Читать книгу Д'Арманьяки - Люттоли, Люттоли (Луи Бриньон) - Страница 13

Май 1418 года

Необычайно красивое зрелище – представляло собой, восходящее на горизонте солнце. Словно невидимая, оранжевая стена, оно заслонило собой весь горизонт, отбрасывая свои блестящие и переливающие блики на спокойные воды Средиземного моря. Зрелище поистине потрясающее по своей красоте. На сотни миль вокруг, отражение солнца следовало за кораблями, носившимися, по Средиземному морю, как сейчас оно следовало за одномачтовым фрегатом, словно пыталось догнать его. Фрегат двигался не очень быстро, хотя попутный ветер и возможности фрегата, позволяли довольно заметно ускорить ход. Однако, этого не происходило и тому была причина. Проделав большую часть пути из Испании, фрегат приближался к Марселю. Фрегат принадлежал Кастильскому королевскому дому. Все они, имеется ввиду королева Кастилии и Арагона-Иоланта Арагонская и её двое детей – герцог Барский и Мария Анжуйская, а также племянница королевы – Мирианда Мендос, дочь герцога Мендос, находились на борту этого судна. Покинув родные края, они направлялись во Францию, где собиралась присутствовать на празднествах в честь совершеннолетия Дофина. События весьма важное и значительное, учитывая то обстоятельство, что наследник французского престола, ещё не был женат. И, несмотря на то, что положение Дофина являлось весьма непрочным., многие королевские дома лелеяли мечту породниться с ним, ибо корона Франции во все времена была самым лакомым кусочком. Слегка приоткрыв истинную цель поездки Кастильской королевской семьи во Францию, мы не станем останавливаться и познакомимся с ними.

В данную минуту, когда фрегат слегка покачиваясь разрезал носом, воды средиземного моря, в одной из десяти кают корабля, которая была десять шагов в ширину и четыре в длину, и где кроме деревянного стола и нескольких стульев, почти ничего не было – вели оживлённую беседу трое молодых людей. Первый, молодой человек весьма небольшого роста, с невыразительными чертами лица, которые ещё более портил глубокий шрам разделявший его нос на две, почти ровные части, и который обладал удивительно живыми, чёрными глазами, был герцог Барский. Рядом с нм сидела, его родная сестра, Мария Анжуйская. Ей исполнилось 16 лет. Мария Анжуйская также была невысока ростом. У неё были чёрные глаза, которые скрывались за плотным рядом густых ресниц. Мария Анжуйская была неплохо сложена и не лишена обаяния, которая выражалось в данный момент, в мимолётной улыбке, обращенной к брату, который, в свою очередь, увлечённо, что-то высказывал своей кузине – Мирианде Мендос. Мирианда Мендос, была, всего на год старше своей кузины и превосходила её во всём. Она была выше ростом и, без всякого сомнения, являла собой образ южной красоты. Так же как кузина, Мирианда была обладательницей смуглой кожи, впрочем, свойственной почти всем южанам. У неё были карие глаза с сероватым оттенком, длинные ресницы и тонкие выгнутые брови. Безукоризненный овал лица обрамлял тонкую шею. Маленький рот с длинным рядом белоснежных зубов, открываясь, всякий раз, выражал столько обаяния, что невольно возникало чувство восторга и желание смотреть вечно на эту чудесную улыбку. Одежда молодых людей, отличалась роскошью и утончённым вкусом, как и манеры, которыми они обладали с детства. Однако, нам стоит на время оторваться от описаний и послушать, о чём говорил герцог Барский постоянно жестикулируя руками и почему, слыша его речь, Мария Анжуйская улыбалась, а Мирианда Мендос, то бледнела, то внезапно покрывалась пунцовым румянцем, то опускала глаз, не в силах смотреть на своих кузена и кузину.

– Ах кузина, – говорил вздыхая герцог Барский, словно он получил некое печальное известие, однако при этом его выражение лица, которое совсем не вязалось с его голосом, а также частое подмигивание Марии, говорили о совершенном обратном. – ах кузина, видит бог, я искренне сочувствую вам, хотя вы и не желаете открыться нам, вашим лучшим друзьям. Но всё же, поверьте, мы отнюдь не слепые. А ваше чувство, клянусь душой моего отца, лишь слепец не заметит. Как я вам завидую кузина, как завидую. Вы познали чувство, к которому я стремлюсь всей душой, однако, мне в отличие от вас, не суждено его испытать. А ведь моя любовь находиться недалеко, я в этом убеждён, – герцог Барский едва сдержал улыбку и бросив озорной взгляд на Марию и придав голосу глубокую меланхолию и грусть, продолжал, – так же, как я убеждён, что ваш избранник….. Санито де Миран…. При упоминании этого имени, Мирианда побледнела, потом резко покраснела, её ресницы, вспорхнули, словно испуганные птички, она заморгала и сразу же опустила глаза, не в силах ни отвечать кузену, ни смотреть на него.

