Читать книгу Административный ресурс. Часть 1. Я вспомнил все, что надобно забыть мне - Макс Ганин - Страница 5

В девяностые годы двадцатого века на постсоветском пространстве произошло уникальное явление в сфере собственности, которого мир ранее не видел. Процесс приватизации в России привел к тому, что несколько человек взошли на вершину мирового списка Forbes, однако сотни миллионов других людей оказались на пороге бедности и выживания. Одним из наиболее влиятельных и успешных представителей этого времени был известный Борис Абрамович Березовский, чья финансово-промышленная и медиаимперия охватила всю страну.

Одной из наиболее значимых и известных компаний, принадлежавших Борису Абрамовичу, была ЛогоВАЗ, которая стала основным продавцом продукции автозавода в Тольятти. Фактически каждая третья машина, произведенная на этом заводе, становилась собственностью Березовского. Это позволило ему накопить финансовое богатство, которое в хрупком российском государстве девяностых годов давало ему возможность решать любые проблемы.

Благодаря огромному влиянию, Березовский смог создать свою медиаимперию. В 1995 году он основал акционерное общество «ОРТ», которое стало владельцем телеканала «Первый канал», доступного на телевизорах по всей России. Здесь работали множество известных отечественных журналистов и телеведущих, что способствовало укреплению его репутации.

1995 год оказался очень успешным для Березовского. Он стал совладельцем крупнейших компаний и владельцем ведущего российского авиаперевозчика – Аэрофлота. Компания Сибнефть, основанная в 1995 году, формально принадлежала Роману Абрамовичу, но Березовский пригласил его стать соучастником и также привлек его в качестве лоббиста.

Кроме того, Березовский имел значительную поддержку в Кремле и занимал важные государственные должности, был заместителем главы Совета безопасности РФ и депутатом Государственной Думы. Он осознавал, что никогда не станет президентом России, но владение империей позволяло ему чувствовать себя на вершине власти.

В начале апреля 1995 года Гришу Тополева пригласили на работу в АвтоВАЗбанк-Москва, через который Березовский управлял своими активами. На одной из межбанковских тусовок, которые устраивали брокерские компании для окучивания новых клиентов и ублажения существующих, Гриша познакомился с Сашей Азеевым. Его отец занимал высокий пост в Аэрофлоте и устроил сынка в обслуживающий авиакомпанию банк на руководящую должность по финансовой специальности. Саша, будучи человеком ленивым и много пьющим, сам работать не мог, не умел, да и просто не хотел, поэтому с превеликим удовольствием взял себе в заместители работящего, активного и уже хорошо зарекомендовавшего себя на биржевом валютном рынке Тополева.

Для Григория этот переход, конечно же, был ростом в карьере. Во-первых, он пришел на должность начальника дилингового отдела и на зарплату в два раза большую, чем в Супримэксбанке. Во-вторых, АвтоВАЗбанк был намного больше по своим активам, значимее для экономики страны и известнее, чем тот, в котором прежде работал Григорий. Более того, ему пообещали выплачивать ежеквартальный бонус в размере пяти процентов от прибыли его подразделения. Кроме него и Азеева, в управлении межбанковских и биржевых операций работали еще десять человек. Банк находился на проспекте Мира в районе метро Алексеевская и занимал отдельное шестиэтажное здание, внешняя отделка которого напоминала дорогую гостиницу, а внутреннее убранство было сравнимо с шикарными домами приемов тогдашней элиты. В таком банке хотелось не только работать, но и держать свои сбережения. Наверное, по этой причине клиентская база росла как на дрожжах, позволяя руководству и собственнику содержать в достатке достойный штат обслуживающего бизнес персонала.

Гриша с первого дня развернул кипучую деятельность в своем отделе. В основном крупные клиенты банка, такие как главный авиаперевозчик страны Аэрофлот, производители минеральных удобрений «Акрон» и «Дорогобуж», были нетто продавцами валютной выручки. Григорий грамотно формировал клиентские заявки на продажу в единый пул и частенько двигал рынок, разливая валюту своим контрагентам, а свободные от продажи рубли размещал в однодневные депозиты по высоким ставкам, тем самым довольно быстро заслужил себе имя и заработал авторитет.

Летом 1995 года Гриша защитил диплом и наконец получил высшее образование. Этот факт позволял ему занимать руководящие должности в банках, да и статус человека с законченным университетским образованием был на много выше и ценнее. Его дипломная работа по программированию была связана с валютными рынками и сразу же заинтересовала некоторых прогрессивно настроенных финансистов Москвы, что позволило Григорию обрасти еще бóльшим количеством знакомых и друзей в финансовом мире.

Межбанковские отношения в то время строились на личных связях дилеров и руководителей кредитных организаций разного уровня. Такие понятия, как договор о сотрудничестве или кредитный лимит на сделки, были известны только самым крупным и полугосударственным банкам. Остальные торговали между собой просто так, понятийно договариваясь о межбанковских кредитах и купле-продаже валют. Случались, конечно же, задержки в платежах, но эти случаи были нерегулярными и возникали в основном по ошибке сотрудников. По любопытному стечению обстоятельств за год до выборов главы государства коммерческий банк «Часпромбанк», обслуживающий интересы Коммунистической партии и кандидата в президенты Зюганова, неожиданно прекратил платежи по межбанку в связи с отсутствием денежных средств на корреспондентском счету в ЦБ РФ. В этой связи пострадал АвтоВАЗбанк, который давал в кредит Часпрому на несколько дней. По стране прокатилась череда неплатежей, но ради спокойствия граждан эту тему быстренько замяли и не дали вылиться скандалом в прессе, хотя потери от этого внезапного банкротства оказались немаленькие, а пострадавшие исчислялись сотнями. Но первый финансовый кризис в истории буржуазной России уже назревал.

