Читать книгу Кочевник на двух колёсах - Магжан Талапович Сагимбаев - Страница 5

Сотня километров от Шымкента до Узбекистана далась легко, одолел перевал. Велосипед начал показывать характер – передние тормоза жалобно крякнули и отказались работать. Ножка, не выдержав нагрузки, тоже треснула. Поддавшись на просьбы, а потом и на ненормативную лексику, велосипед все же довез меня до Ташкента. Необходимо поработать над дрессировкой моего стального коня.

Я разослал письма с просьбой о ночлеге разным людям на couchsurfing.com. Через день мне ответил поляк Дахнелл. Написал, что обычно не отвечает на сообщения copy-paste, но я могу приехать и переночевать у него дома. Меня это задело: парень, не нужно делать одолжение, мы друг другу вроде как ничего не должны.

Через некоторое время успокоился. Решил не судить сгоряча, недодумывать за человека, не узнав его. Тем более местные полицейские начали недвусмысленно выпроваживать меня с площади.

Ответил Дахнеллу: «Еду».

В реальности поляк, приютивший меня, оказался отличным парнем: работал здесь учителем польского языка по какой-то государственной программе. Рассказал мне об Узбекистане, Иране, Польше, многих других странах, где успел побывать. И еще он божественно готовил, несмотря на то что уже двадцать лет практиковал вегетарианство.

Оказалось, что Дахнелл, как и я, ездил на Rainbow Gathering – своеобразный фестиваль хиппи, на котором я побывал в 2013 году в горах Армении возле озера Севан. После этого мы проболтали весь вечер. Сделал себе зарубку не судить людей по первому впечатлению, да и вообще не судить – люди разные.

Из Ташкента я выехал в шесть утра. Ветер был попутным, поэтому я гнал где-то 20 км/час. Чтобы добраться до Джизака, проехал 224 километра! К восьми вечера я развалился, ощущая себя словно участник «Тур де Франс».

Небо, какой же тяжелый день!

На обочине дороги местный узбек продавал сушеные дыни. Пытаясь не свалиться, дошел до него, чтобы купить немного провизии. Мужчина захлопотал, я протянул ему 10 тысяч сом, чтобы купить четыре сушеные дыни. Он протянул мне шесть тысяч сдачи. Я попытался включить мозг и подсчитать, кто ошибся в расчетах. Одна дыня – равно 2200 сом, четыре дыни – 8800 сом. Но в руках у меня шесть тысяч. Я начал протягивать узбеку деньги обратно, на что он замахал руками:

– Ты гость в моей стране, не могу брать с тебя много.

Растроганный, я прижал дыни к груди, словно получил их от английской королевы. Вот вроде бы нет у торговца редкого товара или крутой машины, да даже одежды без заплаток – зато какое большое сердце! Каждый сможет отдать полтинник, например, на выходе из супермаркета, но каждый ли сможет отдать полтинник, если, кроме него, у тебя ничего нет? А этот человечище и скидку делает.

«Умение быть добрым и не искать в этом выгоду закладывается

с детства» – Магжан

Пока рассуждал и давал ноющим ногам хоть немного прийти в себя, меня окликнули.

Мужчина по имени Сардор пригласил меня в гости, после того как увидел меня с дынями на обочине. Я с радостью согласился. Совет путешественникам: если заезжаете в город, то лучше не ночевать в палатке. А если уж заехали – надо искать ночлег. Поэтому, если вас приглашают адекватные люди, – определенно соглашайтесь.

В Центральной Азии люди очень гостеприимные. Для меня быстро накрыли стол. Отправили мыть руки. После того как я снял носки, забираясь на топчан, отправили мыть руки еще раз – таковы закона дома.

Пока закусывал домашним хлебом, запивая айраном и компотом, вспоминал, как әже по утрам готовила табанан, и мы уплетали его с деревенской сметаной. Ощущение уюта расслабило меня. Я отдыхал, слушая неспешные рассказы Сардора и его семьи.

Утром меня накормили настоящим узбекским пловом.

Сардор сказал, что не отпустит меня, пока я не попробую джизакскую самсу. Каждый город Узбекистана известен своим блюдом: Самарканд – лепешками, Сырдарья – рыбой и дынями, Бухара – шашлыками, Джизак – самсой. Тут даже есть кафе имени Фиделя Кастро. Оказывается, он останавливался здесь в советское время.

Потом проводили до трассы – впереди меня ждали самаркандские лепешки. Кстати, самса в Джизаке и правда очень вкусная.

После 224-километрового форсажа в Джизак мой организм отказал мне в моих амбициях, поэтому в Самарканд я плелся, рассматривая пейзажи. После первых пятидесяти километров открылось второе дыхание, и дальше я летел в два раза быстрее.

В какой-то момент понял, что мимо уха что-то просвистело. Из проезжавшей машины в меня бросили стеклянную пивную бутылку. Я остановился и выругался. Злость еще больше разгорячила сердце – стоял посреди дороги как кипятильник и бурлил. Через пару минут успокоился, решил, что не мне судить людей за их воспитание, да и вообще никто не знает, какие обстоятельства привели их к такому. Короче, я просто забыл про них.

Вечером написал об этом на Facebook. В комментариях одна женщина ответила, что я «заврался и придумал какие-то художественные приемы». Посмеялся. Оказывается, я теперь великий мастер выдумки?

В Самарканде меня встретил немец Кай, который работал здесь учителем немецкого языка по государственной программе. Зарплата у него где-то три-четыре тысячи евро. Почему-то его правительство включило Самарканд в список опасных городов вместе с Кабулом, Багдадом и теперь выплачивает ему «за вредность» такие деньги.

