Читать книгу Духовные ценности христианства - М. И. Надеева - Страница 3

К моменту возникновения первой христианской общины в Палестине, которая входила в состав Римской империи, общественное сознание народов, населявших империю, было подготовлено к восприятию христианского вероучения. Сложились как социальные, так и культурные предпосылки для восприятия христианства.

К середине I в. н.э. настало время, когда уверенность римлян в том, что их мир наилучший из возможных миров, осталось в прошлом. Христианство появилось в период острого социально-экономического кризиса рабовладельческой Римской империи. Этот кризис охватил как беднейшую часть общества, так и состоятельные слои населения. В страхе перед римскими императорами, которых она же и создала, рабовладельческая аристократия спешила забыться в беспробудном пьянстве, разврате и доносительстве. Рядом с этим господствующим классом, который частью вырождался в бешеной погоне за наслаждениями и не знал пределов своей жадности и жестокости, а частью охвачен был состраданием к беднякам и отвращением к деньгам и наслаждениям, все больше увеличивалась армия трудящихся рабов, с которыми обращались хуже, чем с животными. Подавление восстания Спартака убедило рабов, что попытки освобождения с помощью силы к победе не приведут.

Социально-экономический кризис рабовладельчества сопровождался разложением традиционных религиозных верований и широким распространением суеверий и мистики. Известный римский историк Тацит (ок. 55 г. – ок. 120 г.), впервые упомянувший о христианах, отмечал полный разброд в умах современного ему общества. Он утверждал, что среди величайших мыслителей древности и их учеников и последователей можно обнаружить приверженцев противоположных взглядов, и многие твердо держатся мнения, что богам нет ни малейшего дела ни до нашего возникновения, ни до нашего конца, ни вообще до смертных: вот почему часто жизнь хороших людей так безрадостна, а счастье выпадает в удел дурным.

Ясно, что при таком умонастроении теряло всякий смысл обращаться к традиционным богам в решении жизненных задач. Нужны были более действенные ценности. Новая мораль и новое мировоззрение могли быть усвоены людьми лишь, будучи облеченными в религиозную оболочку. Это определялось не только уровнем развития общественного сознания, но и потребностью обездоленных в надежде, защите и утешении.

Великий Рим с его многобожием был вполне удовлетворен издавна существовавшей в нем религией, которая активно укрепляла имперскую власть и фактически обожествляла сменявших друг друга императоров. Но обширные и постоянно расширявшиеся границы империи способствовали включению в нее множества чуждых римской античной традиции народов, у которых были свои боги, далеко не всегда находившие себе место в пантеоне Рима. Было у римлян и немало рабов-пленников из дальних стран, тоже имевших свои религиозные представления и поклонявшихся своим богам. Таким образом, создавалась ситуация, объективно требовавшая навести в рамках гигантского государства некий религиозно-идеологический порядок.

Рим привык к многобожию. Но это не меняло того обстоятельства, что великой империи нужна была новая, общая для всех религия. Важно было лишь найти такую, которая подошла бы.

Новая религия должна была откликаться на запросы времени и предложить пути и способы объединения людей с разными религиозными представлениями в нечто более крепкое и цельное, связанное с единой мировоззренческой системой, приемлемой для подавляющего большинства населения. Такая система должна была удовлетворять нескольким важным условиям.

Во-первых, новая религия должна была быть этнически нейтральной, то есть не разделять, а соединять все разнородное население империи.

Во-вторых, новая религия должна была включить в себя все то, что уже было известно существовавшим до нее и достигшим весьма высокого уровня развития религиозным системам Ближнего Востока.

В-третьих, это должна была быть принципиально новая религия. Римляне были достаточно высокомерны, чтобы позволить себе просто заимствовать у своих колонизованных подданных их религии.

Этой религией мог бы стать испытывавший острый кризис иудаизм – при условии резкого разрыва со своей национальной ограниченностью. Именно нечто в этом роде и произошло.

Уже задолго до христианства сложилась идея мессианства. Представления о божественном спасителе можно найти в древнеегипетских текстах, в религиозных мифах Вавилона, иранской религии зороастризма, в иудаизме.