В начале девяностых годов коммерческие банки стремительно развивались вследствие гиперинфляции. Это привело к перераспределению значительной части внутреннего валового продукта (ВВП) в пользу крупных банков и их основных акционеров. В то время, когда экономика падала вдвое, а большинство граждан испытывало финансовые трудности, «Менатеп», «Токобанк», «Уникомбанк», «Мосбизнесбанк», «Инкомбанк» и другие казались оазисами финансового успеха. Банковская маржа достигала высоких значений. Банки уплачивали символические десять-двадцать процентов по расчетным счетам предприятий, федеральным и региональным бюджетам, в то время как инвестиции в доллары приносили двести процентов прибыли, а рынок межбанковских кредитов давал возможность заработать триста—четыреста процентов. Например, успех «Мост-банка» Владимира Гусинского был обусловлен сотрудничеством с мэрией Москвы. В период с 1992 по 1994 год в России проходила приватизация, и фондовый рынок состоял в основном из акций коммерческих банков, которые выплачивали высокие дивиденды, в некоторых случаях ежеквартально. Однако весной и летом 1995 года Центральный банк России принял жесткую монетарную политику. Борис Ельцин стремился выиграть президентские выборы 1996 года любой ценой. Было существенно ограничено количество денег в обращении, повышены обязательные резервы коммерческих банков, введен валютный коридор, а банкам предложен рынок рублевых государственных краткосрочных облигаций (ГКО) вместо валютных спекуляций. В результате удалось значительно снизить инфляцию, которая после сотен процентов в год составила всего двадцать два процента в 1996 году. Однако данная политика Центрального банка России привела к кризису на рынке межбанковских кредитов в августе 1995 года.

Вначале этого года ожидалось, что он будет успешным для российской банковской системы. За последние несколько лет банки укрепились и, казалось, установились на прочных основах. Их услуги уже не ограничивались простым ведением счетов или обменом валюты, как это было в начале девяностых годов, в период становления банковской системы. Банки начали развивать документарные операции, предоставлять услуги доверительного управления и активно работать на финансовых рынках, особенно на рынках государственных ценных бумаг и межбанковского кредитования (МБК).

Денежных средств было в избытке. Развитый рынок МБК позволял брать займы в значительных объемах, а обороты на этом рынке достигали нескольких триллионов рублей в день, превышая обороты государственных ценных бумаг. Большинство этих займов были на один день.

Такая ситуация создавала видимость безрисковых стратегий для банковского бизнеса. Первая стратегия состояла в заеме денег на рынке МБК под проценты от пятидесяти до ста пятидесяти процентов годовых и их вложении в государственные краткосрочные облигации (ГКО), средневзвешенная доходность которых составляла около двухсот пятидесяти процентов годовых.

Вторая стратегия заключалась в заеме денег на рынке МБК и предоставлении их в кредит предприятиям под высокие проценты или вложении в недвижимость, которая в то время быстро росла в цене. При этом невозврат кредитов особо не беспокоил, так как возможные убытки можно было покрыть за счет заемных средств и ожидать возврата кредитов от других заемщиков или реализации арестованного имущества для погашения задолженностей.

Проблема заключалась в том, что банки привлекали в основном краткосрочные средства. Основными поставщиками средств были крупные банки, которые имели значительные остатки на счетах благодаря наличию крупных клиентов или развитой корреспондентской сети. В то же время, выдаваемые кредиты были долгосрочными (по тем временам) – на три-девять месяцев, такие же сроки были у государственных краткосрочных облигаций (ГКО). Недвижимость не играла существенной роли в этом аспекте.

Поэтому было понятно, что вся система могла функционировать только при наличии ликвидного рынка относительно недорогих межбанковских кредитов.

Устойчивость самого рынка межбанковского кредитования зависела от добросовестности всех его участников: если крупный банк не мог предоставить средства, это могло вызвать проблемы у его контрагентов и привести к цепной реакции невозврата кредитов. Однако в течение некоторого времени все шло хорошо: денег было много, и все были удовлетворены такой ситуацией, включая российских банкиров. Однако это не устраивало российские власти. Избыток рублей на фоне высокой инфляции в конечном итоге приводил к увеличению спроса на доллары, что подстегивало уже сильный рост американской валюты. Власти не могли согласиться с полной долларизацией экономики, и начиная с 1995 года они начали бороться с этим явлением. Один из простых методов, который они использовали, заключался в уменьшении количества рублей в экономике.

Действительно удалось справиться с проблемой доллара – в июне произошел десятипроцентный рост рубля. Шестого июля 1995 года Центральный банк обязался в течение трех месяцев поддерживать обменный курс в узком и горизонтальном диапазоне значений. Этот механизм регулирования обменного курса получил название «валютного коридора». Через полтора месяца срок действия «коридора» был продлен еще на три месяца, что явилось ясным сигналом банкам о том, что эпоха спекуляций на падающем рубле подошла к концу. В результате обстановка на валютном рынке постепенно стабилизировалась.

Тем не менее, казалось, что у банков все еще было много денег, и они направляли их на рынок государственных облигаций. К середине июня ставки по государственным краткосрочным облигациям (ГКО) упали в восемь раз по сравнению с началом года, практически до тридцати процентов годовых. Следовательно, снизились и ставки на межбанковском кредитном рынке. Однако дальше все развивалось не так, как ожидали власти. Трудно точно сказать, в чем заключалась ошибка властей. Возможно, они просто переоценили ситуацию, устраняя избыток денежной массы. Возможно, они не учли, что в это же время крупные банки готовились к залоговым аукционам, что требовало от них дополнительного оттока значительных средств с рынка. В любом случае, начиная с середины июня ставки на денежном рынке резко возросли, и к концу месяца доходность ГКО достигла около ста пятидесяти процентов годовых.

Многие небольшие и средние кредитные организации использовали межбанковские кредиты для скрытия своих убытков, известных как «черные дыры» в банковском жаргоне, и для формального соблюдения обязательных нормативов. Другие банки открыто спекулировали, занимая деньги у одного банка без наличия собственных свободных ресурсов и затем сразу же одалживая их другому банку по более высокой процентной ставке. В июле 1995 года началось массовое снятие средств банками со своих корреспондентских счетов в Центральном банке. По имеющимся данным, уже к середине месяца остатки на этих счетах были сведены к минимальному уровню, необходимому для поддержания корреспондентских отношений.

