Читать книгу Осколки мозаики. Роман-фэнтези - Людмила Захарова - Страница 9

На перроне, не задевая вокзальной суеты, пыльные оркестры выдувают танго. Предчувствия графини беспричинно печальны, мерещится будущее прощение-прощание, безоговорочное оставление грехов. Варианты судеб мелькают по откосам, но экспресс не мнит остановки, и они увертываются, подобно подгнившим осинкам, березовым рощам, мостам, озерам. Забавно водить знакомство с призраками, строя мысленные диалоги: «Я не злорадствую, увольте, вы ничуть не изменились за пять лет. Бросьте, идеи скучны. Потому мой вояж инкогнито. Вы восторгаетесь (в укор мне) простушкой Реальностью, приносящей плоды? Вам их и пожинать, перелистывая прожитое. Пользуясь жертвенным временем прокуренного вагона экспресса, идущего на Санкт-Петербург, я прихожу в себя. Но, если честно, я не желаю расставаться, научаясь у вас разумному эгоизму. Предисловие, раскрытая тайна, эпилог».

Безразличие овладевает графиней, закрывающей книгу. В дремотной яви оживает болтовня соседнего купе, отраженного в коридорных зеркалах, слепит солнечный зайчик, смежаются веки под легкое покачивание. Кто-то зачитывает светскую хронику будущего.

– Исчезнет на обратном пути, возможно… – Перебивают уверенные голоса: «Не может быть! Она сбежала, ее могут только выслать».

Скучный голос остановил дамские толкования.

– Я там буду, газеты всегда искажают истину. Конечно, княгиня в гневе, Судьба разобидится, уж ей-то известно, что графиня умышленно простится, заметьте, заведомо навсегда. Открыв тайну, она оскорбит государыню Надежду, посягнув на Ея власть!

– Словно бы кто-то вправе решать: оставлять ли благосклонность надежды человеку! Непревзойденное безумие.

– А граф, конечно, не догадывается ни о чем?

– Она не ожидает так скоро Великую княгиню, тем паче, никто не предполагает получить приглашение на бал герцогини Трагедии.

– Бал уже назначен, леди Неизбежность позаботилась о многом, за неутомимую волю она представлена к счастью «Красной подвязки».

Графиня чувствует неладное, смущают зловещие улыбки придворных.

– Представьте, они вспомнили себя прежними. Князь пребывает в черной меланхолии. И новый роман или поэма угадывают ее слова, облик, жесты и даже город! Он верит господину Случаю, а тот умеет подшутить. Утром его будит супруга Жизнь, он почти здоров и верит, что она лишь мечта. Иногда грустит, считая, что богиня любви умерла задолго до христианства. Нет, он не найдет ее, недопустимо нарушение этикета.

– Да и можно ли дальше жить, если помнить все, ничего не оставляя в прошлом, не умея забыть непомерный груз и страдания?

– О, если бы только этот грех. Вы бы слышали, что она скажет в присутствии всех знатных особ, словно объявит о церемонии редчайших торжеств. Вот, читайте, слово в слово: «Наши вселенные близки, но мы не увидимся. Я не прощаюсь, ибо мы неразделимы, нам не забыть друг друга. Никогда».

Графине не удается уснуть – душно. В открытые двери купе она рассмотрела невысокого человека в золотом пенсне: седые бакенбарды, редкие волосы на затылке и в ушах служат окантовкой гладкому черепу. Вероятно, отставной генерал в штатском едет со своей очаровательной супругой Легкомысленность. Едва ли она старше его дочерей, фривольно-веселых, посвящаемых во всевозможные чужие похождения по приезду. Приятно ехать отдельно, не быть знакомой спутникам и, выходя на перрон, отделаться туманным поклоном, надеясь более не столкнуться с ними, знающими даже то, что ей самой пока неясно. Да и сбудется ли? Я одна и без свиты, никто не ждет. Остановлюсь не дома, а на Шпалерной. Вуаль темная и очень густая, узнать нельзя.