Читать книгу Загадочный камень царя Александра (об александрите, Александре II и не только о них) - М. С. Лейкум - Страница 8

Как драгоценные камни, собственно хризоберилл, александрит и цимофан, видимо были знакомы человеку очень давно. Но они либо не отличались от других сходных камней как хризоберилл, либо не имели собственного названия из-за большой редкости как александрит. Возможно же их старинные названия, как, например, название цимофана, были утеряны.

Не исключено, что именно эти минералы описаны в древнеиндийских и тибетских трактатах под именем таинственного камня «вайдурья» («вайдуриам»), именно так, по мнению А. А. Беуса [7] звучит древнеиндийское название хризоберилла на языках майялалам и санскрит. По текстам тибетских трактатов, вайдуриам излечивал все известные в то время 404 болезни, обладая самым могучим среди камней лечебным действием.

Существуют и другие мнения относительно этимологии слова «вайдуриам», в частности считается, что в древней Индии оно могло обозначать лазурит или другие синие драгоценные камни. Так, в той же книге А. А. Беуса упоминается индийское название «вайдуриам-ниили», переводящееся как синий сапфир.

В ряде публикаций, посвященных буддизму и индо-тибетской медицине, слово «вайдурья» переводится как «берилл» на основании рассуждений современного буддийского проповедника Сангье Гъяце о существовании желтой, прозрачной и сине-голубой разновидности вайдурьи. Правда авторы этих же публикаций по незнанию основ минералогии относят к группе берилла еще и хризоберилл-александрит…

Самое древнее дошедшее до наших дней письменное упоминание о вайдурье содержится в древнеиндийском медицинском трактате «Расараджа Тарангини» (II тысячелетие до н.э.), где этому камню приписываются свойства излечивать от ревматизма, артрита и многих других заболеваний. Там же приводится описание трех его разновидностей: «цвета бамбукового листа» – по-видимому обычный хризоберилл; «блестящий и переливающийся как павлиний глаз» – возможно опалесцирующий хризоберилл или александрит; и «сверкающий как кошачий глаз» – разновидность кошачий глаз (цимофан) [7].

В книге пятой (глава 98) известного древнеиндийского эпоса «Махабхарата» (середина I тысячелетия до н.э.) вайдуриам упомянут как дорогой подарок, поднесенный властителю Юдхишмитре при коронации, которая, как считают, происходила где-то в 2000—1400 гг. до н. э. Там же содержится упоминание, что подаренный камень был добыт где-то в горах вблизи западного побережья Южной Индии (нынешний индийский штат Керала).

Вайдурья (вайдуриам) часто упоминается в тибетских медицинских трактатах, таких, например, как «Чжуд-Ши» и «Отар-гадон-дэр-дзод», созданных в X—XII веках н. э. В «Чжуд-Ши» описан легендарный индийский город Лта-На-Сдуг («прекрасный на вид») где на вайдурьевом престоле восседает сам Учитель, бхагаван и верховный исцелитель Бхайшаджья-гуру (медицинское воплощение Будды) от которого исходят «исцеляющие вайдурьевые лучи» [107]. Более поздний (1683—1685 годы) комментарий к этому трактату так и называется – «Вайдурья-онбо» – вайдурьевый трон (в других переводах – «Голубая вайдурья»).

В тибетском трактате «Шел-Пренг», хранящемся в Агинском дацане5 (основан в 1811 году в местности Ага Агинской степной думы Нерчинского уезда Забайкальской области. Его тибетское название «Дичин Лхундублинг»), выделяется три разновидности вайдурьи, добываемой на Шри-Ланке:

сугата-вайдурья – зеленый, светящийся ночью камень, внутри которого видны три полосы;

лану-вайдурья – бесцветный несветящийся камень с одной полосой;

маньчжу-вайдурья – желто-зеленый, как кошачьи глаза, камень с девятью переливающимися полосами; ночью он светится, причем при нагревании свечение несколько усиливается.

Эти описания, пожалуй, наиболее полно подходят к цимофану.

Прилагательное «светящийся» может указывать и на наличие у камня александритового эффекта, ведь действительно, как еще могли наши предки охарактеризовать зеленый камень, в котором ночной порой, при свете пламени (а других источников искусственного освещения тогда и не было), загорался красный огонек.