Ставки на рынке межбанковских кредитов (МБК) начали расти. Этот рынок можно сравнить с двухэтажным зданием. На первом этаже находились крупные банки, которые имели доступ к системе рефинансирования Центрального банка и средствам федерального бюджета, размещенным на их счетах. На втором этаже находились средние и мелкие банки, которые получали кредиты от крупных банков по более высоким процентным ставкам. Однако они могли размещать свои ресурсы в крупных банках по более низким ставкам, чем при совершении сделок между собой. На рынке МБК заключались «короткие» сделки со сроком от одного до трех дней, а также договоры сроком от семи дней до полугода. Важной особенностью рынка МБК было полное отсутствие залогов, так как операции на этом рынке требовали оперативности и не предоставляли времени для оформления залогов.

Ставки по рублевым кредитам на рынке МБК в 1995 году иногда достигали 1000 процентов годовых, но у средних и малых банков не было других источников финансирования. Они не работали с физическими лицами и не имели доступа к счетам министерств и ведомств. В результате, крупные банки, переключившись на рынок государственных краткосрочных облигаций (ГКО), начали закрывать кредитные линии для малых и средних кредитных организаций или сокращать ранее установленные лимиты. В первом квартале 1995 года Сбербанк, крупнейший нетто-кредитор и основной поставщик средств на межбанковский рынок, вышел из рынка МБК. В результате на рынке МБК начал накапливаться дефицит ликвидности, который значительно усилился к августу.

В конце августа 1995 года произошел громкий скандал. Двадцать второго числа стало известно, что большинство банков закрыли кредитные лимиты для одного из самых активных участников рынка – банка «Лефортовский». Это вызвало опасения участников рынка, что кризис ликвидности в «Лефортовском» может привести к серьезным проблемам у его кредиторов, и они предпочли временно покинуть рынок МБК. Это стало началом цепной реакции. На следующий день стало известно, что Часпромбанк (руководимый бывшим премьер-министром СССР Валентином Павловым) не только не смог закрыть свои позиции на рынке МБК, но и не смог выплатить деньги частным вкладчикам.

Двадцать четвертого августа ситуация продолжала ухудшаться. Доходность государственных краткосрочных облигаций (ГКО) превысила двести десять процентов годовых. Объемы сделок на межбанковском кредитном рынке (МБК) упали в восемь—десять раз по сравнению с более спокойными периодами. Затем, после того, как Мосбизнесбанк не выставил на рынок четыреста миллиардов рублей (по официальной версии, причиной этого стала поломка модема), ставки по однодневным кредитам достигли две тысячи процентов годовых, согласно данным Межбанковского финансового дома. «Эффект домино» полностью проявился: более ста пятидесяти коммерческих банков Москвы не смогли выжить в этот вечер.

Конечно, крупные банки прекращали свое существование и ранее, до 1995 года. Но именно в 1995 году их закрытие стало массовым и однотипным, вызванным сбоями в системе функционирования крупного сегмента финансового рынка. Поэтому можно сказать, что в августе 1995 года Россия столкнулась с новым явлением – системным банковским кризисом.

Именно тогда многие вспомнили о «Черном вторнике», который серьезно потряс всю российскую банковскую систему и, по мнению некоторых экспертов, спровоцировал кризис на межбанковском кредитном рынке в августе 1995 года. Этот кризис стал известен как «черный четверг» и вошел в историю России. В результате этого кризиса, либо по совокупности с другими причинами, лицензии лишились двести двадцать пять кредитных организаций, а в Центральном Банке произошла смена руководителя.

Так как доходность по операциям доллар-рубль сильно упала, а рынок межбанковского кредитования умер, то в новом 1996 году Григорию Тополеву пришлось искать новые источники заработка для своего дилингового отдела. Конечно же, в интересах клиентов и до кризиса приходилось заниматься куплей-продажей мировых валют, причем довольно редких и даже ограниченно конвертируемых, но это были разовые операции. Наличие хороших связей в банковском мире позволило Грише договориться с Московским Банком Реконструкции и Развития (МБРР) о совместной работе на рынке Форекс17. Он дружил с дилерами этого банка, и они пробили у своего руководства лимит на АвтоВАЗбанк в солидном размере. С появлением возможности торговать немецкой маркой, английским фунтом стерлингов и японской иеной жизнь Григория кардинально изменилась. Но для успешной торговли на этой площадке мало было тех знаний, которые имелись у Тополева. Ему приходилось ежедневно перелопачивать кучу аналитических материалов, изучать специализированную литературу, которая, в основном, была только на английском языке, и просматривать все новостные ленты. Курсы иностранных валют скакали бешено и в разные стороны, поэтому поначалу спекуляции приносили больше убытков, чем прибыли. Спасали крупные клиентские заявки, которые нивелировали отрицательные сделки. Но самообразование и математический склад ума сделали свое дело: буквально за пару месяцев и этот рынок начал покоряться Грише.

В июле 1996 года на международном валютном рынке случился резкий обвал доллара против основных валют. Гриша, как обычно, торговал через МБРР немецкой маркой, но в тот день, когда падение американской валюты было максимальным, он сделал через них гигантский оборот, стараясь максимально уменьшить свои убытки от прошлых периодов. Торговля шла бойко: сделки заключались одна за другой практически без остановок. Приходилось крутиться как уж на сковородке, чтобы хоть как-то вывести банк из минуса. К концу рабочего дня стало понятно, что это грандиозное падение наконец-таки позволило Гришиному отделу выйти в плюс в этом месяце и закончить полосу невезения, преследовавшую их последние несколько недель. По трагическому, как впоследствии выяснилось, стечению обстоятельств в этот же день было назначено празднование юбилея Михаила – главного дилера МБРР, на которое были приглашены Тополев и Азеев.

Закончив все дела на работе, ребята, счастливые и довольные удачным финалом непростой торговой недели, понеслись на празднование в МБРР. Он находился в самом центре столицы, рядом с Центральным банком России, – на Кузнецком мосту. Они зашли в здание и почти сразу же почувствовали напряжение и нервозность сотрудников. По коридорам бегали менеджеры различных подразделений, а дверь в приемную руководства была открыта настежь. В комнате дилинга – гробовая тишина. Все сотрудники тихо сидели на своих рабочих местах и внимательно что-то изучали на мониторах. Юбиляр, увидев гостей, опустил голову на стол и закрыл ее руками. Рядом с ним стоял президент банка и внимательно читал какой-то документ. Заметив посторонних, он оторвался от бумаг и пристально посмотрел на вошедших.

