Читать книгу Изгнанники Меанантра. Книга 1 - Макс Домнин - Страница 1

По расквашенной дороге неспешно плелись понурые лошади. Всадники мерно раскачивались в седлах, укрывшись от непогоды под широкими плащами. Отряд вышел из Аргиса четыре дня назад, и всю дорогу над ним висели тучи, изливая на головы путников потоки осенней влаги. Потянуло свежим ветерком, и в нос ударила нестерпимая вонь горелых тряпок, паленой плоти и потревоженного навоза. Родриго Амадо поднял голову, так, чтобы глубокий капюшон не мешал смотреть вперед. Водяная пыль брызнула в лицо рыцаря.

Амадо много лет прослужил коннетаблем при старом короле Амората, но Благословенный Инан умер, и его место занял недостойный потомок, принц Сигизмунд. Нового короля больше интересовала охота, чем вопросы государственного управления, и въедливый коннетабль впал в немилость.

Дорога впереди слегка изогнулась, поворачивая к границам Сальяда, соседнего Аморату королевства, показались черные остовы сгоревших хат. Не въезжая в деревню, рыцари спустились с лошадей, и привязав животных к кряжистой иве, разбрелись по пепелищу.

Амадо прошелся вдоль улицы вглядываясь в уже поплывшие следы на липкой земле. Чуть больше недели назад, в столицу пришло известие, о нападении на Чистые воды. Тогда коннетабль удивился, кому могла понадобиться захудалая деревенька, да еще расположенная на королевской земле. Немного погодя посыльный доставил приказ от Сигизмунда, в котором король требовал скорейшего разрешения вопроса. Его Величество настояли, на том, чтобы расследование вел сам коннетабль. Родриго пришлось подчиниться воле монарха, и сутки спустя, отряд из двадцати человек потащился к границам королевства.

Внимание коннетабля привлек след подковы. Он вгляделся в расплывшийся полукруг, сомнения отпали, на суровое лицо наползло удивление.

– Анри! – прозвучал сухой голос Амадо, нарушая пугливую тишину мрачного места.

– Ваша Светлость? – на зов подошел высокий, щеголеватого вида рыцарь, с пышными усами пшеничного цвета, и холодным взглядом серых глаз.

– Что скажешь? – коннетабль ткнул хлыстом в отпечаток.

Анри склонился к земле, и задумчиво произнес.

– Это точно не разбойники.

– Угу, и кто же это по-твоему?

– Похоже на след рыцарской лошади… Это след боевого коня – нехотя уточнил Анри.

– Вот и я так думаю – удовлетворенно отозвался коннетабль. – Анри осмотри улицу, надо понять откуда пришли налетчики.

Анри кивнул и осторожно обходя лужи на разбитой дороге, направился к окраине деревни, туда, где начиналась главная улица поселения. Следопыт шел не спеша, внимательно вглядываясь в мешанину из отпечатков, застывших на раскисшей земле. Главная улица прорезала деревню насквозь. По обеим ее сторонам выстроились два десятка домов, которые сейчас превратились в обгоревшие остовы. Чуть поодаль, за деревней, выглядывал дом кузнеца. Мастерская сильно выдавалась в поля, потому пострадала меньше остальных домов. Сохранилась кузня с горном, колодец, дом, едва тронутый огнем.

Похоже его догадки не беспочвенны. Раз Анри видит рыцарей, значит скорее всего так оно и есть. Тем более, что Лакруа считается одним из лучших следопытов, при дворе. Любимчик Сигизмунда, такой же страстный охотник, как и король, он часто сопровождал монарха в его бесконечных выездах на природу. Амадо догадывался, что в его отряде Анри Лакруа глаза короля, потому не жалел молодого фаворита Сигизмунда.

– Интересно, что здесь делали рыцари? Зачем им жизни грязных селян? – спросил Амадо, скорее у себя, чем у присутствующих.

– Совершенно точно не убогий скарб этих бедолаг – отозвался сухой старик с желтым, вытянутым лицом, на котором неприлично выдавался горбатый нос. Омьен исполнял в отряде должность походного лекаря.

– Да? – проговорил Амадо.

– Все имущество на месте, даже скот в стойлах – пояснил старик. – Похоже на провокацию.

– Провокация и есть. Вот только чья? – протянул коннетабль.

В голове роились догадки, кто-то специально пытается разжечь конфликт между Аморатом и Сальядом. Соседи на протяжении тридцати лет вели борьбу за наследство Симеона Богатого. После смерти старого короля осталось два указа о наследнике в которых оба его сына от разных жен получали корону, тогда еще единого королевства Астурии. В результате разгорелась война между отцом Инана Тугом Широким, и Колмом Суровым, отцом Войтека. Два года братья сражались за наследство, пока в ситуацию не вмешался Верховный жрец Альфред Скюло. Глава Единой Церкви остановил братоубийственную войну. Пользуясь духовным авторитетом, он сумел усадить противников за стол переговоров. В итоге три месяца споров разрешились годичным перемирием, и первым разделом Астурии на два королевства. Так появились Аморат и Сальяд, в первом на трон сел Туго Широкий, во втором Колм Суровый. Не прошло и года, как сучилась новая война, теперь спор шел за приграничные города Вранки и Черный. Обладание этими территориями давало преимущество каждой из сторон. Черный металлургический центр севера, очень интересовал бедный ископаемым железом Сальяд, в то время как Аморат нуждался в стратегическом плацдарме, который позволял бы постоянно угрожать соседу. Лучше всего на эту роль подходила территория Вранки, которая широким клином вдавалась в земли Сальяда. Второй город интересовал Туго как дополнительный источник пополнения казны. К тому же король Амората посчитал глупым отдавать центр производства оружия врагу.

Во время войны Колм умер от лихорадки, и на престол взошел его сын Войтек. Нового короля отличала неуемная энергия, и он решительно взялся за обустройство Сальяда. В течении пяти лет Войтек создал сильнейшую в регионе конницу, после чего в битве под Вранками разбил войска Амората. В сражении погиб король Туго, и страну возглавил Совет опекунов, при малолетнем короле Инане. Войска Сальяда дошли до столицы королевства, города Аргис, но взять его у Войтека не хватило сил. И снова Верховный жрец посадил противников за стол переговоров. Мирный договор заключенный между Советом опекунов и Войтеком оставлял спорные города за Сальядом. Спустя пятнадцать лет, молодой Инан взял управление королевством в свои руки. И два года спустя молниеносным ударом отбил спорные территории. А еще через год в Аморат пришли войска Войтека. Тогда-то в битве у озера Хана, и состоялось знакомство Инана с Родриго Амадо. К этому моменту война для Амората складывалась неудачно, дело шло к разгрому, а казна трещала по швам. Битва под стенами замка Фарнет, где армия Инана одержала первую победу в до того бесславной войне, остановила неудержимую конницу Сальяда. Затем последовали еще две битвы с тем же результатом. Войтек запросил мира, и по итогам переговоров города отошли Аморату. Неожиданные победы молодого короля многих удивили, о полководческих талантах Инана слагали легенды, в то же время мало приметный Родриго Амадо занял свое место при короне, получив должность коннетабля.