В иудаизме – религии древних евреев – берет свое начало вера во всемогущего Бога. Эта вера выражает трагическую судьбу истории народа, описанную в Ветхом Завете – собрании книг, священных как для иудаизма, так и для христианства. Ветхозаветная история исполнена скитаниями и надеждами, горечью вавилонского и египетского плена. И, конечно же, такая история породила особенную религию. Люди нуждались в утешении и надежде, и дать их мог лишь Бог, который сам был творцом мира и властелином космической судьбы.

Так сформировался первоначальный вариант иудаизма – самой древней монотеистической религии. Бог древних евреев, Бог Ветхого Завета был прообразом христианского Бога. И, несмотря на существенные различия представлений Ветхого и Нового Завета, именно у ветхозаветных мудрецов впервые появляются те духовные запросы, на которые смогло ответить христианство.

Уже в Ветхом Завете мы видим жажду человека к подлинной встрече с Богом и стремление к духовному освобождению от подчинения внешней стороне жизни. Это стремление особенно проявляется на рубеже нашей эры, ибо еврейский народ вновь попадает под власть чужеземцев, которыми на этот раз стали римляне. В ветхозаветной истории Бог исполнил свое обещание, дал народу место для самостоятельной жизни. Теперь же оставалось только ждать Спасителя, который, по верованиям древних иудеев, должен был спасти народ и стать во главе царства. Но Спаситель не приходил, и оставалось только задуматься: а может быть, ожидаемое спасение будет иметь вовсе не национально-государственный, а духовный характер? Именно с такой проповедью и выступил Иисус.

С идеей мессианства связана эсхатология – мистическое учение о конце мира, о его предопределенном закате и последующем обновлении. Закат или гибель мира мыслились необходимым завершением цикла, своего рода чертой, подводящей итог предшествующему ходу истории и открывающей новый цикл. Этот этап во всех эсхатологических системах оказывается своего рода золотым веком, временем господства правды и блаженной жизни.

Христианство в Римской империи первоначально воспринималось большинством людей как ясная и понятная форма социального протеста. Оно пробуждало веру в заступника, способного обуздать властьимущих, утвердить идею всеобщего равенства, спасения всех людей, независимо от их этнической, политической и социальной принадлежности. Первые христиане верили в близкий конец существующего миропорядка и установление «Царства Небесного» благодаря прямому вмешательству Бога, в котором будет восстановлена справедливость, восторжествуют праведность над неправедностью, бедные над богатыми.

Обличение испорченности мира, его греховности, обещание спасения и установления царства мира и справедливости – таковы социальные идеи, которые привлекли на сторону христиан сотни тысяч, а позднее и миллионы последователей. Они давали надежду на утешение всех страждущих. Именно этим людям, прежде всего, было обещано Царство Божие. Те, которые здесь первые, там станут последними, а последние здесь – там будут первыми. Зло будет наказано, а добродетель вознаграждена, Страшный суд свершится и всем воздастся по их делам.

Но только этой стороной христианской проповеди, удовлетворявшей социальным чаяниям масс, не объяснить широчайшего влияния христианства, значительных темпов его распространения на территории Римской империи в I-II в. н.э. Причина этого кроется в тех богоискательских тенденциях, которые были характерны для Римского общества в период его глубочайшего кризиса. Социально-психологические корни богоискательства этой эпохи следует искать в настроении беспомощности, переходящее в отчаяние и безысходность, в слепую покорность судьбе. Окружающий мир представлялся людям погрязшим в пороке и зле, и обычному человеку ничего не оставалось делать, как покориться, следовать своей участи, пассивно ожидать и надеяться на некое мистическое спасение. В общественном сознании того времени господствующее положение приобретает идея рока, судьбы, неотвратимости того, что предначертано свыше. Свое философское выражение эти идеи получили в неоплатонизме и стоицизме. Ф. Энгельс называл платоника Филона Александрийского «отцом», а римского стоика Сенеку «дядей» христианства.