– Я так понимаю, это именно по их вине мы все, вместо того, чтобы ехать домой, разгребаем это дерьмо? – спросил руководитель банка и недобро уставился на Гришу с Сашей.

– А что у вас произошло? – непонимающе спросил Азеев.

– Может быть, нам уйти? – поинтересовался Гриша, схватил сослуживца за руку и потянул к выходу.

– Нет уж, оставайтесь теперь! – зло и безапелляционно заявил президент. – По вашей вине банк сейчас теряет миллион долларов, так что беритесь за работу и помогайте вашим друзьям минимизировать убытки. Видите, в каком они все состоянии? Как будто загипнотизированы! Сидят в таком положении уже больше часа. Я их спрашиваю, что делать, а они молчат. Может быть, хоть вы мне скажете, как из этой задницы выбираться?

– Вы меня извините, пожалуйста, но я повторю свой вопрос, – настойчиво продолжил Азеев, вырвав свою руку из цепкой хватки Тополева. – Что тут произошло?

– Мы не успели перекрыть большинство ваших сделок! – выпалил дрожащим голосом именинник Миша.

– Почему? – удивлено и даже каким-то осуждающим тоном спросил Гриша. – Что значит «не успели»?

– Мы думали, рынок вернется выше, и мы еще заработаем, а он все падает и падает дальше… – чуть ли не плача, ответил Михаил.

– Еще час назад убыток был всего двести тысяч, а сейчас – уже почти миллион! – заметил президент. – Что делать то? Закрываться сейчас или ждать, когда отрастет? Примите решение, прошу вас! Я не выдержу больше этих нервов и всех сейчас разгоню к чертовой матери!

– Не кипятитесь, – попросил руководителя МБРР Григорий и подскочил к информационному терминалу «Рейтерс». – Подойдите, пожалуйста, ко мне, – попросил он. – Видите этот график «доллар-марки»? – он ткнул пальцем в экран и указал на красные прямоугольники. – Судя по всему, мы пробили очень важную линию поддержки и закрепились ниже нее. Сейчас идет ретест этой линии снизу, и самое время закрыть убыточную позицию, иначе через пару дней, а может быть, и часов вы потеряете еще больше денег.

– Я ничего в этом не понимаю! – грубо ответил президент и густо покраснел. – Вы уверены в своих словах?

– Абсолютно! – твердо и с большим достоинством ответил Григорий. – Пока мы с вами думаем, теряем деньги!

– То есть вы мне сейчас предлагаете зафиксировать убыток в миллион долларов, я правильно вас понимаю?

– Нет, неправильно. Я не предлагаю, я настаиваю! Если вы именно сейчас этого не сделаете, то потеряете вдвое, а может быть, и втрое больше.

– Мы как банк не выдержим такого убытка… – задумчиво и очень грустно произнес главный менеджер кредитного учреждения. – А может быть, все-таки подождать? Мне сказали, что рынок всегда возвращается и мы скоро снова увидим нужные нам значения.

– Согласен, возвращается. Но это может случиться через неделю, а может – и через десять лет. Вы готовы столько ждать и терпеть убытки? Давайте тогда начнем разговор заново. Вы вообще какую сумму готовы потерять ради этой позиции?

– Я не готов терять никакую сумму! – снова злобно и резко буркнул президент.

– Тогда закрывайтесь сейчас, успокаивайтесь и начинайте строить планы, как вам отбить этот минус. У нас в АвтоВАЗбанке тоже последние недели были неудачными, но мы дождались своего дня и все минусы отбили. Так и на вашей улице тоже будет когда-нибудь праздник, если грамотно и без эмоций отнестись к этому процессу.

– Продавайте все! – скомандовал Мише руководитель, подумав не больше минуты. – Будем надеяться, что твои товарищи сегодня более удачливы, чем мы.

– Это правильное решение, – успокаивающе прокомментировал указание банкира Гриша. – А вот если вы найдете в себе мужество и продадите сейчас доллары – настолько, насколько вам позволит лимит, то к концу недели, скорее всего, можете оказаться даже в плюсе. Я уверен, что рынок упадет сильнее и даст вам шанс отыграться, – выдал Григорий.

– Нет уж, увольте! Я и так спать не буду в ближайшие несколько ночей. По вашей вине! Мне вполне хватит адреналина на сегодня.

– Ну и зря. Посмотрите на экран! – снова позвал Тополев президента к терминалу «Рейтерс». – Рынок уже пошел ниже. Если бы вы меня не послушали пару минут назад и не закрылись, то уже теряли бы больше миллиона.

Банкир еще раз глянул на график, о чем-то подумал, развернулся и быстрым шагом вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью.

– Предлагаю начать празднование дня рождения! – весело и задорно выкрикнул Азеев, наливая себе в стакан виски из бутылки, стоявшей на подоконнике.

Сотрудники МБРР выдохнули, еще раз посмотрели на закрытую дверь, за которой только что скрылся их руководитель, перевели дух и стали подтягиваться к импровизированному столу с выпивкой и легкими закусками, который быстренько организовали Саша с Гришей. Шок и депрессия уходили прочь с каждым выпитым стаканом алкоголя.

Поздно вечером, когда все расходились по домам, Григорий подошел к информационному монитору, посмотрел на текущие цены на валютном рынке и с гордостью заявил:

– Я же говорил, что доллар еще сильнее свалится? Вот, посмотрите! – График быстрыми темпами стремился вниз. – Если бы вы продали, где я говорил вашему шефу, то уже сегодня отбили бы все убытки, а может быть, и заработали еще!

Миша схватил со стола большой офисный калькулятор и стал нажимать на кнопки, что-то считая.

– А если бы мы не закрыли позицию, как ты настаивал, то сейчас был бы убыток в два с половиной миллиона… Нас бы точно всех тут закопали за такие деньжищи! – испуганно произнес Михаил, громко икнул и с благодарностью пожал Грише руку.

На следующий день в АвтоВАЗбанке было заседание правления. Неожиданно в дилинг позвонила секретарь и очень строгим голосом потребовала Тополева срочно явиться на ковер. Никаких особых косяков в работе вверенного ему подразделения не было, поэтому этот вызов был для него как гром среди ясного неба.