Чистые воды располагались аккурат возле Вранок, поэтому разорение деревни недвусмысленно намекало на причастность к нападению рыцарей Войтека.

– Убийцы въехали в деревню сразу с двух сторон. Это ловушка – доложил вернувшийся Анри.

Амадо кивнул головой, соглашаясь со следопытом. Значит ехали резать. Убийцы сразу закрыли единственную улицу с обоих концов, а затем пошли по домам, потому и нет выживших. Это спланированное убийство.

Чистые воды! – задумчиво проговорил Амадо. – Всегда удивлялся почему грязные, провонявшие навозом закутки, называют такими благозвучными именами?

– Наверное даже селяне тянутся к прекрасному – предположил Григорий, телохранитель Амадо.

Коннетабль, удивленно приподняв бровь, покосился на рыцаря.

Григорий Артуа, наследник древнего аристократического рода, которому повезло родиться младшим из десяти детей, в семье, где рождались одни мальчики, с юности служил оруженосцем в чужом доме. Затем продавал свои военные таланты в качестве наемника, пока его не приметил Амадо. Коннетабль сделал Григория своим вассалом, пожаловав ветерану несколько сел за верную службу. Негласно он и Роси Бургет отвечали за охрану коннетабля, что исполняли с особым рвением, потому что именно благодаря Амадо обрели статус и земли.

Послышался шум, кто-то громко закричал. Со стороны кузницы доносился плачь вперемешку с неумелой бранью. Вскоре показался Рамон де Ортега, рыцарь тащил за руку девчонку лет семи. Она попыталась его пнуть, и оскользнувшись на грязной жиже повалилась на бок. Не смотря на неудачу, девочка не сдавалась, ловко повернувшись она уперлась ногами в раскисшую дорогу стараясь вырвать руку, но сил не хватило и хрупкое тельце вновь опрокинулось в грязь.

– Выжившая? – спросил коннетабль.

– Да, похоже она единственная. Выудил эту фурию в колодце на заднем дворе у кузнеца – рыцарь тяжело дышал, преодолевая упорное сопротивление малявки.

Дотащив ее до товарищей, Ортега оттолкнул от себя худышку. Девочка упала на зад, и пытаясь прикрыться подтянула коленки к подбородку, затравленно глядя на обступивших ее воинов. Они улыбались, и отпускали скабрезные шуточки в адрес бойкой девчонки.

Бунтарка поняла, что ей ничто не угрожает, и затихнув, исподлобья разглядывала мужчин. Все они не молодые, усастые и бородатые, казались страшными, но несмотря на суровость их лиц, она видела, что рыцари не опасны.

– Кто ты? Как тебя зовут? – спросил Амадо, разглядывая выжившую.

Девочка продрогла, ее руки и ноги посинели от холода. Ночная рубашка промокла и прилипла к худым плечам. Две русые косички уныло повисли по обе стороны, открытого черноглазого личика, ее носик еще маленький и аккуратный, упрямо уставился на Амадо.

– Марика! – словно огрызаясь представилась скандалистка.

– Что здесь случилось?

– Не знаю! Я ничего не видела! – дробно стуча зубами, выкрикнула Марика.

– Ладно, здесь мы от нее ничего не добьемся. Ортега возьми ее к себе в седло, поговорим с ней в доме управляющего! – приказал коннетабль, рыцарю средних лет, с пышными черными усами.

Ортега недовольно хмыкнул и покосился на ребенка, но перечить не посмел, лишь пробурчал.

– Ага, сейчас она еще и коня покусает.

***

Глубокой ночью отряд въехал во двор усадьбы управляющего. Коней тут же приняли дворовые, вышколенные обслуживать высоких гостей. Несмотря на поздний час управляющий со всей семьей встречал коннетабля на высоком крыльце огромного дома.

– Любезно прошу Вас Ваше Сиятельство проходите в дом, тут у нас тепло, и стол накрыт. Давно уж ждем вас гости дорогие – елейно поприветствовал Семен Овчина, коннетабля. Управляющий коронными землями уже пятнадцать лет служил королю Сигизмунду верой и правдой. Его дом в Стыри слыл самой красивой усадьбой Амората. За долгие годы управления Овчине удалось многое сберечь и приумножить для короны, и еще больше для себя.

Вокруг суетилась челядь, помогая разоблачаться после трудного похода. Гостям дали возможность привести себя в порядок, и вскоре вся компания сидела за богато обставленным столом.

Тепло и сытный ужин сморили рыцарей в сон. Марика пригрелась у камина, на медвежьей шкуре, расстеленной возле огня. Позже девочку перенесли в людскую. Овчина сам ухаживал за знатными гостями, боясь показаться нерадивым хозяином перед коннетаблем, человеком, которого он мог, не сомневаясь назвать вторым после короля.

Вскоре и Амадо почувствовал усталость, ему отвели самую лучшую комнату в доме, где гостя ждала теплая постель с грелкой, и смазливой девицей.

Среди ночи раздался стук в дверь, коннетабля мгновенно выбросило из сна. Прошлепав босыми ногами по ледяному полу, он открыл дверь. На пороге стоял управляющий, руки Овчины тряслись, а бледное лицо говорило, что случилось что-то страшное.

– Что? – теряя последние остатки сна спросил Амадо.

– Господин коннетабль, сегодня в ночь, в Гвоздовке… Тоже, что и в Чистых Водах! – севшим от волнения голосом, просипел управляющий.

– Который час? – строго спросил Амадо, натягивая рубаху.

– Четвертый! Сейчас, сейчас Ваше Сиятельство я позову Клару, она Вам поможет… – суетился управляющий.

– Да не нужно мне Клары, я и сам справлюсь! Пока еще в силах! – раздраженно оборвал его Амадо.

– Кто принес известие? Живые есть? – поинтересовался между делом коннетабль.

– Да. Оттуда приехал староста, и его сын. Они все видели, едва успели ноги унести.

– Старосту ко мне! Моих буди, пусть собираются в дорогу. Скажи им, через час выезжаем!

Несколько минут спустя в дверь снова постучали. Амадо сидел на высоком табурете, с резными ножками. В глубокой задумчивости коннетабль крутил в руках светящийся предмет, что-то внимательно разглядывая в его недрах. Голубое свечение окрасило лицо Родриго в мертвенно-бледные тона, отчего весь его облик сделался жутковатым.

– Заходи! – прокричал он в ответ на стук. Сухо щелкнула крышка, скрывая голубой свет.

Из-за двери появился мужичок, лет пятидесяти, седой, и какой-то жалкий. С трудом верилось, что он староста села.