Особенно заметное влияние на основы христианского вероучения оказал неоплатонизм еврейского философа из Александрии Филона (ок. 25 г. до н.э. – ок. 50 г. н.э.). В трудах Филона синтезировались греческая идеалистическая философия и иудейское мифологическое мировоззрение. Иудаистский бог Яхве из жестокого антропоморфного существа переосмысливался Филоном в высшее духовное абстрактное начало. Под влиянием Платона Филон наделял воображаемого им Бога благом, красотой и разумностью. Филон разрабатывал идею о сотворении мира Богом, о существовании Бога вне сотворенного им мира, учение о «Сыне Божьем», как посреднике между Богом и миром, и о человеческой греховности. Филон осуждал богатство, утверждал равенство всех людей перед Богом. Его социальные идеи ценны для раннего христианства.

Философия Филона базировалась на представлении о Боге как высшем существе, стоящем вне времени и пространства, находящемся за пределами мира. В силу своей трансцендентности Бог не может вступить в непосредственный контакт с миром, для этого нужен посредник. На мифологическом уровне эта проблема была разрешена в христианстве через образ агнца – Иисуса Христа, принявшего жертвенную смерть за грехи человечества во имя его спасения.

Пифагорейцы, Платон и его последователи заложили основные методологические принципы учения о духовном единстве мира. Но, ни классики античной философии, ни неоплатоники не создали концепцию Бога-личности. Они трактовали божество как некое абстрактно-безличное, произведшее из себя все бытие. Личностное понимание Бога впервые было дано Филоном Александрийским.

«То, что – личность, неповторимо и неразрушимо, не составлено из чего-то неличного», – рассуждал Филон. Попытка объяснить личность причинно-генетически приводит к переходу от одного элемента к другому, вплоть до бесконечности. При этом дроблении теряется личность. Следовательно, чтобы сохранить личность во всей индивидуальности, своеобразии и единстве, необходимо допустить, что она может быть сотворена из ничего, без всяких предпосылок. Личность, так же, как и Бог, – беспредпосылочна. Если Бог – абсолютное начало, то он не может не быть личностью. Ибо если он не личность, то ему что-то предшествовало, а, следовательно, он не абсолютное начало. Таким образом, Бог – это личность и требует личностного отношения и понимания.

Характеристика Бога как личности была существенным шагом вперед в направлении христианского мировоззрения, но не давала полного понимания преодоления пропасти между Богом и миром. Необходимо было ввести опосредующие силы. Для этой цели Филон использовал одно из центральных понятий античной философии – понятие Логоса. Так же как и в античной философии, Логос у Филона наделялся рационально-логической и структурно-упорядочивающей функцией. Логос – это мировой порядок, красота и гармония. Это закон, приводящий все разнообразие вещей к единству. От него – всякая форма, всякая устойчивость и определенность. Взятый сам по себе, в абстракции от телесных вещей, Логос есть царство вечных умопостигаемых идей, тождественных с божественными мыслями. Мир создается Богом по модели этих идей и служит им отображением.

Но в отличие от античной философии, Логос у Филона выступал как сотворенный Богом дух, который первоначально есть божественный разум. После сотворения реального мира Божественный разум сделался имманентным миру. Соответственно идеи и логосы, как божественные составляющие, также становятся имманентными миру. В представлении Филона о Логосе не доставало лишь отождествления его с мессией – Христом. Логос, отождествленный с Христом, появится вскоре после смерти Филона в Евангелии от Иоанна: «В начале было Слово (в греческом подлиннике Логос), и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Иоан. 1:1). И далее автор сочинения сближает Иисуса Христа с Богом через Логос: «И Слово стало плотью и обитало с нами…» (Иоан. 1:14). Таким образом, возникает версия, что извечно существующий Логос воплотился в Иисуса Христа. Иисус Христос интерпретируется как Бог, но понятие «Бог» – не тождественно понятию «Христос». Между ними существует извечное различие, ибо иначе трудно понять смысл земного существования Логоса, его цель и назначение в мире. Бог-Отец невидим, а Логос-Сын должен воплотиться среди людей, чтобы они через него узнали об Отце.