– Вот ты и попалась дорогая кузина – герцог Барский и Мария весело захохотали, перебрасываясь при этом озорными взглядами.

– Мирианда никогда не признается, так что не старайтесь понапрасну, любезный брат, – лукаво заметила Мария.

– Ты ошибаешься кузина! – пылко возразила Мирианда, чем привела и брата и сестру в изумление, ближе вас, у меня нет никого и, вам я могу признаться…

Мирианда доселе избегающая прямых взглядов, подняла пылающий взор и с голосом, в котором слышалась неприкрытая печаль и глубокое отчаяние, продолжала:

– я влюблена, безумно влюблена. Господь да простит меня за эти слова, но лишь один его взгляд и мне кажется, будто я умираю, будто душа моя возноситься к небесам. При виде его, я, неспособна думать, я неспособна мечтать, разве только о нём, как каждый день, каждую минуту, которые пролетают как незаметные мгновения рядом с ним и превращаются в вечность, вдали от него. О кузен, о кузина, я в смятении, моя душа, моё сердце, принадлежат ему, только ему одному. И это не изменить, ибо он властвует надо мной, сам того не понимая. Вы мне скажете, что моя любовь всего лишь глупая мечта. Всего лишь, бессмысленная надежда, – с невыразимой грустью, от которой лицо её стало более одухотворённым, продолжала Мирианда, – что Санито де Миран, всего лишь безвестный дворянин, который никогда не станет мне супругом, ибо мы с ним далеки по своему положению друг от друга. Настолько далеки, что эту пропасть ничем не заполнить. Но я без раздумий, с огромной радостью и счастьем, отдала бы всё своё богатство, положение, в обмен на его любовь, за право назвать его своим супругом.

После того, как Мирианда выговорилась, открыв перед ними своё сердце, возникло неловкое молчание, ибо, подшучивая над своей кузиной, герцог Барский и не подозревал, насколько глубоки её чувства. Что касается Марии, она просто обняла свою кузину, чувства которой вызвали у неё живейшее сочувствие. Пока обе девушки застыли в нежном объятии, герцог о чём-то напряжённо раздумывал. Через минуту, его размышления вылились в крик восторга, который напугал обеих девушек. Разомкнув объятия, одна с укором, а другая несколько обиженно смотрели на торжествующего герцога.

Мария Анжуйская показала язык брату.

– Вот чего ты заслуживаешь более всего!

– Вот как? – герцог изобразил обиженный вид, – как желаете. А ведь у меня появилась прекрасная идея, которая могло бы помочь дражайшей кузине, однако если вам это неинтересно, я, – герцог Барский сделал вид, будто собирается подняться.

– Очень интересно! – вырвалось у Марии, в то время как у Мирианды на лице появилось новое облачко грусти, ибо она считала, что кузен вновь насмехается над ней.

– Мы заключим союз! – торжественно объявил герцог.

– Какой союз? – не поняла Мария.

– Да какой ещё может быть союз, как не тот, который поможет кузине получить своего возлюбленного?! – удивился герцог Барский.

На красивом челе Мирианды мелькнула тень надежды.

– Только не говори мне, что собираешься помочь Мирианде, – с явным недоверием в голосе бросила Мария.

– Вот тебе и благодарность святой Педро, – обиделся герцог Барский, – я бы не помог Мирианде, ни за что на свете в любом другом случае, но этот исключение.

– И почему, скажите на милость? – полюбопытствовала Мария Анжуйская.

Мирианда едва успевала переводить взгляд с кузины на кузена, которые обсуждали её судьбу так, словно она здесь вообще не находилась.

– Да потому святая наивность, – довольным голосом ответствовал герцог, – что Санито де Миран, вовсе не похож на остальных. Да он безвестный дворянин, но в нём столько достоинства и гордости, что даже я, к стыду моему должен признаться, что завидую ему. Он некоторое время находился рядом со мной, или я рядом с ним, считайте как угодно. Так вот этот человек образец мужского достоинства. У него нет недостатков, за исключением того, что он мало разговаривает и никогда не улыбается… проклятье, – герцог удивлённо вслушался в собственные слова, – а ведь и правда, я не видел, чтобы он, когда – либо смеялся. Его постоянно гложет некая печаль, это видно, однако, – продолжал герцог, возвращаясь к прерванной мысли, – я считаю его вполне достойным внимания моей кузины и…

Обе девушки затаив дыхания, смотрели на герцога. Тот не замедлил закончить.