На пятом этаже в большом красивом зале за овальным столом сидело все руководство банка, в том числе и Борис Абрамович Березовский. В приемной сотрудник службы безопасности поверхностно обыскал Григория и проводил а переговорную.

– Заходите Григорий Викторович! Заходите! – громко произнес невысокий лысоватый мужчина лет сорока пяти и жестом руки пригласил подойти ближе. – Так вы и есть тот самый Гриша, который сначала чуть не обанкротил МБРР, а потом спас их от позора? Наслышан, наслышан! Вся Москва уже гудит по этому поводу. Ну, рассказывай, как тебе это удалось! Я как услышал эту слезливую историю, первым делом спросил у наших: «А сколько мы нажили на этой теме?» Мне говорят, что нисколько. Как так получилось-то?

– Ну, во-первых, нажили! Немного, но нажили. А самое главное – отбили все убытки прошлых периодов. Да, Борис Абрамович, руки чесались вчера вечером открыть позицию и заработать гораздо больше, но я пожалел этих несчастных ребят из МБРР и не стал у них цену запрашивать… – расстроенно ответил Григорий.

– Никогда никого не жалей и всегда делай то, что задумал, иначе не добьешься успеха! – посоветовал Березовский. – А теперь я жду подробностей вчерашнего. Присаживайся! – Олигарх указал на кресло рядом с собой. – Что будешь пить, чай или кофе?

Тополев в мельчайших деталях рассказал о вчерашних событиях. Березовский с мальчишеским задором смаковал моменты и по несколько раз просил повторить и объяснить окружающим рыночные тонкости и особенности торговых процессов. Он веселился как мог, заливался от смеха, заставляя окружающих его подчиненных смеяться вместе с собой.

– Прекрасная история! Очень поучительная и жизненная. Так и надо этим снобам из МБРР! Зазнались они слишком. Ничего, сейчас остудят их буйные головы, а то и заменят после такого попадоса. И это прекрасно. Надо их ключевым клиентам сообщить о надвигающихся проблемах в банке и переманить к нам. Займитесь этим немедленно! – приказал Березовский одному из заместителей председателя правления. – А ты молодец, Григорий! Не растерялся и не испугался. Люблю таких…

– Может быть, нам для операций на Форексе больше денег выделить? – предложил президент банка Петров. – Смотрите, как у них хорошо получается торговать.

– А что, Григорий? Больше денег – больше позиции сможете открывать и больше прибыли приносить! – заметил Борис Абрамович.

– Я вам сейчас одну историю расскажу, которая случилась пару месяцев назад, – решил таким образом ответить на предложение руководства Гриша. – И вы сами решите, надо нам это или нет. В общем, сами знаете, что после «черного четверга» доходы дилингов большинства банков резко снизились. И вот десять крупнейших российских банков решили объединиться и начать двигать международный валютный рынок, зарабатывая на этом. Всем было понятно, что тягаться с крупнейшими европейскими и американскими банками они не смогут, поэтому было принято решение торговать только ночью, когда Европа с Америкой спят. Причем не просто ночью, а именно в интервал с четырех до пяти утра, когда у основных маркетмейкеров на Дальнем Востоке пересменка. То есть выбрали тот промежуток времени, когда рынок максимально узкий и плохо защищен от резких колебаний. Скинувшись, эти десять банков открыли совокупную позицию в миллиард долларов и действительно двинули рынок в нужную себе сторону. Затем закрылись с плюсом и тихо ушли, довольные собой. На следующее утро они повторили операцию, увеличив на этот раз сумму до двух миллиардов. Добившись двойного успеха, снова закрылись и покинули торговую площадку. В этот же день главному дилеру банка МФК позвонил сотрудник небольшого хедж-фонда из Великобритании. Представившись, он похвалил наших ребят за чудесную выдумку со скальпированием рынка и предложил свою помощь в случае последующих операций такого рода. Англичанин сказал, что если наши еще раз соберутся торгануть таким образом, то пусть сперва поставят его в курс дела, а он либо присоединится к ним, либо подскажет более интересную валютную пару для такого трейда. Дилер МФК, будучи человеком гордым и уверенным в себе, послал этого дерзкого мужика с туманного Альбиона куда подальше, но тем не менее рассказал своим подельникам об этом разговоре. Все были едины во мнении, что какой-то там хедж-фонд им не страшен, поэтому на следующее утро решили снова выйти на рынок и двинуть его туда, куда они хотят. Но, купив миллиард вскладчину, вдруг поняли, что валютная пара не двинулась ни на долю процента. Тогда они купили еще два миллиарда. Рынок продолжал стоять как вкопанный. После этого началось грандиозное падение. Ребята пытались закрыться с небольшим убытком, но никто не котировал им покупку, объясняя это тем, что на рынок вышел мегапродавец и никто не хочет вставать против него. Вдруг в дилинговом зале МФК раздался звонок. На проводе был тот же трейдер из английского хедж-фонда. Он вежливо поздоровался и сказал следующее: «Как вы заметили, я сейчас держу вас за яйца. И только от моей воли зависит сумма убытков, которые вы понесете. Я готов купить у вас четыре миллиарда по текущему курсу. Чем дольше вы будете думать, тем ниже я буду опускать цену покупки и тем больше вы будете терять денег». В это утро десять лучших и крупнейших российских банков потеряли в десятки раз больше, чем заработали за предыдущие два дня. Вот так один небольшой западный хедж-фонд сделал весь крупняк из России.

– История, конечно же, поучительная, но я не совсем понял, к чему ты ее рассказал, – спросил Гришу президент АвтоВАЗбанка Петров.

– К тому, что на рынок Форекс надо заходить либо с маленькой суммой, чтобы тебя даже заметно не было, либо с огромной, чтобы, наоборот, все видели и знали. Это вам не «доллар-рубль», где за счет административного ресурса вы можете зарабатывать миллионы. Это мировой рынок, где работают только рыночные механизмы, фундаментальный и технический анализ. Если здесь, не дай бог, нашу активность заметит какой-нибудь «Морган Стенли» или Дойче банк, то они все соки из нас выпьют, причем мы это даже не сразу и заметим. Поэтому давайте лучше работать, как работали раньше: «наше дело – не рожать: сунул, вынул – и бежать».

