёт до той поры,

Когда солнце до зари

Луч бесценный ниспошлёт,

Между бров искру зажжёт.

Как глазёночки откроет,

Няня дом хрустальный вскроет

И достанет малыша

Очень нежно, не спеша!

Будет быстро он расти,

Много мудрости нести.

Школы все ему – пустяк,

На науки сам мастак.

Коли будет что не так —

Нет вины моей никак».

Тут монах вдруг растворился,

Вроде вовсе как приснился.

Все застыли в изумленье

От такого представленья.

Дни проходят чередой.

Ходит челядь вся гурьбой,

Розы старые срезает —

Пусть бутоны расцветают.

А гонцы назад скакали

И челом к ногам припали,

Доложили государю,

Как царицу повидали:

Передали все подарки

И привет от слуг, кухарки,

Кто их потчевал по чарке

Под зажаристые шкварки.

И монаха весь наказ

Доложили как приказ.

Стало радостно царю,

Что в его родном краю

Так прекрасно всё сложилось

И мечта жены свершилась.

Дал всем ца́рское он слово:

Разобьёт врага коль злого,

Возвратятся все домой

И в походы – ни ногой!

Легко сказать, нелегко доказать,

Сказку про былое лучше дочитать[3].

Там творятся чудеса,

Дыбом встанут волоса́.

В цветень месяц до зари

Нянька замерла в пути.

Лучик солнышка упал,

В лобик дитятке попал.

Тут забрезжился рассвет,

Верить глазу али нет?

Видит мальчика-подростка

Выше среднего росточка.

Вьются локоны златые,

Глазки – с небо голубые.

Нянька домика коснулась,

Дверца чудно распахнулась.

От нежданного виденья

Вся застыла на мгновенье,

Чуть оправившись от шока,

Обратилась за подмогой.

Набежали повара,

Слуги, челядь со двора.

Новость дивную заслыша,

Разрыдалася царица

И, одевшись кое-как,

В сад сбежала вся в слезах.

Там сыночек народился,

Двору царскому сгодился.

Мамки-няньки хлопотали

И от радости сияли.

Цесаревич – утешенье,

Всему свету – удивленье.

Долго ль, коротко ль то было,

Новость малость поубыла,

До окраины страны

Слухи долго ещё шли.

Царь победу одержал,

Когда весть ту услыхал.

Возвращался он домой,

Пир устроить чтоб горой,

Гороскоп составить главный

Ради правды иль забавы,

На рожденья и убытья,

На различные событья.

Жил при дво́ре звездочёт,

Доверял ему приход.

Знал повадки всех планет,

Иногда спасал от бед,

Знал задолго наперёд,

Когда враг в страну грядёт.

Царь советы брал в расчёт,

Из казны платил за счёт.

«Вот натальный гороскоп, —

Начал мыслить звездочёт. —

Должно точно рассчитать,

Все ошибки избежать.

Долгожданный наш ребёнок

Путь имел совсем недолог.

То олень он, то баран —

Так случился звёздный план:

Быть бесстрашному ему

И упрямым посему.

Он возлю́бит бой, железо,

Много будет в нём от беса.

Но добро в той карте видно.

Будет страшно и обидно,

Коль возьмёт не светлый путь.

Может, Бог поможет тут…»

В деле каждом, как везде,

Есть всегда дороги две:

В малом действии, поступке

Есть борьба или уступки.

Можно встретиться с врагом

Иль терзаться за углом;

Можно выбрать честный путь

Иль обратно повернуть.

Есть у царского ребёнка

Всё, что есть у батрачонка:

Свой характер и мозги,

Выбор в жизненном пути.

Цесаревич подрастал,

Книги умные все знал,

От безделья спал, зевал,

Как хотел – так поступал.

Всё живое не ценил:

Всех лягушек перебил,

Гнёзда пташек разрушал,

А цветы в огонь бросал.

Царь с царицею грустили,

Но сыночка не корили.

Всё надеялись – поймёт,

Пусть чуточек подрастёт.

Звездочёт предупреждал:

«Сына в строгости держать!

Он родился под планетой,

Агрессивной по приметам.

Избран им недобрый путь,

И в поступках одна жуть.

Надо б даже наказать.

Может, вовсе заточать?»

Вдруг пришла идея принцу:

Создавать людей и птицу

Так же с колбы, как его,

Богом, мол, ему дано!

Царь за голову схватился,

Но желанью покорился.