Учение Филона о прирожденной греховности всех людей; о покаянии; о Сущем как первоначале мира; об экстазе как средстве приближения к Богу; о логосах, среди которых Сын Божий – высший Логос, – оказало заметное влияние на формирование христианства.

Нравственное учение христианства близко к взглядам Луция Аннея Сенеки (ок. 4 г. до н.э. – ок. 65 г. н.э.). Римский стоик Сенека учил, что природная материя – низшее начало. Она инертна и мертва, бесформенна и беспредметна. То, что делает её предметом, – это разум, который есть Бог – причина всех вещей. Он же и судьба, он же и провидение. Бесполезно спорить с судьбой. Ничья мольба ею не услышана, ничьи страдания её не трогают. Она идет своим «невозвратным путем», и того, кто подчиняется ей, ведет, а того, кто упирается, тащит. Разум человека, его дух – это частица, «искорка» Божьего духа, внедренная в материальное тело. Наше тело – это «оковы духа и тьмы». Они подавляют, затемняют, уводят от истины, навязывают ложь. Душа, заключенная в своей мрачной темнице, в теле, всеми силами стремится на волю. Поэтому мудрец спокойно относится как к жизни, так и к смерти. Прекрасно передал мысли и настроения Сенеки А.Майков:

На христианскую культуру оказали заметное влияние рассуждения Сенеки о равенстве в душевном отношении всех людей. У всех общий родитель – мир: к нему восходит род каждого, независимо от того, пришел ли он по «блестящим» или «грязным» ступеням общественной лестницы. Рабство – это состояние тела, а не души. В душе заложены достоинство, мужество, добродетель, и нередко господа стоят в этом отношении ниже своих рабов.

Сенека в качестве нравственного императива признал «золотое правило морали», которое звучало следующим образом: «Обходись со стоящими ниже так, как ты хотел бы, чтобы с тобою обходились стоящие выше». Близкая формулировка содержится в Евангелии от Матфея: «Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мат. 7:12).

Христианству были созвучны установки Сенеки о скоротечности и обманчивости чувственных удовольствий, забота о других людях, самоограничение в пользовании материальными благами, недопущение разгула страстей, гибельных для общества и человека, скромность и умеренность в повседневной жизни. Ему импонировали и сформулированные Сенекой принципы индивидуальной этики. Личное спасение предполагает строгую оценку собственной жизни, самоусовершенствование, обретение божественного милосердия.

Усвоение христианством различных элементов восточных культов, эллинистической философии не обедняло, а обогащало новую религию. Именно поэтому она относительно быстро вошла в общий поток средиземноморской культуры.

Итак, под влиянием целого ряда социокультурных факторов в конце I – начале II века н.э. на территории Римской империи начинают появляться и распространяться христианские общины. Идеологической основой образования христианских объединений послужил универсализм – обращение ко всем людям, независимо от этнической, религиозной, классовой и государственной принадлежности: «Нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Колос. 3:11). На базе данной идеологической установки была создана возможность для объединения представителей всех слоев населения. Таким образом, формируются исходные, первичные ячейки христианской церкви – христианские общины – экклессии.

Слово «экклессия» в переводе с греческого означает «собрание». В этом термине сосредоточено несколько смыслов. В греческих городах этот термин использовался в политическом контексте как народное собрание – главный орган полисного самоуправления. Христиане придали этому термину новый оттенок. Экклессия – это собрание верующих, на которое мог свободно приходить каждый, кто разделял их взгляды. На этом собрании произносились проповеди, молитвы, совершались обряды крещения и причащения в виде коллективных трапез. Члены этих общин называли друг друга братьями и сестрами. Все они были равны между собой.

Вместе с тем, историки отмечают особую роль, которую играли в первых христианских общинах пророки – харизматические личности, которые считались наделенными особой Божией благодатью.

