Читать книгу Макробиотика, или Искусство долго жить - Людвиг Бюхнер - Страница 5
Часть I. Долговечность.
1. Введение
ОглавлениеКто из нас не желал бы достигнуть преклонного возраста? Хотя и не раз слышим, как говорят: «я бы охотно умер», или «я устал жить», но этим изречениям не верьте! Они напоминают известную немецкую сказку о чернорабочем, который упал под тяжелой ношей и, страдальчески истомленный, призывал смерть покончить с его существованием, но когда смерть появилась на самом деле, то наш страдалец «давай скорее ноги» – и благополучно спасся бегством.
Эта любовь к жизни или страх перед смертью легко понятны – кто не содрогнется при мысли о возвращении в ту неизвестную страну, из границ которой, как говорит принц Гамлет, не возвращается ни один путник? Но даже и для тех, которые веруют в загробную жизнь, неизвестность будущего страшна, и не даром философы всех времен и народов строили бесконечные теории и гипотезы на этот счет. Никто лучше Шекспира не изобразил этого удручающего чувства неизвестности, когда он говорит устами своего героя (Гамлета)[1]):
«Жизнь или смерть? вот дело в чем: достойней ли претерпевать мятежного удары рока, иль отразить их и покончить со всей бездной терзаний? Ведь смерть есть только сон, не более! И, если знать, что с этим сном придет конец врожденным мукам, как не стремиться нам к тому! покончить с жизнью и заснуть… Заснуть! и сны, быть может, видеть; какие сны нас в вечном сне тревожить будут, когда с себя мы свергнем это ярмо житейской суеты? Да, вот что понуждает нас терпеть до старости невзгоды! Кто помирился бы иначе со всеми тяжестями жизни? Лишь страх пред чем-то после смерти, пред той неведомой страной, отколь никто не возвращался, смущает нас, и мы скорее из двух зол выбираем то, что нам известно».
Поэтому можно, вместе с Фридрихом Великим, считать жизнь величайшим благом, ради которого всеми приносятся жертвы и к которому направлены все помышления. Даже осужденный преступник предпочитает несчастное существование в пожизненном заключении смертной казни, несмотря на то, какова бы ни была его вина и как ни страшны угрызения совести.
1
Перевод А. Московского.