– Ты староста?

– Да господин рыцарь! – испуганно пролепетал мужичок.

– Как тебя зовут?

– Филипп Копарь, староста села Гвоздовка…

– Знаю, что староста! Лучше скажи, как вам удалось спастись?

– Мы с сыном бежали, тем только и спаслись.

– Так, давай ни части, и выкладывай все по порядку! – оборвал невнятное блеяние насмерть перепуганного мужика, коннетабль.

– Ну значится. Мы ночью проснулись, собаки рвали. Так вот я выглянул, а на другом конце села топот коней, крики, а потом изба вспыхнула. Ну я вот, значит, и говорю Митьке, что надо спасаться.

– То есть село, вы бросили и бежали! Дальше!

– Помилуй, господин рыцарь, а что мы могли сделать? Ведь на село напали не бандиты какие, рыцари это были, как ни наесть рыцари! – испуганно возопил староста.

– Наше-то, деревенское, ополчение они вмиг распотрошили, а простому люду, что остается, супротив такой силы. В железе ведь они. Да и мечом обучены махать. Не, мы им не соперники.

– Ладно, ладно, хватит жаловаться. Ты мне скажи сколько их было, и как выглядели?

– Так мы значит сели на коней у дальнего конца улицы, и поскакали к вам. Однако нас встретили рыцари в черных доспехах, они будто нас ждали. Сыну проткнули ногу, а мне ударили по спине, благо на мне был дедовский панцирь, только это и спасло.

– Сколько было нападавших? Какие гербы? Откуда пришли? – напирал Амадо.

– Сколько не скажу, на нас трое напали, еще четверо по селу бедокурили. Остальных я не видел, потому не скажу точно сколько. А пришли они со стороны Серебряных копей, что возле Черного града.

– Так, вот и второй город, из спорных территорий. Похоже действительно провокация – подумал про себя коннетабль.

– Ну а гербы ты какие запомнил?

– Гербы? Так у того, что ранил моего сынку, был цветок, а с него капля, что ли, как сердце и все это на пергаменте, таком с завитушками, какие изображают в старинных книгах, вместо заглавных букв. Я такие у нашего жреца видел…

– Понятно, а что ж ты свою супругу бросил, врагам на поругание? – укоризненно поинтересовался Амадо.

– Так нет жинки у меня, а сынку мой без мамки растет – староста смущенно замолчал, и тихо добавил. – При родах померла.

– Хорошо, ступай. Управляющему передай, пусть ко мне зайдет.

Скрипнула дверь, мужичок бесшумно вышел. Минуту спустя снова постучали, Амадо громогласно пригласил посетителя.

Управляющий стоял в дверях смиренно ожидая приказаний высокого гостя. Его лицо выражало готовность выпрыгнуть из окна если тому вздумается приказать подобное непотребство.

– Любезнейший позови сюда Марику, девчонку, что вчера подобрали в Чистых Водах – сухо попросил Амадо.

Овчина исчез за дверями, и вскоре вновь показался на пороге подталкивая неловкую девочку в комнату коннетабля.

Вчерашняя бунтарка теперь уже отмытая, выспавшаяся и в опрятном сарафане, смущенно переминалась с ноги на ногу, не зная, как себя вести. От нахальства не осталось и следа. Ребенка пугало всеобщее почтение к этому строгому господину.

– Итак Марика, тебя так зовут?

– Да – испуганно пролепетала девочка.

– Я коннетабль короля, зовут меня Родриго Амадо. Сейчас я буду тебя спрашивать, а ты мне должна все рассказать, как запомнила. Главное не придумывай и не ври. Поняла? – девочка едва заметно кивнула.

– Когда пришли рыцари?

– Я не помню, спала уже.

– А не помнишь откуда они появились?

– Нет дяденька, я их увидела, когда они уже хаты жгли.

– А можешь сказать сколько их было?

– Много, столько сколько у меня пальцев на руках – ответила девочка, морща курносый носик.

– Десять значит! – А гербы, то есть картинки на латах или щитах ты видела?

– Темно было, да и в соломе я сидела, в стайке, а потом в колодце. Правда я слышала, как они все время звали Яна… – голос девочки оборвался, губки затряслись, глаза покраснели и наполнились слезами. – А потом искали наших, а потом…, потом… мама кричала.

– Не плачь. Мы их накажем, но для этого нужно, чтобы ты вспомнила все, что видела и слышала – успокоил ребенка Амадо.

– Да дяденька, я поняла. У главного на лошади были нарисованы розы с росой – вдруг вспомнила девочка.

– Ты же сказала, что ничего не видела? – удивился Амадо.

– Я только один раз выглянула. Когда стало тихо. А он огромный такой, на лошадке мимо промчался – девочка смущенно засопела.

– Ты не ошибаешься, может это был какой другой цветок.

– Да, нет дяденька, я точно помню, роза. У нас такие растут в саду у старосты, то есть росли у старосты – поправилась девочка. – Только с этой капала роса.

– Это все?

– Да дяденька!

– Ну ладно, беги.

В очередной раз проскрипела входная дверь, оставив коннетабля наедине с нехорошими мыслями. Итак, судя по всему, действует один отряд. Роза с каплей крови, это герб Яна Лешича, возможно действует двойник, чтобы ввести в заблуждение. Сама акция скорее всего провокация, направленная на разжигание войны, между Войтеком и Сигизмундом. Вот только кто ее разжигает, сам король Сальяда или его вассалы? Хотя возможно, что это наши интриганы втягивают Аморат в войну с соседом, попутно создавая неразрешимую проблему ненавистному коннетаблю. В таком случае задумка вполне логична. Его, Амадо, дискредитировать, показав полную неспособность второго человека в королевстве разрешить сложившуюся ситуацию. А короля втянуть в длительную войну, что даст возможность давить на него, играя на противоречиях придворных групп.

Дверь отворилась без стука, вошел Омьен. Старик устало опустился на скамью у входа, напротив Амадо.

– Что скажешь старина? – спросил лекаря коннетабль.

– Сейчас был в леднике у Овчины. Осмотрел трупы из Чистых вод. Скажу, что резали селян мастера. Били наверняка. Убийцы ловко управляются с мечами. Пара ударов скажу тебе даже меня поразили, с такой точностью и умением их нанесли. Мне кажется, что тот, кто это сделал оттачивал на людях свое мастерство, как на чучелах.

– Одним словом кто-то из опытных воинов? – заключил Амадо.

– Из очень опытных. Не мальчики, это точно.

Вошел управляющий, Амадо едва взглянув на него проговорил.

– Девочку накормить, привести в порядок, выдать ей достаточное количество одежды. Завтра отправишь дитя в мое имение, сопровождать ее будет Ортега. А сейчас позови его ко мне!

Недовольный Ортега, стоял перед сюзереном, ему не хотелось возиться с девчонкой, да еще такой нахальной, в то время как его товарищи будут искать врага.