Ю. О. Липовский [48], ссылаясь на тибетский трактат, упоминает, что в тибетской медицинской практике все лечебные драгоценные камни делились на три вида: человеческие, божественные и бодхисаттвовские. Первые обладают семью свойствами: они чисты, ярки, лечат отравления, устраняют жар, исцеляют опухоли, исполняют желания и изгоняют демонов. У камней второго вида на четыре свойства больше. Вдобавок к перечисленному, они еще весьма совершенные, очень легкие, способны следовать за божеством и говорить с ним. Камни третьего вида, к которым буддийская мифология относит и вайдуриам, сверх всех перечисленных качеств могут предсказывать человеку его карму, – что ждет его в конце жизненного пути и какое перерождение он заслуживает, а также произносить проповеди (?!).

В вольном русском переводе подстрочника вавилонского «Эпоса о Гильгамеше» (конец 3-го, начало 2-го тысячелетия до нашей эры), сделанном Н. С. Гумилевым, описано дерево, усыпанное самоцветными камнями: «…на лазуревом камне выросло райское дерево, и на нем плоды, совершенные для взора, между ними изумруды, рубины, яхонты и кошачий глаз и лунный камень…». Но в данном случае трактовка названий драгоценных камней, упомянутых в оригинале эпоса, безусловно является плодом поэтической фантазии переводчика…

Так называемый псевдо-Аристотель (анонимный автор начала-середины II века н.э.), упоминает в одном контексте два мифических камня, которые современной науке сложно сопоставить с известными на сегодняшний день минералами. Один из них, называемый им «сонным» или «усыпляющим», описан как светящийся в темноте ярко-красный камень. Человек, которому он повешен на шею, якобы засыпает на трое суток и просыпается лишь на четвертые… Другой, соответственно, «бодрствующий» камень, имеет зеленый оттенок и оказывает на человека противоположное действие – не дает ему заснуть до тех пор, пока не будет с него снят… Нам представляется, что под этими двумя легендарными самоцветами, (если конечно критически отнестись к мифологической трактовке их свойств), может скрываться один камень – александрит. Посудите сами. Взглянув ночью при свете пламени на спящего человека, на котором надета подвеска с александритом, вы заметите «светящийся ярко-красный камень», а увидев эту же подвеску при дневном свете на бодрствующем человеке, вы с удивлением обнаружите на ней камень зеленого оттенка…

В старинных книгах раввинов6 (видимо, в так называемых «мидрашах» – вольных толкованиях иудейскими богословами Пятикнижия Моисеева, II—VII веках н.э.) упоминается о прекрасном светящемся камне, который был взят Ноем с собой в ковчег. Этот камень, судя по описаниям, имел свойство изменять свой цвет и блеск в зависимости от времени суток, и во время потопа, когда не видно было ни солнца, ни луны, служил Ною для различения дня и ночи. Не исключено, что этот легендарный камень обладал александритовым эффектом.

Таким образом, хризоберилл, цимофан и может быть, александрит, известны человеку уже более 3,5—4 тысяч лет.

При раскопках древнего захоронения близ реки Чангул в Запорожье, где в XII веке был погребен половецкий хан, среди его останков были найдены массивные золотые перстни с крупными гранатами и один – с александритом. Это, вероятно, одно из самых старинных надежно датированных ювелирных изделий с этим камнем.

Древнейшие разработки александрита находились, по всей видимости, на юге полуострова Индостан, на территории древних индийских княжеств Траванкур и Кочин (юго-западная часть нынешнего индийского штата Керала), здесь хризоберилл-александрит и цимофан добываются кустарно-старательским способом из россыпных месторождений и поныне. По свидетельству А. А. Беуса [7] способы и условия добычи практически не изменились за четыре тысячелетия, – по приводимым им словам местного старателя Каранана: «…по рекам работают крестьяне, промывают песок, ил и гравий, иногда находят вайдуриам. А места добычи – сегодня здесь, – а завтра – там…».

Несмотря на неграмотность, крестьяне прекрасно умеют распознавать среди находок ценные камни: «…чтобы отличить хризоберилл от других камней, окрашенных в желто-зеленый или зеленый цвет, испытуемый материал бросают на дно конуса, свернутого из тонкой бумаги или восковки. Затем зажигают спичку и подносят ее снизу так, чтобы огонь осветил камень. Если при этом в минерале промелькнут желтые или багряные блики – значит это хризоберилл» [7].