– Я клянусь сделать всё возможное, дабы соединить два любящих сердца.

– Кузен, брат – два голоса, один радостный, другой счастливый, раздались одновременно.

– И начну действовать немедленно – с загадочной улыбкой на устах, герцог поднялся со своего места.

– Что вы намерены сделать? – живо спросила Мария.

Предложить руку моей кузины, счастливцу, которого я видел не более как час назад. Он стоял на корме и вглядывался в горизонт. Вероятно, разглядывая образ кузины в причудливых облаках.

– Королева не позволит – упавшим голосом вымолвила Мирианда, – благодарю вас, но….

Герцог Барский с необычайной пылкостью перебил кузину.

– Уж не думаете ли вы кузина, что я не смогу убедить собственную мать? Надейтесь, ибо я дал вам слово и сделаю всё, для того чтобы ваша мечта сбылась.

С этими словами герцог покинул каюту, оставив бедную Мирианду в состоянии близкого, к полному отчаянию и робкой надежде.

Видя по лицу кузины, как она переживает происходящее, Мария постаралась приложить все усилия к тому, чтобы успокоить её. Они провели два часа в душевной беседе, в которой слышались попеременно, то возгласы отчаяния, то шёпот надежды, то смех счастья.

Когда герцог Барский возвратился, на нём не было лица. Чрезвычайная бледность покрывала каждую его чёрточку.

– Королева отказала? – казалось, обе девушки высказали этот вопрос, хотя слетел он с губ Марии.

– Согласилась! – негромко ответил герцог и не выдержав взорвался, – он отказался, это ничтожество…отказался. Подумать только, он посмел отказаться от партии, которая сделала бы честь любому, включая принцев крови, а этот наглый выскочка посмел отказаться. Мне вначале показалось, что я ослышался. По моему мнению, этот дворянишка, должен был прыгать от радости, и я решил ещё раз объяснить, что ему предлагаю, так он и слушать не стал. И не только отверг твою руку кузина, но и сделал это с таким видом, будто он по меньшей мере ровня нам… выскочка, негодяй… так оскорбить… я научу вежливости этого изнеженного молокососа. Да, научу…

Мирианда, не став дальше слушать, бросилась вон из каюты.

– Мирианда – окликнула, было, её Мария, но та уже выбежала на палубу.

Мирианда сразу увидела предмет своих вожделений. Санито де Миран, стоял на корме и вглядывался в горизонт.

С замирающим сердцем и бурно вздымающей грудью, Мирианда остановилась в нескольких шагов позади него. Санито де Миран, был немного выше среднего роста и на редкость хорошее сложён. Это было заметно по статной фигуре, которую плотно облегала, не богатая, но опрятная одежда. Поперёк спины вилась перевязь, на которой висела шпага. Мирианда задержала взгляд на длинных волосах, которые доходили ему до плеч и скатываясь волнами, закрывали затылок. У Мирианды сердце заныло. Вот он здесь такой близкий и в то же время такой чужой.

Словно почувствовав её, незнакомец обернулся.

Да… нетрудно было понять Мирианду, ибо незнакомец обладал такой красотой и физической притягательностью, что мог кого угодно влюбить в себя, при этом, не прикладывая ни малейших усилий. Глубокая печать грусти, отражённая на его лице, застывшая в его светло зелёных глазах, придавала ему некую таинственность и особое очарование.

При виде Мирианды, Санито де Миран, легко поклонился. Когда он выпрямился, на его лице мелькнула тень отчуждения, которая не укрылась от Мирианды.

– О, прошу вас сеньор, – голос Мирианды слегка дрожал, когда она заговорила с тем, кто стал для неё дороже самой жизни, – прошу вас, не принимайте мою настойчивость за попытку навязать вам что-либо. Я пришла единственно из-за того, чтобы попросить прощения за моего кузена. Прежде, чем предлагать мою руку, следовало спросить вас, какие чувства… – у Мирианды, словно комок застрял в горле при этих словах, но она справилась с собой ценой огромных усилий и продолжала почти ровным голосом, – какие чувства испытываете по отношению ко мне – вы. Простите ещё раз и позвольте надеяться, что у вас не останется по отношению к нам, неприязни или неловкости.

По мере того как она говорила, взгляд де Мирана стал меняться. Он с участием смотрел на Мирианду. И едва она повернулась, чтобы уйти, раздался его голос, тихий и мягкий.