– Ты меня понял Рамон? – переспросил Родриго. – Девчонку не трогать! Узнаю не посмотрю на твои заслуги! – пригрозил Амадо.

– Да, да, да – морщась и отворачиваясь пробубнил Ортега, он рассчитывал на веселье по дороге в имение, а тут у него украли последнюю радость, что приводило рыцаря в полное отчаяние.

***

День выдался солнечный, небольшой морозец сковал лужи и грязь. Лошади шли споро и к вечеру отряд въехал в Гвоздовку. Зачуханная деревенька в полтора десятка дворов оправдывала свое название, отовсюду выглядывала нищета. Огонь слабо поработал над хатами, и Амадо получил возможность увидеть весь рисунок происшествия. Как и в Чистых водах выжить никому не удалось, та же четкая координация действий. У коннетабля закралось сомнение, что староста сумел бежать благодаря везению. Все походило на то, что его выпустили намеренно. Такое допущение логично ложилось на версию Амадо о провокации. Кто-то специально путает следствие, значит враг может быть и на своей стороне.

Вскоре вернулся Анри.

– Грязища тут, еле вернулся, только коня зря измучил! – бурчал следопыт.

– Ну что нашел? Не томи – прервал его излияния Амадо.

– След обрывается за деревней!

– Как обрывается – удивился Амадо. – Не птицы же они? Надо внимательнее осмотреть, ты что-то пропустил, вон какой замечательный отпечаток.

– Поверь моему опыту, след обрывается! Отряд рыцарей, я пропустить не мог! – возмутился Анри. – Они исчезли вон за тем холмом, словно и не было их.

Упрямый коннетабль не поленился и самолично убедился, в правдивости слов Анри.

– Ну, что нашел? – язвительно поинтересовался следопыт, забавляясь растерянным видом коннетабля.

– Ничего не понимаю! Как это может быть? – недоумевал Амадо.

– Ну если только они по воздуху умеют летать! – зло усмехнулся Роси Бургет, пожилой рыцарь, ветеран, прошедший не одну военную компанию вместе с Амадо.

– Но то, против человеческой природы! – глубокомысленно завершил Роси.

Вся схема ломалась. Теперь приходилось принимать во внимание, что группа убийц перемещается каким-то неведомым способом.

– Григорий проверь другой конец села – приказал коннетабль.

– Но ведь следы ведут от этого края села в том направлении, что там искать – начал Анри, и тут же осекся.

Тяжелый взгляд Амадо буквально пригвоздил, молодого рыцаря. Немного погодя Григорий вернулся, и сообщил, что следов не обнаружил. С той стороны отряд также появился из ниоткуда, вошел в село, а после резни снова исчез.

– Это уже попахивает магией. Иначе объяснить невозможно, то, что делают налетчики. Волшебство какое-то – бормотал про себя коннетабль.

Утром отряд покинул Гвоздовку, оставив Омьена завершить необходимые формальности, связанные со следствием. В помощь лекарю Амадо отрядил несколько рыцарей, а сам вернулся в Чистые Воды, и уже на месте убедился, что тут отряд и вошел, и вышел из деревни безо всякой магии. Стало быть, ходят как все, а след, возможно у них умелый следопыт, что может мастерски скрывать путь. К тому же прошло больше пяти дней, или, они что-то упустили из виду.

***

Ночь прошла у костра. С неба сыпал колючий снег, а мороз все сильнее щипал за щеки. Утром вышло солнце, его жаркие лучи споро растопили давешний снег, обнажив следы. Раз в Гвоздовке противник сумел скрыться, то придется идти за Лешичем из Чистых вод, так рассуждал Амадо, собирая отряд в дорогу. Десятерых он отправил в имение Овчины, с приказом охранять управляющего.

Оставшиеся отправились по следу, но вскоре Анри потерял противника, и отряд остановился в Калинице.

В богатом селе, знаменитом своим кружевным плетением, имелся достойный трактир, что мог приютить сановных путников. Заведение встретило чужаков немым неодобрением, и трусливым перешептыванием за спиной рыцарей.

Амадо хотел продолжить путь, но зарядил нудный дождь. Небесная влага быстро размыла остатки следа, и коннетабль принял решение переждать непогоду в трактире. К тому же выпала прекрасная возможность, дать отдых лошадям. Последний переход совершенно вымотал скакунов.

К ночи дождь усилился, и постепенно перерос в бурю. Гром и мощные порывы ветра сотрясали трактир как охотничий шалаш. Глубоко за полночь, в двери настойчиво постучали. Трактирщик впустил незнакомцев. В едва освещенный зал вошли десять человек, на дощатый пол с черных плащей с хлюпаньем потекла вода.

– Что за лошади в стойлах? – спросил мощного сложения рыцарь. Его вислые усы уныло прилипли, по обеим сторонам жесткого рта. Рыцарь шагнул к трактирщику, и в тусклом свете лампадки показались черненные, латные перчатки.

– Это нонешнии посетители! Богатые господа! Они сейчас почевают в соседней комнате! – дрожа всем телом ответил трактирщик.

Он говорил намеренно громко, стараясь предупредить спящих об опасности.

– Ты чего орешь – выпалил вислоусый, и жестко взял трактирщика за горло.

Григорий и Роси встали по обе стороны двери с мечами на изготовку. Амадо бесшумно извлек клинок, одеть доспехи не осталось времени. Шум мог привлечь внимание врага и исчез бы эффект неожиданности. Брюс Туль, барон, приданный отряду для усиления, самим королем, поднял клевец, чтобы поприветствовать ночных посетителей, Анри взял на изготовку лук.

Дверь с тихим скрипом отворилась, в комнату вошел трактирщик. Его грубо толкнули в спину, и старик полетел под ноги Амадо. Следом ввалились сразу несколько рыцарей, двое тут же пали, пронзенные мечами. Амадо успел ткнуть в лицо первого вошедшего, Григорий идущего следом. Убитые рухнули под ноги соратникам, в дверях образовалась давка. Молот Брюса с хрустом вошел в череп замешкавшегося рыцаря, который пытался перешагнуть через тело поверженного товарища. Помещение наполнили мат, угрозы, и звон мечей. Редкие искры, срываясь с доспехов, всполохами разрывали темноту. Трактирщик спрятался под скамью. Бой переместился в зал. Откуда-то из сумрака на Амадо шагнул высокий рыцарь. Широкие плечи воина говорили о недюжинной силе. Полуторный меч, ловким финтом, обошел клинок Амадо, лезвие нацелилось в сердце коннетабля. Григорий ударил шестопером сверху, отводя острие в сторону. Меч скользнул по боку Амадо, оставляя резанную рану. Прижимая руку к окровавленному боку, коннетабль отбил выпад появившегося сбоку наемника, судя по доспеху из Нагльштадта.