Однако жизнь в первых христианских общинах была далеко не идиллической. Там периодически возникали конфликты на почве различного истолкования вероучения и по вопросам распределения имущества. О наличии таких конфликтов свидетельствуют Послания апостолов Петра и Павла различным общинам, в которых они увещевают своих единоверцев. Наличие споров, разногласий, конфликтов, необходимость упорядочения жизни в общинах, собирания взносов, распределение помощи, забота о больных и заключенных братьях по вере поставили на повестку дня вопрос появления особых должностных лиц. Уже в начале II в. н.э. на смену пророкам приходят избиравшиеся верующими (а затем утверждавшиеся сверху) должностные лица – дьяконы, епископы, пресвитеры. Тем самым в христианстве начинается процесс формирования специфической социальной группы – священнослужителей.

Итак, появление клира относится ко II веку н.э. и связано с постепенным изменением социального состава раннехристианских общин. Если ранее они объединяли рабов и свободную бедноту, то во II веке в их составе уже имеются ремесленники, торговцы, землевладельцы и даже римская знать. Должностные лица, вначале избираемые на определенный срок, а затем пожизненно, образуют клир. Священники, диаконы, епископы, митрополиты вытесняют пророков и сосредотачивают в своих руках управление имуществом и руководство богослужебной практикой.

Полное оформление христианских общин в единую централизованную организацию – церковь – осуществляется в результате двух взаимосвязанных друг с другом процессов: канонизации вероучения и культа и превращения христианства сначала в терпимую (313 г.), а затем и в государственную (324 г.) религию Римской империи.

Христианское вероучение первоначально существовало в виде устных проповедей и рассказов. Появление письменных вероучительных документов явилось определенным шагом в оформлении христианской церкви, так как позволяло в какой-то степени преодолеть тот разнобой и противоречия, которые содержались в проповедях апостолов и пророков.

Однако кардинально эта проблема не была решена до тех пор, пока не началась работа по отбору идей и книг, по их кодификации и канонизации. Эта работа в христианстве осуществлялась в течение нескольких столетий и происходила в упорной, ожесточенной борьбе между разными группами руководителей раннехристианских церквей по поводу того, какие книги считать «богодухновенными» и, следовательно, продиктованными их авторам «Святым Духом», а какие обыкновенным продуктом человеческой деятельности, то есть апокрифами.

Основные положения христианского вероучения были приняты на первом (Никейском) соборе 325 г. и втором (Константинопольском) соборе 381 г. христианских церквей. Последующие соборы лишь вносили определенные корректировки в интерпретацию этих догматов. О содержании вероучения и культа христианских церквей будет рассказано в последующих разделах монографии.

По мере роста христианского космополитизма и формирования основных догматических представлений усилился процесс отхода от иудаизма и разрыва с ним. К концу I – началу II века, в особенности после поражения еврейских восстаний против Рима и обособления иудейства, этот разрыв, очевидно, оформился окончательно.

Параллельно со становлением общего для всех христианских организаций вероучения шел процесс изменения социального статуса христианских общин. Как свидетельствуют исторические источники, христианство в первые три века своего существования было гонимой религией.

Распространение христианства обращало особое внимание римских властей к новой религии. Характерный для Римской империи культ обожествления императоров, исполнение которого одновременно служило и доказательством лояльности подданного, отвергался христианами. Одной из главных причин преследования христиан служил их отказ приносить жертвы перед статуями императора или Юпитера. Исполнение подобных обрядов означало исполнение долга гражданина и подданного. Отказ обозначал неповиновение властям и, по сути дела, непризнание этих властей. Христиане первых веков, следуя заповеди «не убий», отказывались служить в армии. А это также служило причиной преследования их со стороны властей. В них стали видеть не просто членов иудейской секты, а опасных бунтовщиков, отказывающихся повиноваться установлениям государственной власти.

Сдержанная неприязнь к христианам вылилась в жестокие гонения при императоре Нероне в связи с пожаром Рима в 65 г. н.э. Нерон обвинил в поджоге христиан. Преследования продолжались до самой смерти Нерона в 68 г. Сильнейшие гонения, во время которых погибли тысячи христиан, прошли в царствование императоров Домициана (81-96 гг.), Траяна (98-117 гг.), Марка Аврелия (161-180 гг.), Декия Траяна (249-251 гг.). Последний, наиболее жесткий период гонений христианство испытало при императоре Диоклетиане (284-305 гг.).