Собственно хризоберилл как самостоятельный минеральный вид был впервые научно описан Авраамом Готтлибом Вернером7 (1750—1817) в 1789 году и назван им так от греческих слов χρυσόζ – «золотистый» и βήρυλλοζ – «берилл», что, впрочем, не надо путать с «хризобериллом» древних греков и римлян, под которым понимались гелиодор, хризолит, желтый топаз и некоторые другие желтые и желто-зеленые камни.

История открытия александрита в том изложении, в котором она кочует по страницам практически всех публикаций о камне, как популярных, так и серьезных научных, включая даже энциклопедии, правдива лишь отчасти и представляет собой в целом только красивую легенду. Согласно этой «официальной» версии «днем рождения» александрита считается 17 апреля (по старому стилю) 1834 года, когда, как сообщается в большинстве этих изданий, финский минералог Норденшельд нашел его в россыпи реки Токовой на Среднем Урале, что в 85 верстах к востоку от Екатеринбурга. Вначале он якобы определил этот камень как изумруд, который встречается там же довольно часто, но его смутила высокая твердость минерала – много выше чем у изумруда. Решив вечером определить его получше, он поднес минерал к пламени свечи, и с удивлением обнаружил, что тот, бывший ранее зеленым, замерцал кроваво-красным цветом. Свое же название «александрит» камень получил в честь цесаревича Александра Николаевича, будущего императора Александра II, чей день совершеннолетия как раз и праздновался 17 апреля 1834 года.

А как же всё это было на самом деле?

Известный геолог и минералог того времени, член-корреспондент Российской Академии наук с 3 ноября 1819 года, швед Нильс Густав Норденшельд (1792—1866), проживавший в Княжестве Финляндском Российской империи (рис. 4), действительно «окрестил» камень александритом в 1842 (!) году в честь цесаревича Александра. Но быть первооткрывателем минерала он не мог, так как побывал первый раз на Урале лишь в 1853 году, спустя 20 лет после официальной даты открытия камня. Какое же отношение Норденшельд имеет к александриту, и как к нему попал этот камень?

Сейчас каждый вновь открытый минерал проходит обязательное утверждение в Международной Комиссии по новым минералам (IMA), лишь после этого его существование как отдельного минерального вида и название считаются узаконенными. Но в XIX веке это происходило лишь после того, как минерал описывался известнейшим, авторитетным минералогом, а именно таким ученым с мировым именем и был Нильс Норденшельд. Такое происходило со многими вновь найденными уральскими минералами, в частности, с фенакитом. Сам Норденшельд пишет о том, какими путями к нему попадали эти камни так: «минерал (фенакит, прим. авт.) был мне прислан из Петербурга по благосклонности вице-президента Перовского, вместе с другими уральскими минералами, собранными Перовским во время его исторической поездки на Урал».

Человек, упомянутый в цитате – видный государственный деятель того времени, вице-президент Департамента уделов граф Лев Алексеевич Перовский8 (1792—1856) (рис. 5). Будучи истинным знатоком и любителем камня и, к тому же, страстным коллекционером, Л. А. Перовский очень интересовался новыми уральскими минералами.

Профессор Д. И. Соколов9 (1788—1852) в дополнительных страницах к своему «Руководству по минералогии» пишет: «Ученому Вельможе, ревностному любителю наук Двора Его Императорского Величества Гофмейстеру и сенатору Л. А. Перовскому обязаны мы еще одним любопытным открытием в нашем богатом Урале. Во время его посещения Уральских изумрудных копей открыт в сей самой горе хризоберилл кристаллами необыкновенной величины».

Таким образом, мы выяснили, что с Урала александрит впервые привез граф Л. А. Перовский, он же в дальнейшем и переправил его вместе с другими минералами для окончательного определения в Гельсингфорс (ныне Хельсинки) минералогу Нильсу Норденшельду.

Каким же путем к самому Перовскому попал этот камень?