Григорий закрыл Амадо своим телом. Высокий набросился на телохранителя. У коннетабля высвободилось время чтобы осмотреться. Глаза зацепились за плачущую розу, белевшую в перекрестье полуторного меча, который едва не проткнули сердце коннетабля.

Несмотря на численный перевес противника, воинская удача постепенно склонялась на сторону отряда Амадо. Сказывалась привычка коннетабля тщательно подходить к подбору вассалов. Отряд в основном состоял из опытных воинов, прекрасно владеющих всеми видами вооружения, к тому же постоянные сборы, приучили рыцарей действовать слажено, чего не хватало противнику.

Высокий остался один на один с двумя ветеранами Амадо, его владение мечом поражало. Он успел ранить Григория, и вывести из строя Анри, бросившегося на помощь другу.

Пал последний из соратников высокого, и здоровяк в один прыжок оказался на улице. Слегка звякнув кольчугой, он вскочил на коня, и умчался прочь, быстро исчезая в непроглядной тьме.

Роси кинулся следом, схватив чужую лошадь. Впрочем, немного погодя вернулся пешком, лошадь его скинула и умчалась. Рыцарь чертыхался, и сильно хромал.

Привели в чувство Анри, Брюс помог перевязать Амадо, и Григория. Оставшиеся в живых четверо рыцарей противника, тоже получили помощь. Краткий допрос пленных ничего не дал, они либо молчали, либо ничего не знали.

Барон Тарстон, молодой рыцарь, раненный в живот, просил передать отцу его последние слова. Амадо приказал записать предсмертное послание, и при первой возможности направить с нарочным к отцу юноши.

Коннетабль не мог ничего сделать в обход королевского суда. Преступники происходили из старинных аристократических домов Амората, а он безродный выскочка, волей случая оказавшийся в друзьях у старого короля. Последнее обстоятельство сильно ограничивало возможности Родриго.

Несмотря на полное незнание обстановки, пленные сообщили и важные сведения. Отряд возглавлял Ян Лешич, судя по тому, что рыцарь не скрывал родовой герб он и не собирался утаивать своего участия в рейде. Лешич вел отряд по селам, разрабатывал план нападения и руководил уничтожением простолюдинов.

Как рассказал один из наемников, Нуклий Шекфорт, потомственный рыцарь из Нагльштадта, страны весьма далекой и от Сальяда, и от Амората, его соотечественники нанимались рекрутерами из Сальяда. Как им говорили на войну с северными налетчиками. Позже особо отличившихся пригласил к себе в шатер человек с огромным носом. Он предложил им поучаствовать в рейде, в тылу врага. Уплатив, за участие и молчание хорошую сумму золотом. Нуклий поделился, своими мыслями с Амадо.

– Думаю, что это мог быть и не Сальяд, слишком уж секретно все готовилось. Поищите среди своих. Возможно, кто-то на вашей стороне желает войны с соседом.

Амадо в очередной раз пришел к мысли, что речь идет о предательстве, но кто мог желать войны с Сальядом. Сенешаль де Коньи, для усиления влияния на короля, или маршал Сане, у обоих имелись причины развязать войну.

С другой стороны, торговая группа Шмилеров и Гугенлеров, их банк давал крупные займы Сигизмунду. Эта маленькая услуга короне сделала семьи банкиров серьезными политическими игроками.

Возможен заговор группировки, тайно поддерживающей Войтека в его притязаниях на спорные территории. Ее участники страстно желали объединения королевств. Возглавлял заговорщиков племянник Инана, граф Жубер Шотали. Происки этих авантюристов давно попали в поле зрения секретной службы коннетабля. И старый король регулярно получал информацию о действиях коллаборационистов. Однако скудный ум Сигизмунда не позволял столь же свободно, предоставлять эту информацию. Приходилось действовать на свой страх и риск, в обход королевской воли.

Амадо знал нрав Сигизмунда, и, если бы вскрылись происки Жубера, предателей кроме плахи ничего не ждало. Допустить казнь родственника короля Амадо не мог, потому что за этим с неизбежностью следовала междоусобная война. Отец Жубера, граф Альфонс Шотали, приходившийся сводным братом Инану, не простил бы племяннику смерть своего отпрыска. Он и так закрыл глаза на нарушение прав наследования престола, позволив занять трон Амората Сигизмунду. Хотя по праву старшинства корона принадлежала ему, что побудило его пойти на уступки, для большинства так и осталось загадкой. Для большинства, но не для коннетабля.

Амадо из достоверных источников знал, что Альфонс вел переговоры с Сальядом об объединении королевств и передаче престола Амората Войтеку. Престарелому королю Сальяда, не имевшему детей мужского пола.

Слабые позиции Альфонса в армии и в придворных кругах королевства, должна была возместить глупость Сигизмунда, развязавшего бессмысленную войну с соседом за города, в которых Аморат особо не нуждался.

Оставалось лишь следить, чтобы дурак не оставил наследников, с чем справлялся Леон Шомберг, личный лекарь Его Величества, подкармливая короля препаратами, ведущими к бесплодию. Регулярная смена жен, а король на данный момент состоял в браке седьмой раз, вызывала озлобление аристократических родов, чьи дочери пострадали от любвеобильного монарха. В раздражении и досаде король продолжал менять жен и любовниц, не замечая, что причина его бездетности в заботах лекаря. Все бы так и продолжалось, если бы Амадо не раскрыл всей подноготной этой истории, и не доложил Сигизмунду о причинах его несчастья. Монарх обеспокоился и провел свое расследование, о результатах которого никого не известил. Спустя пару дней лекаря нашли в собственной кровати, удавленного его же поясом. О безвременной кончине Шомберга поговорили несколько дней, и лекаря забыли, не сделав даже попытки установить, что привело успешного врачевателя к суициду. Да, и, что тут расследовать, умер и умер, а то, что руки раздроблены, так при самоубийствах и не такое бывает.

Неделю спустя, Амадо получил приказ не появляться при дворе до особого распоряжения монарха. Особого распоряжения коннетабль ждал почти четыре года.

Неудачная война, вот чего желал Альфонс. Сигизмунда поражение лишало боеспособной армии, где Шотали никогда не имел прочных позиций, в то время как сенешаль и маршал, стремясь сохранит свое положение, вынуждено пойдут на переговоры с родственником короля. И наконец его слабые позиции сразу усиливались при соединении земель. Он приближается к королю Войтеку, а недовольные аристократы, и его личные враги становятся врагами короны, избавиться от которых не составит труда. В число врагов безусловно войдет и он, коннетабль Амората.

Не последнюю роль играла и перспектива объединения двух враждующих домов династическим браком. У старого Войтека, подросла единственная дочь Анна. Как доносили послы, девушка очень неглупая и крайне решительная, а в семействе Шотали созрел молодой принц Гунберт, юноша, очарованный романтикой войны.