Березовский засмеялся, одобрительно кивнул головой и произнес:

– Зайди ко мне в кабинет после правления, мне надо с тобой кое-что обсудить.

* * *

В небольшой и даже скромной для человека такого уровня комнате рядом с переговорной находился офис для приема посетителей. Мебель и убранство были дорогими, но демократичными – без вычурности и роскошеств. Борис Абрамович разговаривал по телефону на английском, а когда зашел Гриша, резко прервал беседу и замахал руками, приглашая подчиненного присесть на диван.

– Григорий! Меня твоя история натолкнула на одну мысль, – сразу по делу начал разговор Березовский. – Судя по всему, большие колебания на мировых валютных рынках продолжатся еще не один год. Заработать много на этом проблематично. По крайней мере, не с российскими капиталами. Но не поиметь на этом выгоды мы с тобой не вправе! В связи с этим у меня в голове родилась одна схемка. Я тебе ее сейчас расскажу, а ты меня поправишь, если я вдруг ошибаюсь. Согласен?

– Конечно! – стараясь выглядеть серьезным и взрослым, ответил Гриша. – Какая схема?

– Вот смотри. За неделю курс немецкой марки или английского фунта может меняться на несколько процентов, а то и больше, правильно?

– Да. Если брать разницу между экстремумами за неделю, то изменения могут достигать и десяти процентов.

– Вот! Мне кажется, что ты уже догадался… – предположил Борис Абрамович и хитро посмотрел в глаза Тополеву.

– Вы хотите по бумагам покупать валюту по минимумам, а продавать клиентам по максимуму, чтобы таким образом забирать их активы себе? – предположил Григорий.

– Не совсем… Хотя такой схематоз мне тоже нравится! Представь себе авиакомпанию Аэрофлот. У нее огромное количество представительств по всему миру. Там работает уйма народу, и всех их надо обеспечивать валютой. Нам как обслуживающему банку практически ежедневно приходится осуществлять такого рода транзакции, правильно?

– Да, я еженедельно отправляю в представительства по несколько миллионов долларов в эквиваленте других валют.

– Вот! А можем отправлять и ежедневно миллионы фунтов, марок, франков. Я предлагаю следующее… – Березовский хитро улыбнулся, взял чистый лист бумаги и принялся чертить квадратики и стрелочки. – Я открою инвестиционную компанию «Икс» в офшоре. Наш банк и Аэрофлот заключат с ней договор об обслуживании. Ты будешь продавать задним числом «Иксу» по минимальной цене за неделю, а клиенты будут покупать у «Икса» по максимальной цене. Таким образом вся прибыль станет оседать в каком-нибудь Белизе или на Каймановых островах без налогов. Как тебе схемка?

– Да, но при этом, если я не смогу угадать минимум недели и реально купить валюту, мой отдел и банк окажутся в минусах, причем может так случиться, что в больших! – поделился своей озабоченностью Гриша.

– Ну и что? Для меня разницы никакой нет! Я из одного своего кармана переложу деньги в другой, причем еще и заработаю на этом, не уплатив налоги.

– Для вас-то да, но для меня как сотрудника разница огромная! Я получаю бонус от прибыли, а вы меня этой схемой его лишите…

– Так ты учитывай эти сделки отдельно и в расчет своего финансового результата не бери. Скажешь всем, что я разрешил. Так пойдет?

– Так пойдет! Так выглядит элегантно. Мы сможем за счет этой схемы еще и сверхприбыль минимизировать, если таковая случится.

– Правильно мыслите, молодой человек! Ну что? Принимается?

– Да! Когда приступать? – улыбаясь, воодушевленно поинтересовался Тополев.

– Я думаю, недели через две-три приступим, – прикинув в голове возможные сроки и немного подумав, ответил Борис Абрамович. – Я тебя еще позову к себе для окончательного утверждения. Надеюсь, не надо объяснять, что наш разговор должен остаться тайной для всех. Не только для сотрудников банка, но и твоих близких родственников.

– Понимаю… – утвердительно кивнув и немедленно убрав улыбку с лица, ответил Гриша.

Вскоре объем сделок по Аэрофлоту, «Акрону» и «Дорогобужу» увеличился в разы. Непосредственный куратор дилинга и заместитель президента АвтоВАЗбанка-Москва Вадим Михайлович Чудинов никак не мог понять, почему при балансовых убытках вверенного ему подразделения дилеров не только не увольняют с работы, но и продолжают выплачивать им нехилые премиальные за якобы отличные результаты торгов. Он несколько раз заикался об этом на правлении, но каждый раз получал ответ от Березовского, что это не его дело, а в последний раз вообще услышал роковую для себя фразу «Не суй свой нос в те дела, в которых ты не соображаешь!», после которой был уволен.

Весной 1997 года Грише в банк неожиданно позвонила мама. До этого она практически никогда не беспокоила его в рабочее время, прекрасно понимая занятость сына. Голос у нее был озадаченный и слегка встревоженный. Задав дежурные вопросы о здоровье и делах, она попросила его как можно скорее приехать к ней в офис. На вопрос «Что случилось?» она ответила многозначительной паузой и интригующе пообещала рассказать подробности при встрече. Григорий обязался прибыть сразу же после работы.

В кабинете матери его дожидался друг семьи – полковник ФСБ Олег Сырников. Высокий, больше двух метров, он инстинктивно горбился, чтобы казаться не таким могучим на фоне низкорослых генералов его ведомства. За ним даже закрепилось прозвище «длинный». Он работал в управлении Т – безопасность на транспорте – и курировал в том числе Аэрофлот. Будучи настоящим патриотом своей страны, он не мог спокойно смотреть на то, как ее безбожно грабит Березовский. Так как у олигарха на самом верху его ведомства были приличные связи, Олегу приходилось вести свое расследование в тайне, не привлекая внимания. Он прекрасно знал, что сбор доказательной базы на Бориса Абрамовича может обернутся против него не только увольнением, но и потерей жизни. Взвесив все за и против, он решился обратиться за помощью к сыну лучшей подруги своей жены, понимая, что может подвергнуть риску как его, так и всех его родственников. Но тем не менее он позвонил Екатерине и попросил о встрече. По невероятному стечению обстоятельств Тополев оказался единственным источником информации в окружении Березовского и мог знать о возможных махинациях подозреваемого магната.