В. Н. Авдонин и Ю. А. Поленов в своей замечательной книге «Очерки об уральских минералах» [1] рассматривая вопрос о приоритете открытия александрита, цитируют докладную записку командира Екатеринбургской гранильной фабрики Якова Васильевича Коковина, руководившего в те годы разведкой и разработкой Уральских изумрудных копей (приводится с сокращениями):

«Его сиятельству в должности вице-президента кабинета Его Императорского Величества и Гофмейстеру князю

Николаю Сергеевичу Гагарину

Исправляющий должность командира

Екатеринбургской гранильной фабрики

и Горнощитского мраморного завода

Я. В. Коковин

Представление

Во исполнение предписания Вашего сиятельства… имею честь представить весь состоящий у меня по добыче неизвестный зеленый камень, оставшийся за отправлением Г. вице-президенту Департамента уездов (графу Л. А. Перовскому, прим. авт.), на предмет испытания, как нового ископаемого с донесением, что маленький кристаллик, признак сего минерала, найден в прошлом году (т.е. в 1833 году, прим. авт.) в копях изумрудных камней, открытых и проводимых за счет Департамента уездов, в особенной жиле из слюдяного сланца состоящей, подобно жиле изумрудов и теми же породами сопутствуемой…

Жила сия …преследуется и уже выработана по направлению оной вглубь четырех сажен, на второй и третьей сажени встретились в нежном слюдяном сланце кристаллы в различных расстояниях один от другого, в натуральном таковом виде представлены были Его Превосходительству г-ну вице-президенту Департамента уездов от 21 апреля…

Новый сей минерал по кристаллизации, сильному металлическому блеску, тяжести, твердости и перемене цветов заслуживает особенное уважение и усиленных розысканий, и ежели будет находиться прозрачен и чист, то в ценности он может равняться алмазу.

Твердость сего ископаемого при огранке равна твердости яхонта, сапфиру, легко чертит все до сего известные камни, и что совершенно новое и весьма значительно: при дневном свете ограненный и в натуральном виде густо-зеленого цвета, а при огненном розовый или малиновый, судя по толщине и прозрачности камня».

Выходит, первые образцы нового минерала передал Перовскому именно Коковин, которому и должна принадлежать честь открытия александрита, в чем авторы совершенно согласны с В. Авдониным и Ю. Поленовым. «Фигура умолчания», сделанная по поводу приоритета Я. В. Коковина как его современниками, так и последующими авторами, включая и наиболее авторитетного – академика А. Е. Ферсмана, связана, видимо, с незаслуженно негативным отношением к Коковину, как к государственному преступнику, о чем мы постараемся рассказать далее…

Но Яков Васильевич Коковин лишь осуществлял общее руководство разведочными работами и врядли сам брался за кайло. Так что все-таки впервые этот необычный камень найден каким-то безвестным горщиком в 1833 году на Сретенском прииске Уральских изумрудных копей, о котором и шла речь в рапорте.

А как же с «официальной» датой открытия александрита? Она была, видимо, задним числом приурочена к 17 апреля (по старому стилю) 1834 года – дню совершеннолетия наследника престола. Судя по рапорту Коковина, близко к этой дате, а именно 21 апреля, новый камень был показан графу Л. А. Перовскому, с подачи которого, как указывают современники, Нильс Норденшельд и предложил назвать этот минерал в честь цесаревича уже в 1842 году. Вот в каких выражениях пишет об открытии александрита академик Н. И. Кокшаров в 1862 году [37]: «В те дни, когда вся Россия праздновала совершеннолетие своего Наследника Престола, ныне благополучно царствующего Императора Александра II, нашли на Урале хризоберилл, совершенно отличный от всех прочих разностей хризоберилла. По своим превосходным качествам новый минерал занял вскоре одно из первых мест между самыми дорогими ископаемыми. Этот драгоценный камень по случаю достопамятного дня его открытия, назван в честь Его Императорского Величества, Нашего Всемилостивейшего Монарха, Александритом, по предложению известнаго минералога Н. Норденшильда…» (выделено Н. И. Кокшаровым).

Достаточно едко высказался по поводу «каменного чинопочитания» известный российский писатель, уралец, Д. Н. Мамин-Сибиряк (1852—1912) в 1884 году [54]: «…отметим …характерную особенность русских минералогов окрещивать вновь открытые минералы именами разных милостивцев и вообще знатных персон, так что по этим названиям можно проследить, с одной стороны, коловратные судьбы нашего горного ведомства, а с другой – отлившееся в этой форме горное идолопоклонство. Есть волхонскоит, демидовит, разумовскит, румянцевит, строгановит, уваровит (по весьма понятной причине Мамин-Сибиряк не посмел включить в этот список александрит, прим. авт.), – словом, целая и характерная коллекция придуманных рабьими умами названий, чтобы угодить сильному человеку, подольститься к вельможе и просто вильнуть хвостом за хороший обед, случайную подачку или доставленный лакомому учёному какой-нибудь приятный „случай“. Это лакейство не к лицу серьёзной науке…».