С утра пленных отправили в столицу. Конвой возглавил Григорий, его ранение не позволило дальше продолжать погоню.

А отряд последовал за Яном Лешичем, повинуясь четкому отпечатку следа. Анри шел как гончая, что почуяла раненного зверя. Неожиданно следопыт свернул с дороги, и повел группу редким леском, выведя вскоре к замшелым развалинам замка.

– Анри что мы тут делаем? – строго спросил Амадо.

Следопыт поежился под его пронизывающим взглядом.

– След повернул с дороги. Он едва виден, но точно могу сказать, ведет сюда…

– Прекрати лгать! Я видел, куда ведет след, и в лес он точно не поворачивал! Как давно ты нас предал? – напирая конем на лошадь Анри, спросил коннетабль, его рука легла на эфес.

– Предал? Я никого не предавал! Не моя вина, что вы меня считаете своим! – с улыбкой ответил Анри.

Тяжелый топот донесся со стороны леса. На пустырь вылетела лошадь в черной попоне. Конь нес рыцаря, в руках, которого раскачивалось, нацеленное на Бургета копье. Древко с треском переломилось, пробив насквозь Роси, тело ветерана с шумом вылетела из седла, застыв в нелепой позе на земле.

Анри налетел на Амадо, но клинок коннетабля оказался быстрее и острое жало пронзило шею следопыта. Покачиваясь в седле, Анри отъехал в сторону и завалившись на бок сполз с коня.

Звон мечей заставил Амадо вернуться в реальность. Брюс схлестнулся с черным рыцарем, в котором без сомнения угадывалась стать Яна Лешича. Длинный клинок Лешича переломился, и он перешел на боевой топор.

Воздух завибрировал, в лицо Амадо подул слабый ветерок. Один за другим, из зыбкого марева вырастали черненные латники. Черные плащи и попоны вороных коней, делали вид воинов поистине зловещим.

Брюс попытался зарыться щитом от ударов, налетевших на него конных, но топор Лешича рассек его череп пополам, развалив с головой и шлем.

Пришпорив коня, Амадо помчался прочь, спасаясь бегством. Его преследователи исчезли далеко позади. Не останавливаясь, коннетабль домчался до крепости Кунда. Собрав в цитадели отряд из гарнизонной стражи, он вернулся на место боя. Обыскав развалины, Родриго убедился в полном отсутствии каких-либо следов таинственных всадников. Тело Анри тоже исчезло, сообщники забрали следопыта с собой.

Позже, размышляя над произошедшим, Амадо пришел к выводу что увиденное им очень смахивает на эльфийские штуки. Редкие, мифические, всего несколько раз появлявшиеся в древних легендах. В преданиях говорилось о первых эльфах, что владели магией, и могли мгновенно перемещаться с места на место. Тут же говорилось о некоем ларце Эльманара, изобретении одноименного эльфийского кудесника, якобы создавшего волшебный ящик для короля Камаэльдана Мудрого. Если это ларец Эльманара, то откуда он у аристократов Сальяда?

Тело Роси коннетабль распорядился отправить в имение вассала, к семье.

Вскоре прибыл гонец с посланием от короля. Сигизмунд требовал скорейшего решения проблемы, напоминая, что королевство сейчас не готово к войне. В соответствии с распоряжениями монарха, Амадо пришлось ждать пока прибудут посланные им граф Будейрос и барон де Сано, с отрядами вассалов. Более того, ему предлагалось передать управление войсками маркизу Шорде Гюло, фавориту Сигизмунда. Гюло славился своими похождениями и поединками с первыми рыцарями двора. Оставалось надеяться только на его разумность, хотя до Амадо ни раз доходили слухи о неуемных амбициях фаворита. По опыту коннетабль знал, что верить дворцовым слухам нельзя, но также приходилось учитывать простую истину, что на пустом месте они не рождаются. Чертыхаясь, Амадо потребовал, чтобы гарнизонные караулы усилили, а обветшалую стену крепости привели в надлежащий вид.

И не ошибся, несколькими днями позже, под покровом ночи, к нему в комнату пробрались двое в черных плащах. Нападавшие погибли, не причинив вреда коннетаблю, но Амадо принял предупреждение к сведению, и более не спал без меча под рукой.

Раз убийцы, значит и правда свои. В королевскую канцелярию пошло донесение, о группе Жубера Шотали. Пришло время рубить головы.

***

Гюло оказался молодым человеком небанального ума. С первых же минут знакомства фаворит продемонстрировал хорошее знание военного дела. Это обстоятельство немного успокоило коннетабля, как ни странно, они быстро нашли общий язык. Молодого карьериста устраивало уважительное отношение опытного Амадо, а коннетабля умение Гюло прислушиваться к дельным советам.

Через неделю пришло известие о нападение на Рощивицу, а еще два дня спустя на Кленовку. Отряд в двадцать рыцарей, во главе с Гюло, шел по следу неуловимых убийц. Местность оставалась почти безлюдной, из деревень, расположенных по границе, не тронули только Цветущую Вилу и Старые Копи. Посовещавшись с Гюло, коннетабль пришел к мнению, что скорее всего, налетчики придут в Старые Копи. Во-первых, она дальше расположена, во-вторых, деревня имела стратегическое значение, здесь располагались значительные залежи железа.

Когда-то давно Амадо пришлось бывать в этих местах, что позволило сократить путь почти вдвое. Здесь с гор спускалась речка Мутная, ее оранжевые от железных окислов воды, отрезали деревню от остального королевства. И лишь местные знали о неприметном броде, скрытом мутными бурунами стремительного потока. К нему-то Амадо и повел отряд.

Деревенька расположилась на уютном горном плато Тенафарской гряды. К полудню третьего дня они добрались до горного серпантина, что пологими уступами поднимался к плато. Полчаса подъема, и дорога неожиданно раздалась в стороны, отряд на полном ходу влетел в село. Мертвая тишина сковала тесные улочки поселения, усиливая ощущение холода от мороза, что громко щелкал в трещинах обугленных бревен.

Все, как и прежде, в других селах. Чадящие остатки хат, поваленные заборы и трупы селян, разбросанные в беспорядке по улицам.

Старые Копи, славились своим богатством. Поселок насчитывал больше ста домов, не считая кузниц, и столярных мастерских, двух мельниц, а также мастерской тележника. В центре стояла известная в округе таверна горняков, «Зеленый Тролль», единственное уцелевшее здание в деревне.

Проезжая мимо таверны, Амадо отметил, что сельское ополчение оказало достойный отпор налетчикам. Прямо у входа, лежал рыцарь в характерном черном плаще.

Пролитая кровь еще парила, смешиваясь со снегом, не дававшим ей загустеть. Случай привел отряд Гюло на место, где едва завершился бой.

Добравшись до центральной площади, рыцари резко осадили лошадей. Все свободное пространство занимали останки павших. У большинства погибших не хватало частей тела, кто-то неимоверно сильный покалечил и защитников деревни и их противников, разорвав на части последних.