– Здравствуй, Григорий! – поздоровался Сырников.

– Добрый вечер, Олег Викторович! – удивленный присутствию друга семьи в офисе мамы, ответил Гриша.

– Не стану тратить наше с тобой время на пустые расспросы о здоровье и перейду сразу к делу. Не возражаешь?

– Я вас внимательно слушаю.

– Катя сказала, что ты работаешь в АвтоВАЗбанке и занимаешься обслуживанием валютных операций Аэрофлота. Это так?

– Не только Аэрофлота. На мне все денежные операции банка: как клиентские, так и собственные.

– Отлично. Тогда послушай меня, Гриш. Мне очень нужна твоя помощь! Я расследую преступную деятельность Березовского, и у меня не складывается пазл, как он выводит деньги заграницу. Может быть, ты сможешь мне подсветить недостающие фрагменты?

– Олег Викторович! Я обещал Борису Абрамовичу, что никто и никогда не узнает эту информацию. И я не вижу причин не выполнять свои обязательства перед ним.

Олег понял, что Гриша – тот самый человек, который сможет не только прояснить для него аспекты дела, но и при достаточном воздействии достанет всю необходимую фактуру. Оставалось только найти нужные слова и перевербовать его. Теперь он должен был стать не сыном друзей семьи, а объектом получения информации, с которым предстояло работать настолько жестко, насколько это требовалось для выполнения поставленной задачи.

– Я тебе сейчас выложу абсолютно секретную информацию о твоем шефе. Ты выслушай внимательно, а потом мы с тобой снова обсудим мою просьбу. Так вот, в 1989 году Березовский, или, как мы его в своих кругах называем, БАБ, учредил ЛогоВАЗ, слил его с АвтоВАЗом и начал промышлять продажей дефицитных «жигулей». В итоге ЛогоВАЗ стал крупнейшим официальным дилером Mercedes-Benz, General Motors, Volvo, Honda, а за 1992 год оборот компании превысил четверть миллиарда долларов. При том что весь ВВП России на тот момент составлял около восьмидесяти пяти миллиардов.

Тут нет никакого экономического чуда! Березовский использовал фиктивный реэкспорт «жигулей» как свой секрет. Это означает, что машины экспортировались по более низкой цене, чем внутри страны. Часть автомобилей, которые якобы были экспортированы, продавались иностранными компаниями обратно в Россию по завышенной цене, и разница оставалась на заграничных счетах Березовского. Более того, сами машины не возвращались в Россию.

В 1993 году Березовский стал главой Автомобильного всероссийского альянса AVVA и обещал построить народный автозавод, который производил бы триста тысяч машин в год для жителей России. Для этого собирались деньги от самого народа: акции были проданы на сумму в двадцать миллионов долларов. Однако граждане не увидели ни завода, ни машин, ни денег. Зато Березовский стал первым основателем финансовой пирамиды в России, опередив Мавроди и его проект «МММ».

Березовский на этом не остановился. Он создал первую негосударственную премию «Триумф» для деятелей искусства, чтобы контролировать творческую интеллигенцию. Он также основал телеканал ОРТ, получая огромные доходы от рекламы и используя его для оказания давления на Кремль путем показа антиправительственных программ. Березовский получил место в совете директоров Объединенного банка и вошел в семью президента Бориса Ельцина через связи с его дочерью.

Весь путь предприимчивого Бориса Абрамовича сопровождался конфликтами с различными бандитскими группировками в девяностых годах, а также убийством генерального директора ОРТ Владислава Листьева, которое до сих пор остается нераскрытым. Возникают вопросы о роли самого Березовского в этом преступлении. Чтобы отвести от себя подозрения, Березовский утверждал, что убийство Листьева не имело для него смысла, так как тот не занимался финансовыми вопросами.

В 1995 году Березовский снова привлек к себе подозрения во время объединения нефтяных предприятий в Сибирскую нефтяную компанию, которую он должен был возглавить. Директор Омского НПЗ противился объединению, а этот завод был важен для создания новой компании. В результате противник олигарха утонул в Иртыше за пять дней до создания Сибнефти. Официальной причиной смерти был объявлен сердечный приступ, хотя известно, что директор не любил плавать, да и в легких воды не обнаружили, то есть утонул уже мертвым.

В конечном итоге государство передало пятьдесят один процент акций Сибнефти Столичному банку сбережений олигарха Смоленского и «Нефтяной финансовой компании» Березовского и его партнера Романа Абрамовича с гарантией банка «Менатеп» олигарха Ходорковского. Сумма сделки составила всего сто с небольшим миллионов долларов, что по оценкам экспертов было в двадцать пять раз дешевле стоимости переданных акций.

Березовский разработал простую формулу: «Незачем приватизировать предприятие – достаточно приватизировать его директора». И в соответствии с этой схемой он разграбил АвтоВАЗ, Аэрофлот и фактически приватизировал всю страну, получив контроль над президентом России Борисом Ельциным.

Вышел Березовский и на международную арену. В 1995 году вместе с министром науки РФ Борисом Салтыковым встретился в Москве с Джорджем Соросом, который известен как организатор бархатных революций по всему миру, способный влиять на политическую ситуацию в разных странах через свои фонды. После этого Березовский пожертвовал на развитие российской науки полтора миллиона долларов, но не напрямую ученым, а в созданный Соросом в России специальный фонд.

И самое главное: БАБ напрямую связан с чеченскими полевыми командирами и помогает им деньгами, оружием и своим влиянием на президента Ельцина.

Ты пойми, что он, выводя деньги за рубеж, спонсирует международных террористов и хочет у нас в стране революцию устроить! А это развал страны, миллионы жертв и разбитых судеб. История с уничтожением СССР повторяется. Только на этот раз все будет в разы болезненнее и страшнее. И я очень хочу этого не допустить! Ты с ним или со мной?

Гриша с детства знал Олега и его жену Марину и доверял ему, как родному и близкому человеку, поэтому долго уговаривать себя не заставил. Он в деталях расписал все известные ему финансовые схемы вывода средств. Более того, он был вхож в кабинет Бориса Абрамовича и частенько слышал его телефонные разговоры на английском, которые тоже пересказал Сырникову. Тот быстро записывал без разбора в блокнот все, что говорил Григорий, потому что этой информации не было цены. И теперь возникал главный вопрос: как можно легализовать все это и кому из руководителей ФСБ доложить?