Видимо в России за более чем полтора века ничего не изменилось, достаточно вспомнить громкие имена наиболее крупных якутских алмазов, названных в честь партсъездов, видных партийных и общественных деятелей и «знаменательных» дат, например: «Революционер Иван Бабушкин», «XVIII съезд профсоюзов», «60 лет Бурятской АССР», «80 лет II съезда РСДРП»…

Кстати, один из крупнейших российских изумрудов (весом 1,173 кг!), найденный как раз на Изумрудных копях Урала в августе 1993 года (рис. 20), был назван «Президент» в честь первого президента России Б. Н. Ельцина.

Но вернемся к александриту…

Первым принадлежность вновь найденного уральского минерала к хризобериллу установил с помощью паяльной трубки Секретарь Российского Императорского Минералогического Общества Франц Иванович Верт10 (1787—1856) (рис. 8), которому граф Л. А. Перовский передал часть коллекционного материала, привезенного с Урала. Первые кристаллографические исследования камня проведены известным немецким минералогом Густавом Розе11 (1798—1873) (рис. 7), которому образцы александрита, будучи в Берлине, передал обер-бергмейстер А. Б. Кемерер. Оптические свойства, в том числе и плеохроизм, впервые подробно были изучены исследователями Ленцем и Гайдингером.

По поручению полковника И. И. Вейца – директора Екатеринбургской гранильной фабрики, сменившего на этом посту Я. В. Коковина, горный инженер Иван Авдеев и поручик Горного корпуса Шубин провели в 1836 году химическое исследование александрита и нашли в его составе: «берилловой земли – 18,02%, глинозема – 78,92%, окиси хрома 0,362%, остальное – другие примеси, из коих основная – окись железа 3,482%». Эти цифры достаточно близки современным данным.

Первая публикация о находке на Среднем Урале необычного минерала (тогда он еще не получил своего названия александрит) относится к 1840 году [77]. В заметке в «Горном журнале» – самом авторитетном горно-геологическом издании того времени, Густав Розе пишет: «В слюдяном сланце, содержащем в Урале красивые кристаллы изумруда и фенакита, найден в новейшее время еще новый драгоценный камень, который встречается здесь со столь замечательными свойствами, что по всей справедливости заслуживает отдельного описания».

Первые подробности открытия александрита приведены в юбилейном журнале на 25 лет существования Российского Императорского Минералогического общества: «Записки Русского Минералогического общества» (1842 г) под редакцией его первого секретаря Г. Е. Потта. Он описывает передачу четырех образцов нового минерала из Уральских изумрудных копей графу Перовскому в 1833 году и отсылку им части этих образцов Нильсу Норденшельду весной 1834 года. В одном из писем из архива Нильса Норденшельда к известному химику и минералогу Якобу Берцеллиусу (от 24 августа 1834 года) мы читаем (пер. с англ. авт.): «Перовский прислал мне два или три месяца назад для исследования образцы породы из Изумрудных копей Урала. Хотя минерал этот и не новый, как сказали Перовскому, но, тем не менее, весьма замечательный. Это хризоберилл, частично отдельными кристаллами, частично тройниками примерно от 1 до 2 дюймов в диаметре… Он меняет цвет от травяно-зеленого, напоминающего изумруд, при дневном свете; при свечах же его цвет как у пиропа или ставролита из Сен-Готарда» [113].

Подробнейшую сводную характеристику кристаллографических особенностей александрита дал академик Николай Иванович Кокшаров (рис. 6) в своем капитальном многотомном труде «Материалы к минералогии России» в 1862 году [37].

Напоследок хотелось бы постараться развеять еще одну легенду, связанную с открытием александрита. А именно, почему он называется именно александритом, а не как-нибудь иначе, например, диафанитом…

В русской и российской литературе название «диафанит» (от греческого «διαφανής» – два-, блестящий, яркий) практически не встречается, за рубежом же, даже такой солидный минералогический агрегатор, как http://www.mindat.org, приводит название «diaphanite», как синоним александрита. А на одном из популярнейших англоязычных сайтов, посвященных александриту: www.alexandrite.net есть статья, характерно озаглавленная «Alexandrite or… Diaphanite?»:

http://www.alexandrite.net/chapters/chapter2/index.html

Почему-то за рубежом распространено мнение, что основным человеком, которому должна принадлежать честь открытия александрита, является граф Л. А. Перовский. Дескать, Яков Коковин, как руководитель всех разведочных и добычных работ на Уральских изумрудных копях, передал Перовскому образцы минерала, полагая его изумрудом (неправда раз!), Перовский же сам обратил внимание на необычность минерала и его отличие от изумруда твердостью и сменой цвета (неправда два!) и передал его для дальнейшего определения Нильсу Норденшельду. Норденшельд назвал его диафанитом, а Перовский, решив выслужиться перед императорским двором, переименовал камень в александрит (неправда три!).