Амадо осмотрелся, взгляд коннетабля застыл на вывернутых внутренностях, которые свисали с краев пробитой насквозь кирасы. Рядом лежал воин, в кольчуге, разорванной на спине. Позвоночник, вырванный из спины одним мощным движением, лежал шейными позвонками у пяток. Безвольное тело убитого, распласталось на земле, а череп, раздавленный чьей-то могучей стопой, рассыпался безобразным пятном по плотно утоптанному снегу.

Раскроенные черепа, оторванные руки, и ноги, раскиданные по площади, вызывали приступы тошноты даже у бывалых воинов. То, тут, то там площадь пересекали вереницы следов, теряясь в бурых лужах они переходили длинными, кровавыми цепочками на белоснежный покров земли.

Амадо склонился, внимательно вглядываясь в след. С виду стопа человека, не более, но глубина, на которую нога уходила в землю, говорила об огромном весе ее обладателя. Он пошел за одной из цепочек, и через пять шагов замер. Тут шел человек, и сразу, без перехода, след продолжил отпечаток огромной лапы с когтями, а еще немного погодя тварь и вовсе исчезла.

– Что здесь могло произойти? – просипел Гюло, настороженно обводя взглядом побоище.

– Не знаю, но задерживаться тут не стоит. Надо найти главаря черных! Ищите среди погибших! У него герб белая, плачущая роза! – скомандовал пришедший в себя коннетабль.

Рыцари спешились, и разошлись по деревне. Амадо пошел по домам, с северной стороны поселения, заглядывая в выбитые двери.

Впереди показался отдельно стоящий, слегка покосившийся домик, под худой, соломенной крышей. Полумрак внутри не сразу позволил рассмотреть тело девушки. Она лежала в луже крови, но в отличие от остальных, хозяйка дома ушла из жизни по своей воле.

Правая рука, сведенная судорогой, сжимала кинжал необычной формы. Такие использовали жрецы в глубокой древности, для человеческих жертвоприношений. Амадо видел несколько лет назад такой же в святилище общины последователей Утнаты. Местной покровительницы смерти. Тогда инквизиторы разгромили целое поселение жрецов идолопоклонников, оборвав тем самым череду исчезновений жителей городка Вуали.

– Ведьма! – губы Амадо скривила брезгливая гримаса.

Он обвел глазами внутреннее убранство домика, сама обстановка говорила за то, что здесь жила колдунья. В очаге полном золы стояла чаша размером с большую шляпу, ее мелкое дно заполняла кровь самоубиенной ведьмы. По трем сторонам очага, на полу, постепенно угасая светились символы. За знаками чадили три ладанки, встроенные в черепа со срезанными сводами. Судя по размеру, черепа принадлежали детям. Нагое тело ведьмы посинело от холода и потери крови. Левая рука девушки, вытянутая вперед, лежала в чаше обмакнув пальцы в кровь.

В нос ударил неприятный запах паленной шкуры, вонь буквально пропитала воздух комнаты. Носком сапога коннетабль качнул чашу, багряный холодец сдвинулся на противоположный край обнажив пергамент. Кровь совершенно не замарала его, скорее наоборот манускрипт выглядел совершенно новым. Вместо текста его страницы заполняли знаки и рисунки с пояснениями на каком-то очень древнем языке. Амадо вынул его из чаши, стряхнул остатки кровавой жижи, и сунул за пояс. Подумав немного, подобрал и кинжал, с трудом разжав сведенную смертельной судорогой руку ведьмы.

На пороге Амадо еще раз заглянул в сумрак ведьминого жилища, слух уловил какой-то шум. Звук шел со стороны центральной площади, откуда раздавались крики, и звон металла. Коннетабль выругался и поспешил на помощь соратникам.

На площади кипел бой. Амадо вышел с прилегающей улицы в тот момент, когда очередной рыцарь отлетел на стену дома, рядом с которой он остановился. Воин удивленно смотрел на кровь, рвущуюся размеренными толчками наружу. Его рука осталась в лапах чудовища, которое с огромной скоростью перемещалось между рыцарями. Их мечи неуклюже проваливались в пустоту, когда они пытались попасть по шустрому врагу. Со стороны происходящее напоминало странную игру, в которой все стремятся поймать одного.

Играючи образина с серой, местами подпаленной шерстью, ударила рыцаря по голове оторванной рукой, воина мотнуло в сторону. Рядом стоявший рыцарь, получил удар когтистой лапой в живот. Гамбезон порвало словно бумагу. Крича от боли, воин упал на колени. Возвращаясь, образина пробежала мимо него и мощным подзатыльником сорвала голову с плеч. Оторванная голова как ядро полетела в рыцаря, бежавшего к монстру, с копьем наперевес. Удар импровизированного снаряда подбросил копейщика в воздух и опрокинул на спину, голова же разлетелась на части, забрызгав округу серым студнем.

Не останавливаясь, чудовище подбежало к лежачему и ломая выставленное навстречу копье с силой наступило огромной лапой на грудь поверженного противника. Грудная клетка с сухим хрустом проломилась.

Амадо оскользнулся на древке копья, что лежало у него под ногами. Как во сне он поднял оружие и швырнул в чудовище. Образина, как раз застыла у очередной жертвы, любуясь вырванным сердцем. Тварь явно наслаждалась трепетом еще живой плоти, и угасающим взглядом человека, что с ужасом наблюдал биение своего сердца в лапе чудовища.

Копье прошло сквозь тело, и качнув монстра вперед уперлось в землю, не давая ему упасть. С трудом развернувшись в сторону Амадо, тварь оскалилась, и издала рык настолько жуткий, что волосы коннетабля встали дыбом.

Протаскивая копье сквозь тело, урод методично избавлялся от помехи. Не дожидаясь пока чудовище освободиться, Гюло с размаху опустил молот на голову образины, раскурочив череп твари. То-что служило головой чудищу распалось на части, тело монстра обмякло, и затихло.

Гюло приблизился к образине, желая убедиться, что тварь мертва. Стремительный удар, отбросил его на стену дома, не успев ничего понять фаворит потерял сознание. Тварь вырвала копье из тела, и кинулась к поверженному врагу, Амадо успел перехватить монстра. Его клинок с хрустом ударил по ребрам чудовища. Тварь походя отмахнулась от назойливого рыцаря. Жилистая лапа легко коснулась гамбезона коннетабля, Амадо подкинуло в воздух, где-то внизу завертелась деревенская площадь. Сильнейший удар едва не вышиб дух из тела человека.