Ни Гриша, ни Олег, естественно, и предположить не могли, что службой безопасности Березовского за одним из них могло быть установлено наружное наблюдение. Опасаясь за сохранность секретов и свою безопасность, Борис Абрамович поручил вести точечную слежку за всеми, кто мог ему навредить. Григория вели редко – только тогда, когда были свободные машины и люди. Но в этот день все совпало как нельзя плохо для всех.

Безопасникам ЛогоВАЗа поступили сразу несколько сигналов. Первый – о том, что недоброжелатель Бориса Абрамовича из рядов ФСБ отправился в город на встречу, а второй – что его валютный дилер раньше окончания рабочего времени покинул банк и поехал явно не в сторону дома. Затем среди топтунов, ведущих Сырникова, оказался именно тот, кто знал в лицо и Тополева, который пришел в тот же дом, где был Олег Викторович. Собрав больше данных о связях этих людей, сотрудники СБ сделали неутешительный вывод о возможном предательстве и немедленно доложили боссу. Березовский в это время был как никогда селен и могуществен, поэтому решил закрыть эту проблему мирным путем. Гришу уволили из банка одним днем без объяснения причины, а на Сырникова сильно надавил его непосредственный руководитель, поставив перед выбором: либо работать дальше и забыть про БАБа, либо на улицу – и охранником в универмаг.

Создание партии «Единство» в 1999 году стало точкой перелома для Березовского. Он активно поддерживал кандидата этой политической организации Владимира Путина. Однако после победы Путина ситуация резко изменилась. Летом 2000 года Березовский покинул Госдуму и стал объектом нападок со стороны нового президента.

В результате всех этих событий олигарх решил эмигрировать. В конце 2000 года он переехал в Лондон, где запросил политическое убежище. Это стало особенно актуальным после того, как Березовский стал спонсором книги «ФСБ взрывает Россию». В ней описывались события, в которых российские власти были обвинены в терактах в Москве.

Российские правоохранительные органы потребовали выдачи Березовского, однако британское правительство однозначно отказало. Лондонский суд получил заявления о том, что Березовский покинул Россию из-за «серьезных и открытых политических разногласий» с президентом Владимиром Путиным.

Российская Генпрокуратура постоянно дополняла список обвинений в адрес Бориса Абрамовича. История началась еще в 1999 году, когда было возбуждено дело о злоупотреблении в руководстве «Аэрофлотом».

В августе 2001 года было открыто дело против компании из Швейцарии, в которой Березовскому вменялся контроль над фирмой и доступ к деньгам. Эта компания занималась перечислением денег за беспосадочные полеты над Российской Федерацией.

В сентябре 2001 года Генеральная прокуратура выступила против Березовского по трем пунктам: пособничество при мошенничестве, невозвращение валютного дохода из-за границы и отмывание денег. Березовский был объявлен в федеральный розыск.

Летом 2002 года к делу присоединилась прокуратура французского города Марсель. Согласно обвинению, через Бориса Березовского прошли шестьдесят пять миллионов долларов, которые были потрачены на приобретение шикарного замка на Лазурном берегу.

В августе 2002 года Генеральная прокуратура возбудила дело в отношении сделки с АвтоВАЗом. Речь шла о 2323 автомобилях: на доходы от их продажи, по данным следователей, были приобретены не только коттеджи в Московской области, но и акции СМИ.

Осенью 2002 года было вынесено постановление об аресте Березовского. Поскольку он уже жил в Великобритании, был отправлен запрос в эту страну. Весной следующего года началась судебная процедура по делу экстрадиции Березовского в лондонском суде. Однако в осенний период дело завершилось предоставлением политического убежища бывшему российскому финансовому гиганту.

Десятого сентября 2003 года Борис Березовский официально получил статус политического убежища в Великобритании. Однако российская сторона не соглашалась с таким развитием событий и продолжала требовать экстрадиции Березовского – даже у тех стран, которые он посещал: например, Латвии в 2005 году. В то же время возбуждались новые уголовные дела против бизнесмена.

Однако все эти дела померкли перед февральским обвинением Генеральной прокуратуры в 2006 году. Согласно статье 278 Уголовного кодекса РФ, Березовскому были предъявлены обвинения в «насильственном захвате власти». Дело было передано в ФСБ, что вновь возобновило процесс экстрадиции. А тринадцатого апреля следующего года против олигарха было возбуждено еще одно уголовное дело – по той же статье 278 Уголовного кодекса РФ. Первопричиной стало интервью, которое бизнесмен дал радиостанции «Эхо Москвы». В словах Березовского прозвучало: «В России оправданы любые насильственные действия оппозиции, в том числе и силовой захват власти, над которым я работаю». Позже в других интервью Борис Абрамович оправдывался, что речь шла о легитимных методах. Однако источники из прокуратуры утверждали, что Березовский финансировал организации, специализирующиеся на подобных «свержениях».

Состояние Березовского резко уменьшалось, а его долги, напротив, росли. Среди претендентов на эти долги были его бизнес-партнеры и бывшая супруга. Появились сведения о том, что Борис продавал картины из своей роскошной коллекции.

Оглядываясь на годы, проведенные в Лондоне, в последних интервью Борис Абрамович выражал разочарование и переоценку своей жизни. Можно сказать, что он потерял смысл. В одном из таких признаний он отмечал: «Я всегда хотел вернуться в Россию, даже когда против меня было возбуждено уголовное дело». Березовский осознавал свою ошибку и считал, что слишком идеализировал возможность построения демократического государства. Он недооценил ментальную инертность России и переоценил Запад.

«Я не должен был уезжать из России», – подвел итог бывший олигарх в одном из последних интервью Forbes двадцать третьего марта 2013 года. В этот же день его нашли мертвым в его лондонском доме. Обстоятельства его смерти не были достоверно установлены. Официальной версией следствия стало самоубийство. Все еще нет ни одной фотографии с места смерти Березовского в открытом доступе. Это стало источником многочисленных слухов о возможном убийстве. Однако близкие люди Березовского уверены, что такая смерть была логичным итогом жизни человека, который более десяти лет играл важную роль в истории России.