Читать книгу Человеческая деятельность: Трактат по экономической теории - Людвиг фон Мизес - Страница 9

Человек имеет возможность действовать, потому что обладает способностью открывать причинные связи, определяющие процессы изменений и становления во Вселенной. Действие требует и предполагает категорию причинности. Действовать способен только человек, видящий мир сквозь призму причинности. В этом смысле мы можем сказать, что причинность является категорией деятельности. Категория средства и цели заключает в себе категорию причина и результат. В мире, где отсутствуют причинность и упорядоченность явлений, нет места для человеческих рассуждений и человеческой деятельности. Сложно даже вообразить себе условия существования такого хаотичного универсума.

Если человек не находит никакой причинной связи, он не может действовать. Но обратное неверно. Даже если человеку известна какая-либо причинная связь, он не может действовать, если не имеет возможности повлиять на причину.

Модель причинного исследования выглядела следующим образом: где и как я должен вмешаться для того, чтобы отклонить течение событий от пути, по которому оно бы продолжалось без моего вмешательства, в сторону, более соответствующую моим желаниям? Именно в этом смысле человек ставит вопрос: кто или что лежит в основе вещей? Он ищет регулярность и “закон” потому, что хочет вмешаться. И только много позже эти поиски были широко истолкованы метафизиками как поиски конечной причины бытия и существования. Потребовались века, чтобы от этих преувеличенных и крайних идей вернуться к более скромному вопросу: где нужно вмешаться или где можно вмешаться, чтобы достичь той или иной цели?

Вследствие путаницы, привнесенной некоторыми знаменитыми физиками, трактовка проблемы причинности в последние десятилетия является весьма неудовлетворительной. Мы надеемся, что эта неприятная глава в истории философии станет предупреждением будущим философам.

Причины многих изменений (по крайней мере в настоящее время) нам неизвестны. Иногда нам удается получить частичное знание, и мы можем сказать: в 70 % случаев А приводит к В, в остальных случаях к С или даже D, E, F и т. д. Чтобы заменить это фрагментарное знание более точным, необходимо расчленить А на элементы. Пока это не сделано, мы должны уступить тому, что называется статистическим законом. Но это не меняет праксиологического значения причинности. Полное или частичное незнание в некоторых областях не уничтожает категорию причинности.

Эпистемологические и метафизические проблемы причинности и неполной индукции находятся вне рамок праксиологии. Мы просто должны зафиксировать: для того, чтобы действовать, человек должен знать причинные отношения между событиями, процессами и состояниями. И лишь в той степени, в какой ему известны эти отношения, его деятельность может привести к достижению целей. Мы полностью отдаем себе отчет, что, утверждая это, движемся в круге. Так как доказательством правильности понимания причинной связи служит только то, что деятельность, направляемая этим знанием, приводит к ожидаемым результатам. Но мы не можем избежать этого порочного круга доказательства как раз потому, что причинность является категорией деятельности. Поэтому праксиология не может не уделять определенного внимания этим фундаментальным проблемам философии.