Разоблачение неправды 1: в выше-процитированном рапорте Якова Коковина князю Н. С. Гагарину (а это сугубо исторический документ!) четко говорится, что найденный камень НЕ является изумрудом.

Разоблачение неправды 2: там же приводятся сведения о его более высокой твердости и эффекте изменения цвета. То есть эти явления установлены непосредственно при открытии самим Коковиным. После этого новый минерал, не имеющий пока названия, передан графу Л. А. Перовскому.

Разоблачение неправды 3: Как следует из приведенной выше цитаты Н. И. Кокшарова: «Этот драгоценный камень по случаю достопамятного дня его открытия, назван в честь Его Императорского Величества, Нашего Всемилостивейшего Монарха, Александритом, по предложению известнаго минералога Н. Норденшильда…». В публикации Карла Шметцера [113], содержатся сведения, что решение о наименовании нового минерала александритом было принято коллегиально членами Императорского Минералогического общества.

Так откуда же взялся этот «синоним» – диафанит?

Скорей всего ларчик открывается просто… Между открытием камня в 1833 г и его поименованием александритом в 1842 г прошло без малого девять лет! И все это время камень надо было как-то называть. Так Коковин в своем рапорте говорит о нем просто как о «неизвестном зеленом камне», впоследствии, в интервале между 1837 и 1841 годами, Перовский и Норденшельд в своей переписке с ведущими минералогами и химиками (в частности, Берцелиусом) называют новый минерал просто разновидностью хризоберилла или цимофана. Норденшельд уже в 1842 г сам предложил (как явствует из цитаты Кокшарова) назвать его александритом. Из переписки между Норденшельдом, Берцелиусом и Брюстером, следует, что Норденшельд всегда считал необычный уральский хризоберилл жемчужиной минерального царства и, возможно, предложил именовать его александритом без подсказки высокопоставленных членов Кабинета Его Величества [113].

Не исключено, что Л. А. Перовский и оказал здесь какое-либо влияние, но вряд-ли оно было высказано в категоричной форме. Уважение его к известному минералогу Нильсу Норденшельду, которого он в личных письмах называет «дорогим другом» было весьма велико… Не забывайте также, о каком времени идет речь. Назвать новый минерал в честь наследника престола – было честью великой, а не мелким подхалимством (что бы не писал об этом уважаемый Мамин-Сибиряк).

По документам той эпохи мы можем восстановить следующую последовательность событий: Коковин передает образцы нового минерала графу Перовскому, тот – в первую очередь – Нильсу Норденшельду, часть Францу Ивановичу Верту, который устанавливает принадлежность к хризобериллу, часть оберг-бергмейстеру А. Б. Кемереру. Тот, будучи в командировке в Берлине, показывает минерал Густаву Розе, обращая внимание на сильный дихроизм. Последний проводит первые кристаллографические исследования и пишет в Горном журнале в 1840 г заметку о минерале (все еще не называя ни александритом, ни, тем более, диафанитом, а «новым драгоценным камнем»). Также Густав Розе делится образцами минерала с Вильгельмом Карлом Гайдингером, который подробно изучает его плеохроизм. В 1836 г поручики Авдеев и Шубин на Урале проводят химическое исследование этого нового минерала. И лишь в 1842 году, после проведения всех сопутствующих исследований, Нильс Норденшельд называет новый минерал александритом.

Очень схожая история происходит и с другим известным драгоценным минералом Уральских изумрудных копей – фенакитом [1]:

Проф. Д. И. Соколов в своих «Дополнениях к руководству по минералогии», изданных в 1838 г., указывает, что новый, не известный еще науке минерал коковенит был открыт в Уральских изумрудных копях при речке Токовой, впадающей в р. Б. Рефт в 1831 г.