Однако репрессии не смогли сокрушить христианской церкви. Жестокая действительность поздней Римской империи, вырождение традиционных языческих религий делали все более влиятельной веру, обещавшую торжество справедливости и освобождение от ужасов земной жизни в Царстве Небесного Отца.

Наиболее дальновидные и мудрые из римских императоров уже не пытались истребить христиан, а, напротив, стремились превратить их в лояльных граждан империи, памятуя о завете, который дал Христос своим последователям: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мат. 22:21). Так, император Галлиен (260 – 268 гг.) не только возвратил христианам конфискованное в предыдущие гонения имущество, но и особым эдиктом разрешил христианским общинам свободное существование в пределах империи.

Распад Римской империи на восточную и западную части и, следовательно, еще большее ослабление императорской власти также повлияли на изменение отношений римских государей к христианам. В них стали видеть возможную опору императорского престола. Империя, все еще претендовавшая на то, чтобы стать всемирной, должна была иметь в качестве официальной религию, в которой не делалось бы различий между народами; которая бы объединяла, а не разобщала, как языческие вероисповедания; и в то же время была понятной простым людям, в отличие от сложнейших построений дохристианских философов или мистиков.

В 311 г. императоры Константин и Галерий издали эдикт, по которому христианская вера признавалась законной и гонения на христиан запрещались. В 313 г. появился так называемый Миланский эдикт, подписанный императорами Константином и Лицинием, согласно которому в империи разрешалось свободное исповедание любой веры, в том числе и свободный переход из язычества в христианство. Преимущественное положение христианства перед другими религиями подчеркнул эдикт императора Константина 324 г. А уже в следующем, 325 г., по инициативе императора Константина в городе Никее был созван первый всеобщий собор христианских церквей, получивший название Первого Вселенского собора. Созыв собора знаменовал собой окончание первохристианской эпохи, за время которой христианство из группок разрозненных общин выросло в могущественную церковную организацию, с которой были вынуждены считаться даже императоры.

Итак, римские императоры уловили ту ценность, которую могла представлять собой новая и очень организованная религия. Первым это ощутил Константин (324-337 гг.), который принял важное решение сделать христианство официальной религией, перенеся одновременно столицу из приходившего в упадок Рима в античный Византий, переименованный в Константинополь. Этот город был расположен неподалеку от местонахождения христианских общин, что стало дополнительным подспорьем для расцвета новой государственной религии.

Вскоре после перемещения императора и его аппарата власти на Восток, в зону наибольшего и наиболее раннего распространения христианства, вся империя вплоть до ее далеких западных окраин стала христианской. Более того, христианство начало проникать и в соседние государства, а после крушения Рима в V веке оно постепенно становилось религией возникших на его земле варварских государств. В этой ситуации центром западного христианства стал, как известно, все тот же Рим, а главой его – римский епископ, или Римский Папа, чья роль (не только духовно-религиозная, но и политическая) в истории средневековой Европы постоянно возрастала. На Востоке же, под властью римского императора (после перемещения на Восток император продолжал считаться римским, пока в 395 г. империя не была окончательно разделена на западную (римскую) и Восточную (Византию)), христианство не имело единого главы. Оно оказалось раздробленным на епископаты, причем все они оказались под господством византийских императоров, которые провозглашали себя главами христианской церкви.

Примечательно, что идеи христианства находили отклик в душах людей самых разных народов независимо от общественного развития. Варвары, грабившие Рим в IV – V вв., уже были христианами. Что же предопределило такую популярность этой религии? В качестве главной причины можно назвать потребность правящих слоев в новой идеологии: один Бог на Небе, один Царь на Земле. С другой стороны, угнетенные искали и находили в ней утешение. В любом случае, христианство сыграло прогрессивную роль. Известный немецкий философ Ф.Ницше писал, что христианство заложило основы цивилизации, т.е. нового, специфического, высокоорганизованного типа общества, лишенного дикости варварства.