Сквозь одурь, Амадо видел, как образина меняет облик. Остатки головы вползли в тело, которое раздалось в ширь. Вскоре, на месте чудовища, стоял гигантский вепрь, его налитые кровью глаза уставились прямо на коннетабля. Послышался гулкий топот, задрожала земля, Амадо едва успел перекатиться, чем и спас себе жизнь. Туша, пронеслась мимо, разметав с диким грохотом стену дома, что стоял у нее на пути. Из дома донесся сухой треск, и здание обвалилось на огромную свинью. Оглушающий визг подсказал, что зверь еще жив, а через секунду из завала выскочила грязная туша. Разбрасывая обломки стены по площади, вепрь метнул бревно в сторону Амадо. Вибрируя от натуги, бревно зацепило человека и потащило за собой, пока не врезалось в соседнее здание, прижав Амадо к стене.

Тут же, прислонившись к дому, сидел Матео Дажар, оруженосец Гюло. Парень страшно мучился, жмурясь при каждом вздохе. Внутренности, перемолотые мощным ударом, свисали кровавой бахромой по краям раны. Вепрь несся на них с каждым шагом набирая ускорение, неожиданно он упал, что-то с силой ударило зверя в бок. Амадо не мог посмотреть, что случилось, но испуганное ржание лошади подсказало ответ. Один из рыцарей атаковал огромную свинью, пытаясь свалить зверюгу таранным ударом.

Переломленное копье, обломком торчало из бока вепря. Взревев от ярости, зверь вскочил на ноги, и мотнув головой отшвырнул конного вместе с лошадью. Затем в два прыжка, вепрь оказался подле всадника, и нависая сверху, растерзал и коня, и седока похожими на ножи клыками.

Амадо пытался освободиться, но не хватало сил. Бревно прочно приперло его к стене. Дрожащей рукой Матео освободил конец бревна, убрав жердь, распертую между землей и карем крыши, за которую она зацепилась. Слабая улыбка скользнула по бледным губам мужчины, а рука бессильно упала в кроваво-снежную жижу.

Толкнув бревно Амадо освободился, и шатаясь пошел к центру площади, попутно подобрав чей-то щит и копье. Глазами он искал кабана, но зверь исчез. Неподалеку, над бесформенной кучей истерзанной плоти, в клубах пара, что-то шелохнулось. Горящие глаза уставились на него, мгновение спустя от кучи отделилось оно.

У Амадо по спине пробежал холодок. В его сторону, тяжело ступая, неспешно шел старик. Худой, жилистый, как человек долго мучимый голодом. Седые патлы свисали почти до пояса, сквозь волосы, на Амадо смотрели жуткие глаза, они впились в человека. Похожая на плеть рука, волочила большой кузнечный молот. Соскребая снег, железная болванка оставляла глубокую борозду, которую тут же заполняли кровавые ручейки.

Прикрывшись щитом, Амадо закружил подле деда. Оказавшись чуть сбоку, он легко ткнул копьем. Медлительный с виду доходяга сделал едва заметное движение убирая тело в сторону, одновременно в воздух легко взвился огромный молот. Старик ударил в щит Амадо, выгнув его в обратную сторону. Отбитая рука отказала, выронив щит коннетабль попытался прикрыться древком, но дед остановил полет молота, и мгновенно ушел за спину человеку. Стараясь не упустить из виду врага, Амадо развернулся, и упал опрокинутый тычком в грудь.

Дед тем временем неспешно обходил его, ожидая пока человек встанет на ноги. Амадо неуверенно поднялся, отошел к телу одного из павших рыцарей, и не спуская глаз со старика, подобрал полуторный меч. Как только оружие оказалось в руках человека, мрачный дед завертел молотом над головой и в два шага сблизился с Амадо. Стальная чушка ударила рядом с правой ногой Родриго. Коннетабль с трудом увернулся от тяжелого удара. Секунда и молот снова взорвал землю, пролетев всего двумя пальцами выше головы человека. Всплески мерзлой земли, взрываемой молотом чудовища, покрыли доспех коннетабля толстым слоем грязи. Родриго вертелся ужом, спасаясь от сотрясающих землю ударов.

На секунду старик замешкался и Амадо успел зацепить мечом сухую руку деда. Раскрученный молот вырвался из нее, и с глухим звуком утонул в стене дома. Секундного замешательства хватило, чтобы меч вошел в тело старика, пробив его на вылет. Целой рукой дед схватил Родриго, сминая металл гамбезона в гармошку, и рванул к себе. Меч, пройдя тело до упора прорезал бок старика. Клинок вышел наружу, оголив черное нутро монстра. Меч вильнул и полоснул горло чудовища, рука разжалась, отпуская коннетабля.

Не теряя времени, человек пошел в атаку, но дед качнул телом в сторону и чуть не ударил его по голове. Порез на шее и рана в боку быстро срастались, соединяя серую безжизненную плоть. Без видимых усилий старик подпрыгнул высоко в небо, и упал сверху на Амадо, опрокинув рыцаря на спину. Ребра сухо хрустнули, а в глазах поплыли цветные круги.

Монстр не спешил убивать жертву, наслаждаясь властью над беспомощным врагом. Нависая над поверженным человеком, он сорвал шлем с головы Амадо, и впился горящим взглядом в глаза коннетабля. Мерзкая улыбка постепенно сошла с лица старика, он застыл не в силах отвести взгляд от бездонной черноты человеческих глаз.

– Отпусти! – скрипуче, прохрипел дед. – Я тебе не враг! Если убьешь меня, ничего не выиграешь!

Амадо не отвечал, продолжая неотрывно смотреть в глаза монстра. Постепенно они начали тускнеть, теряя внутренний свет.

– Не надо! Не делай этого! Тебе нужен не я! Твоя судьба связана с нами! Мы тебе не враги! Остановись!!! – вскричал безумным голосом дед.

Амадо закрыл глаза. Старик отскочил от него, и повалившись на четвереньки тяжело задышал.

– Я не забуду твой поступок – трескуче проговорил старик. – Сегодня ты меня пощадил, кто знает, может, и я когда-нибудь спасу твою жизнь.

– Кто ты? – придушенно спросил Амадо, с любопытством разглядывая старика.

– Мы древние. Мы первые дети этого мира. Мы слишком давно обитаем в его недрах. Так давно, что вы успели о нас позабыть – не без пафоса ответил старик.

– Если вы нам не враги, тогда зачем напал на деревню?

– Я не нападал. Наоборот, она под моей защитой… была. Я защищаю эту деревню, с тех пор как она появилась…

– Ага, защищаешь. А горло ведьма перерезала себе от радости, что наконец узрела лара-хранителя очага? – с сомнением произнес Амадо.

– Мы тебе не враги, но не другим! – улыбнулся дед, и поднял на Амадо горящие угли глаз.

– Каждый дар имеет цену. Она знала, что нужно отдать, чтобы я пришел. Это ее выбор.

– Жестокий выбор…

– Что поделать мир жесток.

– Ели это все, то позволь мне уйти – улыбаясь попросил монстр.

Амадо кивнул головой, отпуская чудовище.

В воздухе повис запах паленной шерсти, старик исчез.