Первое сообщение о нем: «Фенакит – новый минерал» – сделал граф Л. А. Перовский в «Горном журнале», кн. VII, с.1—4, 1833 г. К этой статье есть следующее редакторское примечание: «Фенакит есть тот самый, на кварц похожий минерал, который открыт при речке Токовой (округе Екатеринбургском) и назван (по имени первооткрывателя) коковинитом».

Вот что пишет член-учредитель Императорского минералогического общества граф Г.К. Разумовский в книге «Техническое распределение драгоценных камней с отличительными признаками их, извлеченными из сочинения аббата Гаюи», 1833 г: «При окончательном отпечатывании сей книжки получено мной известие о вновь открытом минерале, найденном в Изумрудных копях Пермской губернии…

Оберг-бергмейстер Василилий Васильевич Любарский по прибытиии из Екатеринбурга привез с собой сие ископаемое и показывал оное некоторым любителям минералогии, утверждал, что оно имеет некоторое отличие от горного хрусталя, в чем, однако, многие сомневались и решительно считали его за горный хрусталь.

Между тем обер-гиттенфервальтер Коковин представлял образцы онаго Его Превосходительству Почетному члену Минералогического общества в С-Петербурге Л. А. Перовскому, который, судя по блеску, твердости и наружному виду кристалла, хотя неправильного, находил, что сей камень действительно отличен от горного хрусталя, а потому для большего удовлетворения посылал образцы онаго в Гельсингфорс к действительному члену общества Н. Норденшельду для испытания. Вследствие сего Норденшельд и профессор химии Гартвальд, сделав химическое разложение сего тела, нашли, что оное состоит из одного атома глицины (бериллия, прим. авт.) и двух атомов кремнезема, почему и отличается от горного хрусталя и названо ими фенакитом (от греч. «фенакс» – обманщик)».

Параллели с историей изучения и наименования александрита тут весьма прослеживаются.

Но название не всегда приживается сразу, например, уже в 1835 г., во время ревизии Ярошевицкого в кабинете Коковина он описывает именно «коковенитовые штуфы», а не фенакитовые, о чем вы прочитаете в разделе «Изумрудный детектив»…

Интересней во всей этой истории другое. Если вы возьмете старую энциклопедию Брокгауза и Эфрона, то на слово ДИФАНИТ (а не диАфанит!) прочитаете следующее: «Дифанит – минерал, тождествен с маргаритом…; в Изумрудных копях на Урале, вместе с фенакитом, изумрудом и александритом». К. И. Гревингк в 1854 г. упоминает об этом минерале на Красноболотном прииске Уральских изумрудных копей так: «Добытые здесь изумруды были малы и некрасивы, но зато нашли здесь прекрасные хризобериллы и дифаниты… На глубине трех сажен попадались большие кристаллы хризоберилла или настоящего александрита, т.е. хромистого хризоберилла…». Т.е. «дифанит» здесь ни в коем случае не хризоберилл-александрит, а упоминать об обычном маргарите в таком контексте с прилагательным «прекрасный», по меньшей мере, удивительно.

Да, маргарита порядочно на Изумрудных копях, но почему бы называть его «дифанитом» – по-гречески двуликим. Может быть потому, что под дифанитом в данном конкретном случае понимался, возможно, не маргарит, а высокохромистый хлорит – кеммерерит-хромамезит, который частенько встречается в ультраосновных интрузиях, здесь же, рядом, в Сарановском руднике на Среднем Урале его, например, много… А двуликий хромамезит потому, что отдельные разновидности его обладают александритовым эффектом! Да-да, они меняют цвет с серо-зеленого на красно-фиолетовый при разном освещении! Вот тут-то и могла произойти некая путаница в названиях… Авторы посовещались с известными знатоками минералогии Изумрудных копей Урала, которые уверили, что хромамезит на ИКУ пока не найден…

В замечательной книге Карла Шметцера «Русский александрит» [113], изданной в 2010 мы читаем (пер. с англ. авт.):

«Норденшельд также упомянут, как предложивший название диафанит для новой разновидности хризоберилла. Это название уже используется Гревингком, как связанное с другим минералом, перечисленным вместе с хризобериллом и александритом в Уральских изумрудных месторождениях. Дальнейшие литературные розыски показали, что дифанит – название, данное Норденшельдом для разновидности слюды, найденной в образце породы из одного из изумрудных месторождений на Урале. Этот образец был отправлен ему Перовским, а данная слюда названа дифанитом в связи с тем, что она меняет свой цвет при взгляде с разных направлений