– Это я должен попросить прощения, сеньора!

Мирианда резко обернулась и живо возразила;

– Нет сеньор!

– Вы страдаете, я вижу!

– Вы ошибаетесь!

– Вы лжёте сеньора, ибо я вижу ваши страдания, так же ясно, как читаю в ваших глазах и вашем сердце…

– Что вы себе позволяете? – раздался резкий голос герцога Барского, который не выдержав, вышел вслед за кузиной и слышал слова де Мирана, но истолковал их по своему.

– Как смеете вы упрекать мою кузину во лжи? Вы дважды оскорбили кузину, вам нет прощения… доставайте шпагу сеньор, и мы посмотрим, настолько ли хорошо вы умеете орудовать ею, или же лишь ваш язык способен на уколы.

Герцог Барский выхватил из ножен шпагу, занимая позицию. К нему бросилась Мирианда.

– Кузен, клянусь вам, вы ошиблись…

Отойдите кузина, клянусь честью, этот наглец ответит мне за все – вскричал разгневанный герцог, одной рукой отодвигая Мирианду, которая стояла между ним и де Мираном, – доставайте шпагу сеньор или клянусь честью я подумаю, что вы испугались…

Возле них начала собираться небольшая толпа матросов. Мария Анжуйская, привлечённая шумом вышла из каюты и стала свидетельницей вызова, который бросил де Мирану – её брат. Никто не заметил в пылу назревавшей ссоры появление высокорослого человека. Человек, обладающий довольно внушительным ростом и сложённый словно Геркулес, был отвратительно уродлив. Лицо этого человека, являлось сплошным месивом, ибо несколько десятков глубоких шрамов придавали ему столь чудовищный вид, что оно могло внушить ужас, даже самому смелому человеку. К тому же, он обладал всего лишь одним глазом. Вместо второго зияла белая пустота, отчего его лицо внушало ещё больший ужас. Так вот этот человек незримо появился рядом с де Мираном, словно его ангел хранитель. Но никаких слов он не изрёк, ожидая, что ответит сам де Миран. И тот ответил.

– Сеньор! – с уважением в голосе ответил де Миран, обращаясь к герцогу Барский, – я прошу прощения за мои слова. Клянусь вам, что вы неправильно истолковали их истинный смысл.

– Доставайте шпагу! – закричал герцог, – с меня хватит разговоров.

– Прошу прощения сеньор, но я не стану с вами драться, что бы вы обо мне не думали. Я извинился перед вашей кузиной, если этого недостаточно, я ещё раз попрошу прощения.

– Вы трус! – закричал ему в лицо герцог Барский.

Рука де Мирана не произвольно схватилась за шпагу. В глазах на мгновение вспыхнул мрачный огонь, но тут же погас.

– Считайте, как вам угодно сеньор!

Де Миран отвернулся от герцога и вновь стал рассматривать горизонт.

Небольшая волна накрыла корабль. Все вокруг задвигались, хватаясь за предметы, способные удержать их на месте.

– Боже кузина и такое ничтожество внушило вам такие возвышенные чувства? – Герцог Барский сопроводил свои слова презрительным взглядом в сторону де Мирана. – Пойдёмте отсюда и послушайтесь доброго совета кузина – забудьте этого ничтожного труса.

Де Миран резко обернулся. Взгляд его вспыхнул таким мрачным огнём, что присутствующие неосознанно стали отступать назад.

– Остерегитесь ещё раз повторить это слово сеньор!

В его голосе слышалось нечто такое, что не позволило герцогу далее оскорблять де Мирана.

Герцог повернулся и пошатываясь от качки, направился в свою каюту. Мирианда хотела заговорить с де Мираном, но он вновь отвернулся, и ей ничего не оставалось, как последовать вслед за герцогом Барским и Марией. В каюте их ожидала обеспокоенная королева.

– Что произошло, хотела бы я знать? – в упор, глядя на сына испытывающим взглядом, спросила она.

– Ничего матушка, ровным счётом ничего! – ответствовал герцог Барский.

А на корме, великан, которого отныне мы будем называть Коринет, единственным глазом, в котором читалось одобрение, поглядывал на де Мирана.

– Я поступил так, как считал правильным, – не оборачиваясь к нему, обронил де Миран.

– Я знаю! – Коринет обладал весьма грубоватым голосом.

Де Миран молча кивнул головой, а чуть погодя, вглядываясь в бескрайний горизонт, прошептал:

– Завтра утром, мы будем во Франции! Мы будем дома!