Там же, в Самарканде, у меня произошла первая физиологическая поломка: раскрошился зуб. Пока искал стоматологический кабинет, встретил мужчину по имени Ахмед. Разговорились, он поведал историю своей мамы. Во время войны его бабушка пришла на площадь с золотыми украшениями в надежде обменять их на еду, но наткнулась на жуликов, которые вместо муки подсунули мешок мела. После этой истории я пересмотрел отношение к своей маленькой проблеме.

Палатку я поставил недалеко от города Навои. Ночью было страшно спать. Хотя с каждым днем все легче и легче засыпать.

Я выехал в Бухару. В Ташкенте Рафаэль, мой старый друг, у которого я гостил еще в 2013 году, поделился секретом: если в отеле сказать, что местный, могут сделать скидку. Поэтому в отеле я смело сказал администратору: «Брат, я из Ташкента». Сработало – мне сделали скидку семь баксов. И попросили паспорт.

Я с глупой улыбкой достал голубую книжицу с гербом Казахстана и сказал: «Ну, я и правда из Ташкента приехал». Администратор посмотрел на казахстанский паспорт, на меня, ухмыльнулся, сказал: «Ай, ладно, все равно уже скинул».

Там же познакомился с супружеской парой из Франции, они рассказали мне о странах, где уже побывали, особенно им понравился Иран. Я с интересом слушал их, хотя специально ничего не читал об Иране, чтобы не портить себе впечатление, и теперь был в радостном предвкушении. Хотел быть как первооткрыватели, которые узнавали мир без предрассудков и предубеждений.

Последняя встреча Бухаре состоялась с родственниками моего хорошего друга Ануара. Мои одноклассники довольно часто мне помогали в дороге. Как говорил мой дядя – очень важно в этой жизни иметь хороших и верных друзей.

До узбекско-туркменской границы остается 20 км.

Меня нагоняет скрипучий велосипед. Его хозяин, неказисто одетый узбек, давит на педали изо всех сил, чтобы догнать меня. Я останавливаюсь.

– Куда едешь, брат?

– В Туркмению.

– А ну поехали ко мне на обед, поешь хотя бы. Внешний вид мужчины, его разваливающийся велосипед и немного дерганые движения не вызвали у меня доверия. Но если я не буду доверять никому, смогу ли прожить открытую жизнь? Без предубеждений и страха? Желудок легким бурлением изнутри напоминает, что судить о людях, не зная их, плохо, и если зовут на обед – надо идти. Колеблюсь еще пару секунд.

– Поехали!

Подъехали к разваленному домику, больше похожему на дачу моего ата.

Навстречу нам выбегает маленький мальчик, за ним, вытирая руки о фартук, семенит пожилая женщина. Не проходит и пяти минут, как уже накрыт дастархан. Пригласивший меня мужчина без конца убегает в дом и выносит банки с соленьями. Мне становится неловко, прошу его не доставать все, но хозяина дома в азарте гостеприимства уже не остановить.

На низком столике уже не оставалось места, аппетитные запахи смешались, хозяин с грохотом доставал откуда-то припасы и, успевая тараторить о заработках в России, раскладывал все на скатерти.

Свет, лившийся через покрытые сажей окна, падал на морщинистое лицо мужчины, и тот, словно в диафильме, менялся, с выражением рассказывая немудреную историю своих скитаний.

…За два года работы ему удалось заработать почти десять тысяч долларов. Я смотрю в его потемневшее от солнца лицо и мельком оглядываю свои пальцы – они такой работы не видели. Мне становится немного стыдно и за спокойную жизнь в офисе, и за дорогой велосипед, и за спину, не знавшую ломоты от постоянного махания метлой.

Хозяин подливает мне чай и с гордостью показывает куда-то в сторону стены. Говорит: мол, купил минивэн «дамас», будет образование теперь получать. Лицо светится немного смущенной улыбкой, но я рад за него. Главное, что он не хочет останавливаться.

Я спросил его, каково было там работать. Он невнятно покивал и посмотрел на меня уже грустно: «Сам знаешь, брат, как это». Но я не знал…

Продолжаю путь. Дорожный транс прерывает виляние переднего колеса – спустилось. Из всех инструментов у меня есть только надежда и вера в добро, все три насоса сломаны. Тридцать минут проходят незаметно в тщетных попытках исправить ситуацию.

Около меня останавливается миниатюрное творение узбекского автопрома. Водитель, грузный мужчина лет тридцати пяти, с деловитым видом осматривает моего раненого скакуна.

– Давай колесо, посмотрим, что можно сделать.

Я пожал плечами и отдал ему спущенное колесо, другого выхода не было. Водитель крикнул через закрывающееся окно: «Сейчас привезу!» – и, хрустнув гравием, исчез.

Первые двадцать минут я успокаивал велосипед и утверждал, что в человечество еще можно верить и колесо обязательно вернется. Через двадцать пять минут отвернулся в сторону равнины, чтобы не видеть укоризненно сгорбленную раму.

Синяя Nexia начала сигналить за километр. Водитель выбежал из машины, и я облегченно вздохнул – колесо вернулось отдохнувшим и готовым снова пуститься в путь. Мужчина извинился за задержку – базар закрылся, и ему пришлось покататься по городу, чтобы найти мастерскую.

Я еще долго махал ему вслед, прижимая к груди бесценный подарок – небольшой китайский насос.

Последняя остановка в Узбекистане. Хозяин приграничного кафе любезно предоставил кипяток для китайской лапши. Я разложил палатку и провалился в мертвый сон без сновидений и ощущений.